— Одно песо, — сказал негр, улыбаясь.

«Веселые парни, — подумал Бен. — Они будут улыбаться, отбирая кошелек или пырнув тебя ножом под ребра…» Он пересчитал, что у него осталось от обменянных им двадцати долларов. Номер в отеле обошелся в девять песо — деньги взяли вперед, — и после оплаты таможенной пошлины за виски и расходов на навязчивого провожатого до отеля осталось двенадцать песо. Обе девицы следили, как он расплачивался с барменом.

— Ты купишь мне виски? — снова спросила первая девица, прикасаясь к его руке. Вторая молоденькая девушка пристально смотрела на него, раскрыв губы.

— Вы хотите угостить девушек виски? — обратился к нему бармен по-английски.

— Нет.

— Вы американец? — прокудахтал негр.

— Нет. Британец, — сказав это, Бен почувствовал себя глупо. Может быть, следовало уточнить, что он валлиец? Но это только запутало бы их.

— Ah, inglés![15] — протянул бармен и, казалось, потерял к нему интерес.

Бен потягивал пиво и размышлял, что будет делать, когда доберется до Паратаксина. Идея отправиться в Южную Америку принадлежала Клею, и лишь потому, что Бен довольно прилично владел испанским языком. Однажды утром Клей откровенно заявил:

— Бен, ты должен уехать. Отправляйся в какое-нибудь длительное морское путешествие. В Южную Америку, например. Поезжай и поймешь, как тебе повезло, что ты не родился одним из тех великих оборванцев. Испытай нужду, поживи, как все. Это обойдется тебе недорого.

Наверное, Клей был большим оптимистом. Бен постучал пустым бокалом по стойке и заказал еще одно пиво. Девушки терпеливо сидели рядом с ним, потягивая кока-колу и слушая музыку. Возможно, через несколько дней он переедет в Рио, как и советовал ему капитан. Он взглянул на молоденькую девицу и поймал себя на мысли, что пытается представить, какое у нее тело под дешевым платьем. Шелковистые коричневые ягодицы, тонкие ноги и остроконечные черные соски грудей. Бен подумал, что было бы любопытно провести первую ночь на побережье с двумя девушками, валяясь втроем на грязной просевшей кровати под шум дождя и скрип пружин. Молоденькая девушка была довольно миловидной. Он прикинул, сколько она может стоить, и снова поймал себя на том, что пристально разглядывает ее. Она улыбнулась и прошептала:

— Виски?

— Вы угощаете девушек виски? — музыкальным басом пророкотал бармен.

Бен покачал головой и заказал третью порцию пива, вспомнив Тома Клея, — вот с кем бы ему хотелось поговорить. Но еще больше ему нужна была Лаура. Сидящая рядом девушка напомнила о Лауре, и он стал сравнивать ее с Лаурой. Глупо. Охваченный знакомым приступом тоскливого страха, он понимал, что девушки, подобной Лауре, ему больше никогда не встретить. Клей предупреждал: некоторое время надо подальше держаться от женщин. Они будут только действовать на нервы. Клей советовал постоянно путешествовать: «Заведи дневник, пиши книгу, осмотри руины древних ацтекских городов…» Завтра утром он уедет отсюда, а пока может поразвлечься.

— Хочешь виски? — спросил он юную девушку.

Она энергично кивнула головой и скользнула на пустое место рядом с ним.

— Налей ей виски. Одно! — сказал Бен бармену и, повернувшись к девушке, коснулся ее щеки. Она хихикнула и, как кошка, потерлась лицом о его руку.

— Habla inglés?[16] — поинтересовался Бен.

Она снова хихикнула:

— Español[17].

Бен наблюдал, как бармен наливал ей виски под стойкой бара.

— Покажи мне бутылку, — велел он.

Негр вынул старую бутылку «Хейги». Бен взял ее и понюхал. Неприятный маслянистый запах, но если девица радостно принимает пойло за виски, пусть так и будет. Она взглянула на него и закричала:

— Bueno?[18]

— Bueno! — ответил бармен, ухмыляясь. Он подал ей бокал, в котором плескалось чуть-чуть виски, и сказал Бену: — Три песо.

Бен поднял бокал и чокнулся с девушкой. Они выпили, а бармен повторил:

— Три песо.

Бен отмахнулся от него.

