Такъ еще возможно.9
Повѣрите ли, что мнѣ было непріятно ваше желанiе перемѣнить и перемѣна Калмыковой, но это было одну минуту, и послѣ стало очень пріятно. Я согласенъ, что есть что-то дикое въ этой смерти, и лучше, чтобъ ея не было. А главное, мнѣ такъ дороги тѣ причины, по к[оторымъ] вы и Калм[ыкова] желаете перемѣнить, что потомъ стало пріятно. Я тороплюсь идти спать, п[отому] ч[то] встаю рано, и кончаю. Да, забылъ сказать, что Признаніе подрядчика10 прекрасно сначала, но потомъ не выдержано, фальшиво, преувеличено, ненатурально и потому испорчено, но всетаки можно напечатать. Жалко, что испорчено — такъ задумано хорошо. Жаль, что не скоро васъ увижу. Напишу скоро еще.
Л. Т.
Письмо это полностью напечатано в ТБ 1913 г., отд. «Письма Л. Н. Толстого», стр. 30—31. На подлиннике рукой Черткова пометка: «12 ноября». Исходя из того, что Чертков, проставляя даты на Толстого, указывает их соответственно штемпелю отправления, а письмо, как видно из его содержания, написано вечером, относим его к 11 ноября.
Толстой отвечает здесь на часть большого письма Черткова из Лизиновки, начатого 7-го и законченного 8-го ноября. Это письмо Черткова начинается сообщением о том, что он ездил в г. Острогожск, чтобы совместно с двумя земскими деятелями Воронежской губ., Н. Д. Ростовцевым и В. Н. Тевяшевым, облегчить крестьянам приобретение сельскохозяйственных орудий хорошего достоинства. Далее, говоря об улучшении своих отношений с матерью, он замечает: «Мать думает выехать отсюда около 2 декабря и пробыть тогда несколько дней в Москве. Следовательно, мы еще не так скоро увидимся». Затем он переходит к вопросу о «Свечке» Толстого. Как первая фраза относящегося к ней абзаца, так и дальнейшее замечание Черткова : «Вы тогда не хотели сами браться за переделку этого рассказа, повидимому, не находя этого нужным», указывают на то, что Чертков уже высказывал Толстому свое мнение о конце «Свечки» — повидимому устно, в одно из своих последних свиданий с ним: 16—19 августа, когда он был в Ясной поляне с Бирюковым, или 17—18 сентября, когда он заезжал туда со Спенглером. Теперь, возвращаясь к зтому вопросу в связи с печатанием «Свечки», он пишет: «Простите меня, если я вам этим докучаю, дорогой Лев Николаевич, но я чувствую и потребность и обязанность еще снестись с вами по поводу «Свечки». Рассказ этот мне не только в высшей степени нравится., но я чувствую, что он положительно нужен. Но вместе с тем последние его строки меня совсем смущают. Эта ужасная смерть приказчика как раз после того, как он сознал торжество добра над злом и признал себя побежденным, это буквальное исполнение дурных пожеланий крестьян о «беспокаянной смерти» и о том, чтобы у него «пузо лопнуло и утроба вытекла», всё это ужасно тяжело напоминает мне ветхозаветный рассказ о пророке, отомстившем смертью детям, смеявшимся над ним, который всегда поражал меня своей несправедливою жестокостью. И кто ни читает этот рассказ из лиц, вполне разделяющих наши взгляды, и из лиц только симпатизирующих им, все в один голос находят, что рассказ и по форме и по содержанию прекрасен, только вот конец всё портит. Лежачего не бьют. Приказчик лежит с той минуты, как признал себя побежденным». Затем, под непосредственными впечатлениями дня, Чертков переходит к другой теме (эта часть его письма приводится в комментариях к следующему письму Толстого, заключающему в себе ответ на нее), но на следующий день, продолжая письмо, вновь возвращается к «Свечке», «Докончу начатое о «Свечке» — пишет он. — Вы тогда не хотели сами браться за переделку этого рассказа, повидимому, не находя этого нужным. Не знаю, как вы отнесетесь в моему предложению, но на основании того, что я вам высказал в начале этого письма, было бы боязливо и недобросовестно с моей стороны не сделать еще попытки убедить вас согласиться на маленькое по форме, но мне кажущееся весьма важным