Л. Толстой.

23 мая. 1896.

На конверте: Петербург. Публичная библиотека. Владимиру Васильевичу Стасову.

Впервые опубликовано в книге «Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка. 1878—1906», Л. 1929, стр. 168.

Ответ на письмо Стасова от 7 мая 1896 г. (см. там же, стр. 166—168). Одновременно с этим письмом Стасов по почте отправил Толстому шесть книг по вопросу о проституции — материалов для романа «Воскресение».

* 82. К. А. Гринштайну.

1896 г. Мая 29. Я. П.

К[онстантин] А[ндреевич], письма ваши получил, но первого письма теперь нет у меня под руками, и потому не знаю, на какие вопросы вы ожидаете от меня ответа. Если тогда не отвечал, то, вероятно, потому, что не мог удовлетворительно ответить. Очень рад слышать, что вы продолжаете заниматься религиозными вопросами. Я думаю, что уяснение религиозной истины, доведение ее до наивозможнейшей простоты и ясности есть обязанность всякого человека. Я этим занят всё это последнее время.

Желаю вам всё дальше и дальше подвигаться на том пути, на котором вы стоите. Только в этом жизнь.

Л. Т.

Печатается по машинописной копии. Дата копии, подтверждаемая почтовым штемпелем получения письма адресата: «Тула, 24/V 1896 г.».

Константин Андреевич Гринштайн — сельский учитель Подольской губ., еврей, в 1877 г. перешедший в православие. С Толстым познакомился в 1891 г., сначала путем переписки, потом был у него в Ясной Поляне.

Ответ на письмо Гринштайна от 20 мая 1896 г.

* 83. А. Н. Баранову.

1896 г. Конец мая. Я. П.

Я получил ваши письма и материалы по Мультановскому делу. Я и прежде знал про него и читал то, что было в газетах. Не думаю, чтобы мое мнение по этому делу могло повлиять на судей или присяжных, в особенности потому, что оно таково, что несчастные, мучимые вотяки должны быть оправданы и освобождены независимо от того, совершили они или не совершили то дело, по которому они обвиняются. Кроме того, надеюсь, что с помощью всех тех разумных и гуманных людей, которые возмущены этим делом и стоят за оправдание, оправдание это состоится или уже состоялось.

От души желаю вам успеха и прошу принять уверение в моем уважении и симпатии.

Лев Толстой.

Печатается по машинописной копии. Датируется на основании почтового штемпеля получения письма адресата: «Москва, 22/V 1896» и упоминания в письме Баранова, что «Мултанское дело» «назначено к слушанию 28 мая».

Александр Николаевич Баранов — из г. Малмыжа Вятской губ., местный корреспондент газеты «Казанский телеграф», прислал Толстому материалы по нашумевшему в свое время «Мултанскому делу» — о человеческом жертвоприношении среди вотяков (удмуртов), по обвинению в котором было привлечено семь человек. Дело рассматривалось два раза Сарапульским судом, и оба раза был вынесен обвинительный приговор, который, однако, оба раза был кассирован сенатом. В третий раз дело было назначено к слушанию 28 мая 1896 г. Казанским окружным судом в г. Мамадыше. На этот раз одним из защитников выступал В. Г. Короленко. Все обвиняемые были оправданы. См. «Дело мултанских вотяков». Составлено А. Н. Барановым, В. Г. Короленко и В. И. Сухоедовым, под ред. и с прим. В. Г. Короленко, М. 1896.

83а. В. Г. Черткову от 31 мая.

* 84. Л. Л. Толстому.

1896 г. Июня 7. Я. П.

Каждый день собираюсь писать вам, милые дети Лёва и Дора, п[отому] ч[то] каждый день по многу раз, с большой любовью и радостью за ваше счастье, думаю о вас, и всё не успеваю. Нынче хоть несколько строк, но напишу вам, напишу, главное, то, что я очень вас люблю и как-то особенно, точно я сам вместе с вами переживаю то, что и вместе с вами боюсь за ваше счастье, за те первые шаги, которые вы сделаете. Я жду от вас всего хорошего, но все-таки боюсь. Не успевал я вам написать оттого, что утро весь поглощен своей работой: изложение веры, и не позволяю себе ни минуты урвать от этого времени, т[ак] к[ак] жизни немного осталось, а думается, что это я обязан сделать. Работа подвигается, хотя и медленно. А потом обед, прогулка, посетители, вечер и ужин все вместе, а потом спать, и так каждый день.

