В зал вошел Элий, самый молодой из гигантов. Он держал в руках бумажный свиток. Улыбнувшись Анне, Элий развернул свиток перед Скрибиным. На синем фоне были обозначены различные по величине звезды — желтые, голубоватые, оранжевые, красные.

— Аня, — позвал Скрибин, — посмотри!

Она уже склонилась над его плечом.

— Это карта звездного неба, но не нашего, — сразу же сказала Анна. — Очевидно, это их небо: расположение звезд мне совсем незнакомо.

Таомей указал на одну из звезд, находившуюся в центре карты. Она была крупнее других, и рядом с ней стояли какие-то знаки. Анна смущенно улыбнулась, покачав головой. На этой карте она не могла ориентироваться. Тогда она обратилась к Робсону:

— У вас есть карта нашего звездного неба?

— О да, мисс! И не одна! Я могу принести.

Робсон направился к двери и сделал знак рукой, чтобы Таомей последовал за ним, потому что в «Космос» можно было подняться только с помощью платформы, прибор для управления которой находился у великана. Скоро они вернулись, и пилот развернул перед Анной большую карту звездного неба Земли.

Анна указала на Солнце, изображенное в виде ярко-желтого диска. Таомей с Элием обменялись несколькими словами, и Элий тут же развернул перед Анной другую карту. С первого же взгляда девушка поняла, что на ней изображена Солнечная система.

Она закивала головой и, совсем забыв, что великаны не понимают ее, быстро заговорила:

— Да-да! Это наша Солнечная система! Да! Карта совсем точная! — Анна указала пальцем на третью от Солнца планету и пояснила: — Земля! Земля! Наша Земля!

И с любовью погладила пальцем кружочек, изображавший родную планету. Таомей, явно удовлетворенный, переспросил:

— Земля?

— Да-да! Земля, — ответил Скрибин, обведя рукой всех членов экипажа ракетоплана, и добавил: — Земляне!

Тогда Элий положил руку на плечо смуглого человека и торжественно произнес:

— Земля!

Скрибин, Анна и весь экипаж «Космоса» с изумлением смотрели на него.

— Это невозможно! — глухо проговорил Скрибин. — Этот человек с Земли?

В голове Анны мелькнула невероятная мысль. Сначала она даже не решилась высказать ее вслух, но потом, поборов смущение, произнесла:

— Вероятно, они уже побывали на Земле и взяли с собой одного человека…

Элий развернул перед Скрибиным и Анной еще одну карту. Его огромный гибкий палец скользнул к нижнему ее краю и замер под ярко-красной звездой. Элий отчетливо сказал:

— Зейра!

Неподалеку от звезды все увидели небольшой кружочек оранжевого цвета. Пунктирная линия отмечала его путь вокруг звезды. Элий указал на кружочек и медленно выговорил:

— Мион!

Он ткнул себя пальцем в грудь, потом кивнул в сторону Таомея и Мейзо:

— Мион, — машинально повторила Анна. — Папа, это их планета. Они прилетели с Миона, а Зейра — звезда, расположенная где-то в центре Млечного Пути и отдаленная от нас на сотни световых лет. Даже в самый мощный телескоп мы не можем увидеть ее с Земли.

Все замерли и слушали ее, затаив дыхание. На лицах землян застыло выражение беспредельного удивления. Вдруг в тишине раздался чей-то сдавленный голос:

— Воды!

В дверях стоял Браун. Он протянул руки вперед, словно искал опоры, и тут же, потеряв равновесие, отшатнулся к стене. Он был смертельно бледен, кожа его осунувшегося до неузнаваемости лица казалась прозрачной.

Он долго лежал в своей кабине. Страшная головная боль мешала ему забыться сном. Перед глазами расплывались круги, тошнота подступала к горлу. Наконец, он поднялся и, опираясь о стены руками, подошел к двери. Толкнул ее, она открылась.

Он крикнул, что было сил, но голос его прозвучал, как в гробнице. Заметив, что люк открыт, Браун поднялся по трапу и выглянул наружу. «Космос» стоял посреди огромного ангара. Пыхтя и обливаясь потом, Браун стал медленно, неловко спускаться. Оказавшись на полу, он полежал немного, чтобы отдышаться, затем, шатаясь, направился к открытой двери и потащился по длинному коридору. Услышав за одной из дверей голоса, он вошел и с трудом вымолвил.