— Я расплачусь потом. — Он положил руку на колено девушки и почувствовал, как она придвинулась ближе и прижалась к нему бедром; ее голова наклонилась, и он уловил слабый запах волос. И тут в памяти Бена всплыло другое: прямая автострада от Бордо до Байона, слепящее солнце между сосен, песок под сосной и «ситроен», с ревом пронесшийся мимо на скорости сто миль в час по крайней левой полосе движения, и на заднем сиденье — полно детей. «Проклятые маньяки!» — подумал он и, обернувшись, в бешенстве оглядел бар, так крепко сжимая бокал с пивом, что чуть не раздавил его.

Дверь распахнулась, и в бар вошли трое. Одним из них был полицейский из таможни. Он снял кепи и сел рядом со своими спутниками, одетыми в черные костюмы.

Бен повернулся и услышал, как девушка просит его щебечущим голоском:

— Tienes cigarillos, por favor[19].

Он сказал, что не курит сигарет. Она показала на пустой бокал:

— Un whisky?[20]

Негр уже наполнял бокал. Она счастливо мурлыкала возле Бена, который наклонился и сжал ее бедро — оно было упругим; под платьем не было ни комбинации, ни корсета. Он проследил, как девушка опрокинула бокал, слишком поспешно. Бен протянул свой бокал негру, девушка немедленно присоединилась к нему, произнеся певучим голосом:

— Un whisky!

Бармен плеснул ей еще одну мизерную порцию. Бен закрыл глаза. Проклятый полицейский сидел рядом, в углу бара.

«Он должен мне, — подумал Бен, — десять песо… Когда девушка допьет виски, я приглашу ее к себе в номер…»

Бармен постучал холодным черным пальцем по руке Бена.

— Двенадцать песо, — сказал он.

Бен взглянул на него и сощурился. Улыбающаяся физиономия негра маячила всего лишь в нескольких дюймах от него. Сам не понимая почему, Бен улыбнулся ему. «Может быть, бармен выслушает его историю? Негры, в основном, неплохие парни, не то что этот прилизанный ублюдок в темных солнцезащитных очках, с белыми нашивками на плечах. Они понимают ваши неприятности… Да, да, он выслушает меня…» — подумал Бен. Он перегнулся через стойку бара и сказал, тщательно подбирая испанские слова:

— Послушай, я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Я убил свою жену…

— С вас двенадцать песо, — ответил по-английски негр.

Бен кивнул головой: почти два фунта за пару бокалов паршивого пива и три глотка латиноамериканского пойла под названием «виски». Но он не будет спорить. Он не будет ссориться с барменом. Он инстинктивно не терпит грубости по отношению к цветным. Бен опять улыбнулся негру и обернулся к девушке. Она допила третью порцию виски и спокойно сидела спиной к нему и улыбалась полицейскому и двум мужчинам в углу бара.

Бен взял ее за руку и медленно сказал по-испански:

— Послушай, я убил свою жену.

Девушка быстро оглянулась на него, а потом беспомощно посмотрела на негра, который бесстрастно пробубнил:

— С вас двенадцать песо.

Бен долго возился с застегнутым на пуговицу карманом, пытаясь вспомнить, за сколько бокалов расплатился. Хмель ударил в голову, движения были неуверенными; у него осталось не очень-то много песо. Придется снова менять доллары.

Бен достал пачку банкнот и нечаянно выронил на пол. Нагнувшись и сгребая на ощупь деньги, он подбирал мысленно испанские слова, надеясь рассказать девушке, что с ним произошло: как стремительно проносились сосны, как автомобиль попадал то в полосу тени, то на залитую солнцем автостраду, как волосы Лауры развевались на ветру и падали ей на глаза… Бен гнал тогда машину, убаюканный мягким шорохом шин, и внезапно в центре дороги возник молоковоз. Остановился. И вдруг остановилось все, слышался только вой сирены и грохот молочных бидонов вокруг него, вся дорога была залита молоком, а он лежал на песчаной обочине, под соснами, и Лаура лежала рядом с ним, накрытая одеялом, и почему-то все время дергала ногами. Он помнил, что следил за ней со странной отрешенностью, удивляясь, почему она так дергается. Над ним склонился мужчина в синем халате, поблизости стоял полицейский в белом шлеме. Проезжавшие мимо автомобили замедляли ход, но второй полицейский на автостраде свистел, заставляя их не задерживаться. Лаура, лежавшая рядом с ним под одеялом, через некоторое время перестала дергаться, и когда позднее он пришел в себя в больнице, ему сообщили, что жена умерла.