Смотрите, не ссорьтесь. Всякое слово, произнесенное друг другу недовольным тоном, взгляд недобрый — событие очень важное. Надо привыкнуть не быть недовольным друг другом, не иначе как так, как бываешь недоволен собой, —недоволен своим поступком, но не своей душой. Прекрасно выражение: моя душа, т. е. не вся моя душа, но душа моя же. Люблю, как душу. Именно не как тело свое, а как свою душу.

Как хочется увидать вас, потому что знаю, что буду радоваться.

Вчера у меня было удивительное событие. Раза три ко мне приходил штатский молодой человек из Тулы, прося дать ему книг. Я давал ему мои статьи некоторые и говорил с ним. Он по убеждению нигилист и атеист. Я от всей души говорил ему, чтó думаю. Вчера он пришел и подал мне записку. Прочтите, говорит, потом вы скажете, что вы думаете обо мне. В записке было сказано, что он жандармский унтер-офицер, шпион, подосланный ко мне, чтобы узнать, чтó у меня делается, и что ему стало невыносимо, и он вот открывается мне.¹ Очень мне было и жалко, и гадко, и приятно. Сейчас пришли звать ужинать на террасе. После ужина буду читать: Свет Азии² и играть в шахматы с Танеевым.³ Мож[ет] быть, он будет играть. Андрюша здесь. Миша ничего, хотя можно бы желать больше духовной жизни. Девочки попрежнему. Прощай пока, целую вас обоих. Последнее твое письмо мамá понравилось мне и формой и содержанием. Пиши поподробнее.

Л. Т.

Дата определяется на основании записи в Дневнике Толстого от 8 июня 1896 г.: «Третьего дня был жандарм шпион, который признался, что он подослан ко мне» (т. 53, стр. 98).

¹ Тульский жандармский унтер-офицер П. Т. Кириллов. Вскоре он был в дисциплинарном порядке уволен от службы, о чем известил Толстого.

² «Свет Азии» — поэма английского писателя Эдвина Арнольда (1831—1904), посвященная жизни и учению Будды.

³ С. И. Танеев второе лето проводил в Ясной Поляне. См. его дневник в книге «История русской музыки в исследованиях и материалах», под ред. проф. К. А. Кузнецова, т. I, М. 1924.

* 85. И. И. Горбунову-Посадову.

1896 г. Июня 9. Я. П.

Сейчас получил ваше письмо, дорогой Иван Иванович, и сейчас же отвечаю. На втором полулисте напишу для ценз[уры].

Я виноват перед вами и Ник[олаем] Ив[ановичем] за то, что не отвечал. Очень благодарю Ник[олая] Ив[ановича] за его прекрасные, очень интересные и содержательные письма.¹ Я их получил. Получил также и ваше письмо с письмом от комитета грамот[ности]. Виноват и перед вами. И занят, и стар, и слаб, и ленив. Простите. На письмо комит[ета] гр[амотности], именно Калмыковой,² я тогда же начал отвечать, но забрал так глубоко (как в пахоте), что не осилил кончить письмо, хотя написал листа четыре. Писал я на ту тему, что деятельность комит[ета] гр[амотности] и т. п., состоящая в борьбе с правительством на почве закона, того самого, кот[орый] пишет правительство, есть пустое и вредное занятие. Я остановился, п[отому] ч[то] не позволяю себе отвлекаться от теперешней, хотя и медленно, но подвигающейся работы. Но если освобожусь, то непременно напишу об этом очень важном предмете. — Поручение вам одно: поправиться, набраться энергии и вернуться к нам таким же, какой вы есть.³