— Воды!

Анна подбежала к нему, и он повалился ей на руки. Девушка не смогла удержать обессиленное тело Брауна и опустила его на пол.

Вега склонился над злополучным скрипачом.

— Безнадежен, — сказал он. — Надо было оставить его на Земле, одни только неприятности с ним.

— Где можно достать воды? — спросила Анна.

Мейзо опустился на колени перед Брауном, приподнял ему веки, затем взял его на руки и легко понес к двери. Анна последовала за ним, повторяя, что больной хочет воды. Мейзо вопросительно посмотрел на нее. Тогда Анна поднесла к губам сложенные горстью руки и сделала вид, что пьет воображаемую воду. Мейзо улыбнулся и покачал головой.

Они вошли в какую-то комнату. Мионянин положил Брауна, словно ребенка, на низкую кушетку и отошел к белому шкафу. Анна нагнулась над Брауном. Он с трудом открыл глаза и простонал:

— Ох… Это вы?

— Что у вас болит? — тихо спросила Анна.

Он смотрел на нее с грустью и мольбой.

— Как вы добры, а я… Мне стыдно за себя. Если бы я остался в живых, я бы сумел вам доказать, что…

— Вы будете жить, Браун, не волнуйтесь! — сказала Анна успокаивающе.

Ей было жаль его. Она с участием смотрела на больного, и от этого Браун страдал еще больше.

— Я умру, — промолвил он.

Она положила руку на его лоб. Браун закрыл глаза.

Держа в руках белый эмалированный ящик, к больному подошел Мейзо. Он достал из ящика какие-то трубочки, соединенные разноцветными проводами, и положил их на грудь, живот и голову Брауна. Потом повернул диск, нажал кнопку. На крышке ящика появились синевато-розовые пятна. Мионянин некоторое время рассматривал их, затем отчетливо проговорил:

— Айя, айя!

Убрал аппарат и придвинул к кушетке белый шкаф, после чего направил на грудь Брауна соединенный со шкафом большой воронкообразный прибор и нажал рычаг. Грудь больного сразу стала прозрачной. Анна ясно видела легкие, которые то сжимались, то расширялись, миллионы пузырьков наполнялись воздухом и выталкивали его. В левом легком сразу можно было заметить темное уплотнение, от которого, словно щупальца, расходились многочисленные ответвления, как бы стремящиеся охватить все легкое. Но вот случилось нечто невероятное. Уплотнение понемногу изменило свой цвет, побледнело и, наконец, исчезло совсем, словно ледышка под лучами солнца..

Браун все еще лежал с закрытыми глазами. Но желтизна постепенно сходила с его лица, на нем проступил румянец. Дыхание его становилось с каждой минутой ровнее, ритмичнее…

ВСЕ ВЫЯСНЯЕТСЯ

Таомей дал знак Скрибину следовать за ним. Они вошли в небольшое светлое помещение, напоминавшее лабораторию, — кругом стояли приборы из пластмассы, стекла и металла. Таомей указал на стул. Скрибин сел. Мионянин подкатил к нему какой-то прибор, похожий на телевизор, но вместо экрана спереди помещалась тонкая, золотистого цвета сетка. Таомей нажал кнопку, и внизу зажегся зеленый глазок.

Потом он указал на свою голову и, пристально глядя на Скрибина, отчетливо произнес:

— Мей!

Заметив минутное колебание Скрибина, мионянин повторил:

— Мей! Мей!

Затем показал на голову инженера и вопрошающе посмотрел ему в глаза. Скрибин быстро ответил:

— Голова!

Мионянин с улыбкой кивнул несколько раз головой. Потом поднял руку и снова сказал какое-то слово своим мелодичным голосом. Скрибин проговорил вслед за ним:

— Рука! — И, протянув вперед обе руки, добавил: — Руки!

Таомей был явно удовлетворен. Он взмахнул своими огромными ручищами и произнес слово, подобное первому. Затем он нажал маленький рычажок, и аппарат отчетливо проговорил: