События все описаны, а во внутренней жизни моей мало интересного. Не работается последние два дня. С Ив[аном] Ив[ановичем]1 хорошо придумал, т. е. придумал он, — собирать все те прекрасные статьи, книги и даже письма, кот[орые] я и мы получаем, переводить и составлять как бы журнал рукописный, исключая всё задорное, осудительное. Не знаю, удастся ли, но мне всегда жалко, что пропадают неизвестные многим те прекрасные, интересные и поучительные, и для души полезные вещи, к[оторые] я получаю. День был нынче не дурной, но был дождик утром, и барометр не поднимается. Как дети, хочется написать: больше не знаю, что писать, и не от того, что нечего, а от того, что надеешься всё сказать, когда увидим[ся], и теперь скоро.
Л. Т.
Думаю обо всех детях — и больше всего о Леве; всё хотелось бы влезть в его душу — понять, как и чем он живет.
Дочери здоровы и, не сглазить, в бодром и деятельном настроении.
Приписка к письму Ивана Львовича Толстого. Строки, писанные Толстым, переплетаются с припиской Т. Л. Толстой. Кроме того, на полях вверху имеется приписка М. Л. Толстой.
1 И. И. Горбунов-Посадов.
617.
1894 г. Сентября 15. Я. П.
Маша хочет ехать на Козловку, и вот я пишу, чтоб сказать тебе, что у нас, несмотря на холод и дожди, всё вполне благополучно: и большие и малые дети совершенно здоровы; сейчас идут, — после завтрака, — за грибами. Маша уверяет, что у Поручика в елочках она вчера видела много грибов, а няня отрицает. Но они всё таки идут и очень веселы. Сейчас Саша с Ваничкой на полу рассматривали карту мира и узнавали, где Патагония, в к[оторую] поехали дети Кап[итана] Гранта,1 и Корея, в к[оторой], я им рассказал, что война. Вчера мне вечером нездоровилось, и я зяб, пришел наверх и для согревания стал играть с М. Вельш Гайдена.2 Я согрелся, но слушать было, думаю, неприятно. Нынче чувствую себя очень здоровыми писалось очень хорошо.
Маша не спала вчера до 2-х часов от страха перед крысой, к[оторая] лазила под постелью. А у М. В[ельш] под простынею. А у меня посреди комнаты оказалась мертвая мышка. Вчера j’ai passé un mauvais quart d’heure.3 Явился вечером студент харьковский в мундире, пришел пешком под дождем из Тулы, где он, по его словам, остался без возможности ехать далее до Харькова, — он едет из П[етер]б[ур]га, и просит дать ему 10 р[ублей]. Я измучался, наверное, в 10 paз больше, чем он, колеблясь — дать или не дать, и кончил тем, что всё таки дал, и досадно, и совестно. — Нынче целую ночь видел во сне мой обычный сон, что я служу юнкером в военной службе, нынче в уланах, и мундир на мне грязный, и всё не так, как надо, и все надо мной смеются. Видел и Андрюшу на велосипеде. Думал о нем и о Мише. Очень уж, очень у них много всяких земных благ: от этого нет ни охоты, ни времени заняться духовными. Приходил крестьянин попросить похлопотать за брата солдата, к[оторого] в субботу будут судить в Туле за то, что он упустил арестанта. Съезжу в Тулу, мож[ет] б[ыть], завтра, а после завтра мы хотим с Таней съездить в Пирогово. Не знаю, как она, а я нынче поеду, завтра приеду. Она тоже говорит, что на один день, много на два. В доме топили кое где, и тепло. О кирпиче не узнал еще, но нынче поеду в Тулу, и велено узнать у Архит[ектора]. Вот и всё. Целую всех вас.
Л. Т.
На конверте: Москва. Хамовнический переул., д. № 15. Софье Андреевне Толстой.
1 Имеется в виду роман Жюля Верна «Дети капитана Гранта».
2 Иосиф Гайдн (1732—1809) — немецкий композитор.
