Ведь это ужасно. Мы видим, например, что здоровые, покойные, часто счастливые люди из года в год приезжают в игорные вертепы вроде Монте Карло и оставляют там для выгоды содержателей этих вертепов свое здоровье, спокойствие, честь, часто жизнь. Нам жалко этих людей, мы ясно видим, что обман, которому подвергаются эти люди, состоит в тех соблазнах, которыми заманиваются игроки, в неровности шансов и в увлечении игроков, хотя и знающих, что в общем они всегда будут в проигрыше, все-таки надеющихся быть хоть один раз счастливее других. Всё это совершенно ясно. И вот для того, чтобы избавить людей от этих бедствий, мы вместо того чтобы указать им на соблазны, которым они подвергаются, на то, что они наверно проиграют, на безнравственность игры, основанной на ожидании несчастья других, мы с важными лицами собираемся в заседания и обсуждаем вопросы о том, как бы устроить так, чтобы содержатели игорных домов добровольно закрыли свои учреждения, пишем об этом книги и задаем себе вопросы о том, не требуют ли история, право и прогресс существования игорных домов, какие могут быть последствия от рулетки: экономические, интеллектуальные, нравственные и др.

Если человек пьянствует и я ему скажу, что он может сам перестать пьянствовать и должен сделать это, то есть надежда, что он меня послушается; но если я скажу ему, что пьянство его составляет сложную и трудную проблему, которую мы, ученые люди, постараемся разрешить в наших собраниях, то все вероятия за то, что он, ожидая разрешения проблемы, будет продолжать пьянствовать. То же и с ложными и утонченными научными, внешними средствами прекращения войны, вроде международных судилищ, третейского суда и т. п. глупостей, когда мы при этом старательно умалчиваем о самом простом и существенном средстве прекращения войны, бросающемся в глаза каждому. Для того, чтобы люди, которым не нужна война, не воевали, не нужно ни международного права, ни третейского суда, ни международных судилищ, ни разрешения вопросов, а нужно только людям, подлежащим обману, очнуться, освободиться от того spell, от того околдования, в котором они находятся. Средство для того, чтобы не было войны, состоит в том, чтобы не воевали те, которым не нужна война, которые считают грехом участие в ней. Средство это проповедывалось с древнейших времен христианскими писателями — Тертуллианом, Оригеном, проповедывалось павликианами и продолжателями их менонитами, квакерами, гернгутерами; про средство это писали Даймонд, Гаррисон, Балу; вот уже скоро 20 лет тому назад и я всячески разъяснял грех, вред и безумие военной службы. Средство это и применялось уже давно и в последнее время стало особенно часто применяться как отдельными лицами в Австрии, Пруссии, Швеции, Голландии, Швейцарии, России, так и целыми обществами, как квакеры, менониты, назарены и в последнее время духоборы, целое пятнадцатитысячное население которых вот теперь уже третий год борется с могущественным русским правительством, несмотря на все страдания, которым их подвергают, не уступая ему в его требованиях участия в преступлениях военной службы.

Но просвещенные друзья мира не только не предлагают это средство, но терпеть не могут упоминания о нем, и когда слышат про него, то делают вид, что не замечают, или если и замечают, то с важным видом пожимают плечами, высказывая сожаление о тех необразованных и неразумных людях, употребляющих такое недействительное, глупое средство, когда у них есть такое хорошее, состоящее в том, чтобы посыпать соли на хвост той птицы, которую хочешь поймать, т. е. уговорить правительства, живущие только насилием и обманом, отказаться от этого насилия и обмана.

Говорят: возникающие между правительствами недоразумения будут разрешаться судилищами или третейским судом. Но правительства вовсе не желают разрешения недоразумений; напротив, правительства выдумывают недоразумения, если их нет, потому что только недоразумения с другими правительствами дают им повод содержать то войско, на котором основана их власть. Так стараются просвещенные друзья мира отвести глаза рабочего, страдающего народа от единственного средства, освобождающего его от рабства, в котором держат его с детских лет патриотизмом, потом с помощью продажных жрецов извращенного христианства, связывая людей клятвой и, наконец, пугая их наказаниями.

В наше время установившегося близкого мирного общения между людьми разных народностей и государств обман патриотизма, всегда требующий преимущества одного государства или народности перед другими и потому всегда вовлекающий людей в бесполезные и губительные войны, уже слишком очевиден, чтобы разумные люди нашего времени не освобождались от него; в обман обязательности религиозной клятвы, явно запрещенной тем евангелием, которое исповедуют правительства, слава богу, верят всё меньше и меньше, так что действительным препятствием для отказа от участия в военной службе для огромного большинства людей есть только страх наказаний, налагаемых правительствами за такие отказы. Но и страх этот есть только следствие обмана правительств и не имеет никакого основания, кроме гипноза.

Правительства могут и должны бояться отказывающихся и действительно боятся их, потому что каждый отказ подрывает тот престиж обмана, в котором правительства держат людей, но отказывающимся нет никакого основания бояться требующего преступления правительства. Отказываясь от военной службы, всякий человек рискует гораздо меньше, чем он рискует, поступая на службу. Отказ от военной службы и наказание — тюрьма, изгнание есть часто только выгодное страхование себя от опасностей военной службы. Поступая на службу, всякий человек рискует тем, что он будет участвовать в войне, для чего он и приготовляется, и на войне попадет в такое положение, в котором он, в самых тяжелых, мучительных условиях, будет как приговоренный к смерти почти наверное убит или изувечен, как это я видел в Севастополе, где полк приходил на бастион, на котором уже было выбито два полка, и стоял там до тех пор, пока и этот новый полк был весь уничтожен. Другая, уже более выгодная случайность та, что поступивший не будет убит, но только заболеет и умрет от нездоровых условий военной службы. Третья случайность та, что, получив оскорбление, он не выдержит, скажет грубость начальнику, нарушит дисциплину и подвергнется наказанию худшему, чем то, которому он подвергался бы, отказавшись от военной службы. Самая же выгодная случайность та, что, вместо тюрьмы или ссылки, которой подвергнется отказавшийся от военной службы, человек проведет три или пять лет своей жизни в упражнениях к убийству, в развратной среде и такой же неволе, как и в тюрьме, но только в унизительной покорности развратным людям.

Это во-первых. Во-вторых, отказываясь от военной службы, всякий человек, как это ни невероятно, все-таки может рассчитывать на то, что ему не придется нести никакого наказания, что его отказ будет тем последним обличением обмана правительств, вследствие которого нельзя уже будет наказывать, потому что не найдется уже более настолько одураченных людей, чтобы они могли содействовать наказанию того человека, который отказался участвовать в их угнетении. Так что подчинение требованиям военной службы есть, очевидно, только подчинение гипнозу толпы, есть совершенно бесполезное прыгание Панурговых овец в воду на явную погибель.

Но, кроме расчета выгоды, есть еще другая причина, которая должна побудить всякого свободного от гипноза и понимающего значение своих поступков человека к отказу от военной службы. Каждый человек не может не желать того, чтобы жизнь его не была бесцельным, никому не нужным существованием, а была бы служением богу и людям. Часто человек проживает жизнь, не находя случая этого служения. Призыв к участию в военной службе есть этот случай, представляющийся каждому человеку нашего времени. Всякий человек, отказываясь от личного участия в военной службе, как призывающийся или как плательщик податей тому правительству, которое употребляет эти подати на военное дело, служит отказом этим великую службу богу и людям, потому что этим отказом самым действительным способом содействует движению вперед человечества к тому лучшему общественному устройству, к которому стремится и должно придти человечество.