по существу изменение конца. Посылаю вам на усмотрение две редакции: одну, составленную Калмыковой по моей просьбе, другую — составленную мною по вашему и ее изложению. Разумеется, лучше всего было бы... если бы вы, согласившись с моим впечатлением, сами составили бы другой конец. Главная истина, дорогая нам, это — неизбежная сила добра, победа его над грехом. Сила эта проявилась, и победа совершилась с той минуты, как приказчик понял и признал, что он пропал, что победил его Петр. Смерть же приказчика и все эти ужасные подробности... удовлетворяют только чувству мести в людях, между тем «мне отмщение, Аз воздам» [цитата из «Послания ап. Павла к Римлянам», гл. 12, ст. 19, поставленная Толстым в виде эпиграфа к «Анне Карениной»]. Если народу действительно нравится такое представление об участи грешника, то это по той же причине, как нравится ему и расписывание всевозможных мук в аде, которым так богата лубочная литература, и я не думаю, чтобы следовало трогать эту струну. Я в дурную минуту желаю, чтобы у Победоносцева пузо лопнуло и утроба вытекла. Неужели ради той истины, за которую я стою, бог исполнит и это мое дурное желание, и победа истины совершится именно в этой определенной мною форме, и Победоносцев попадет пузом прямо на кол? А смерть приказчика вызывает во мне именно подобное впечатление...»
1 О рассказе Толстого «Свечка» см. прим. 11 к п. № 82 от 15—16 октября 1885 г.
2 В комментариях к своей еще неопубликованной Переписке с Толстым Бирюков, говоря о рассказе «Свечка», сообщает: «Лев Николаевич говорил мне, что сюжет его рассказал ему пьяный мужик и что он от себя почти ничего не добавил».
3 Зачеркнуто: И на утро не всталъ. Велѣлъ себѣ въ постель водки подать. Сталъ пить и что бол
4 Зачеркнуто: и пить началъ (дальше — два слова неразборчиво).
5 Зачеркнуто: оборванцемъ у кабака Христа ради просить сталъ
6 Зачеркнуто: И году не прожилъ, померъ дурною смертью
7 Зачеркнуто: померъ
8 Зачеркнуто: Мих. Сем. померъ
9 В журн. «Книжки Недели», 1886, январь, и в изд. «Посредника» 1886 г. «Свечка» была напечатана с тем концом, который дан Толстым в настоящем письме. В XII т. его Собр. соч. 1886 г. Толстой восстановил первоначальную редакцию. По словам Черткова, в последующие годы, при свидании с ним Толстой высказал ему, что изменение конца «Свечки», на которое он согласился, было ему неприятно. После этого и в изданиях «Посредника» рассказ печатался в первоначальной редакции.
10 «Признание подрядчика» — повесть, написанная Ольгой Неоновной Хмелевой. Повесть была принята редакцией «Посредника» к печати и, как видно из письма Черткова к Толстому от 20 декабря 1885 г., была уже совсем готова для представления в цензуру, но дальнейших сведений о ней не имеется: вероятно, цензура не пропустила ее. Другая повесть О. Хмелевой, «Марья-кружевница», вышла в издании «Посредника» в 1886 г. (о ней см. прим. 2 к п. № 89 от конца ноября — начала декабря). Точных сведений об авторе этих двух повестей собрать не удалось. Из оригинальных произведений Хмелевой в словаре С. И. Пономарева «Наши писательницы», Спб. 1891, кроме «Марьи Кружевницы» указана только книжка: «Горемычные приключения одного безродного и беспаспортного», Спб., б. г. Дата рождения Хмелевой не указана. Краткая характеристика ее имеется в письме Бирюкова к Черткову от 19 октября 1885 г. : «Сегодня познакомился с интересной личностью... г-жи Хмелевой. Барыня, похожая на мужчину. Принцип «непротивления злу» она вставила по собственному опыту, говорит, что сама испытала его силу, и когда я обратил внимание на это место, то она думала, что это мне не нравится. Она произвела на меня хорошее впечатление». Из сохранившихся писем ее в редакцию «Посредника» видно, что она сильно нуждалась (AЧ). Впоследствии она сделала для «Посредника» краткое переложение ром. Диккенса «Лавка древностей», вышедшее под заглавием «Бедная внучка».