3 [я провел скверных четверть часа.]
618.
1894 г. Сентября 18. Я. П.
Я нисколько не нашел неприятным то, что ты писала1 о твоем отношении к моему писанью и отношении к нему теперь девочек; напротив, нахожу это справедливым и с очень приятным чувством вспоминаю о том времени худож[ественной] работы. Теперь я написал на черно очень мало интересный рассказ, но меня он на время занял. Поправлять же его, теперь по крайней мере, нет охоты. Над своей работой всё копаюсь.2 — Что ты не пишешь ничего об Урусове?3 Мне очень жаль, что я не увижу его. Поклонись ему хорошенько от меня. Мы ведь очень давно не видались. Переменился ли он? Пироговск[ую] поездку мы на время отложили. Но тоже очень хочется видеть Сережу брата, предоставить ему себя поругать. Уж не много раз нам остается это делать. —
Левиному письму4 был очень рад. Целую его.
Л. Толстой.
1 В письме от 11 сентября.
2 «Хозяин и работник».
3 С. С. Урусов.
4 От 14 сентября.
619.
1894 г. Сентября 19. Ясенки.
Пишу тебе несколько слов из Ясенков, куда мы, гуляючи, пришли с Сашей и Ваней. Погода чудная, и мы взяли все предосторожности. М. Вельш привезла им теплые платья, и они едут с ней домой, а я верхом на Вятчике заеду к старшине. Все эти дни очень напряженно работаю, хотя результатов заметных нет. Благодарю Леву за его письмо.1 Он пишет про свое душевное состояние то самое, что я желаю ему. Только бы он персеверировал.2 Целую тебя и детей.
1 От 14 сентября 1894 г.
2 То есть был настойчивым.
620.
1894 г. Сентября 19. Я. П.
[У] Саши болело ухо и немно[го] красно было горло, жара не было, и нынче она, хотя лежит в постели, но жалуется только на головную боль.
Погода нынче ясная, но очень свежая, так что Таня собралась было вчера идти с Ван[ей] на Козловку, но нынче раздумали и его водили гулять на купальную дорогу.
Таня ездила в Бабурино, за моделью для своей картины, а Маша с нею в Деменку к больному. Вчера я ездил на Козловку за письмами, но не было от вас, что нас огорчило. Что Душан1 и его палец?
Я всё занят тем же, и очень занят. Писем никаких особенных не получали. Получил я книгу О Буддизме L. Rosny, очень для меня интересную.2 Приятно мне очень видеть и чувствовать, как все здесь живущие наши дети дружны между собой. — И особенно взрослые: Маша с Таней. Чтение Дет[ей] Кап[итана], Гранта продолжает иметь большой успех; участвует и няня, и я иногда, Ваня принес свою бумажку, но когда я взялся писать, он задумался, и вот, я пока исписал всё, а он всё сидит и думает. —
19 Сентября.
Милая мама,
Саша была больна, а теперь почти здорова. Мы сегодня с Т[аней] хотели итти на Козловку, но было холодно — мороз, и нас папа с няней не пустили. Саша всё спешит для тебя делать какой-то подарок, и она думает, что она не успеет. Робинзона3 мы дочли и ждем тебя, чтобы читать сначала, а то, помнишь, мы начали читать с самого интересного.
Мы дочли Робинзона и маленькую книжечку и начали Капит[ана] Гранта. И очень была одна страница, очень интересная: про красных волков. Я очень боялся. Сейчас папà едет в Козловку, и вот я пишу тебе письмо. Пришел будить Таню, чтобы итти в Козловку. И я только намочил палец, чтоб ее брызгать, она проснулась. Прощай, милая мамà. Жду скорее приехать в Москву. Поцелуй Андрюшу, Мишу, Леву, и всех, кто там есть, а тебя даже обнимаю.
Ваня.
На конверте: Москва. Хахмовнический переулок, дом № 15. Графине Софье Андревне Толстой.