Верх у «форда» был опущен; уложенное на заднем сиденье снаряжение почти закрывало двери; ремнями были пристегнуты палатка и спальные мешки, поверх трех рюкзаков с одеждой и кухонной утварью, лежали два многозарядных «винчестера» и четыре ящика с патронами (по 100 в каждом). Багажник автомобиля был забит банками с консервами, канистрами для воды и бидоном для керосина, под ними лежали карты, компас, бинокль и аптечка «первой помощи». Корзина с двенадцатью бутылками виски «Белая лошадь» стояла между палаткой и задним сиденьем, возле дорожного несессера Мел, двух ящиков (с 50 патронами № 1 для ружья калибра 12) и коробкой сигар «Генри Клей», а старая двустволка лежала у ног Бена. Она была заряжена. В случае, если их остановит дорожная полиция, они решили выдать себя за туристов, направляющихся в увеселительную поездку в горы Хьерра.

Машину вела Мел; она была одета в белую полотняную рубашку, широкие спортивные брюки песочного цвета и сандалии на завязках. Бен и Райдербейт были в серых фетровых сомбреро с цилиндрическим верхом и широкими загнутыми полями, которые книзу закрывали лицо и шею. Райдербейт курил сигару. Не выпуская ее изо рта, он сказал:

— Мы должны добраться до Бенисалема днем, чтобы успеть запарковать автомобиль в гараж и нанять мулов и проводника.

— Я надеюсь, что машина будет там в целости и сохранности. Она — моя последняя ценная вещь в этом мире!

— Машина будет в безопасности. Мы оставим ее в гараже отеля, придется заплатить пятьдесят песо, чтобы за ней присматривали. Меня беспокоит не машина…

— А что же? — спросил Бен.

— Мы можем оказаться не единственными гостями Бенисалема сегодня вечером.

— А что, если нет?

Райдербейт ухмыльнулся.

— Если нет, мы позволим им заказывать музыку. Они убили Стоупса и заполучили карту, но Бенисалем не то место, где проводят состязания по стрельбе.

Бен заметил, что Мел бросила на Райдербейта быстрый взгляд.

«Если Стоупса убил Райдербейт, — подумал Бен, — в Бенисалеме никого не будет; если, конечно, он сам не член банды, которая может ожидать его там. И что же тогда произойдет?» Невеселые мысли одолевали Бена, но доказательств у него не было.

— Где мы будем ночевать? — спросил Бен.

— В отеле Бенисалема. А завтра, с восходом солнца, снова тронемся в путь.

— А мне не опасно останавливаться в отеле?

— О тебе вряд ли там слышали. Подавляющее большинство местных жителей не умеют ни читать, ни писать.

Бен откинулся на сиденье и подумал: «Было бы любопытно, если бы обо мне там все-таки слышали!» Он смотрел, как на них накатывается дорога, прямая, как взлетная полоса аэродрома, устремляющаяся в иссушенную солнцем пустыню, где, казалось, жизнь и движение замерли, словно на полотне художника: руки гигантских кактусов, подающих сигналы друг другу; неподвижные группы мулов и людей, заброшенных сюда судьбой, чтобы влачить жалкое существование в этой дикой глуши, протянувшейся с севера от Паратаксина на юг до вулканов Кордильера-Хьерра. Наблюдая за тоскливым безрадостным пейзажем, Бен почувствовал, как одиночество и безнадежность жизни людей передаются и ему. Бен подумал, что его собственное положение ничуть не лучше, чем у здешних бедолаг: он был без работы, без денег — после покупки экспедиционного снаряжения у него осталось лишь пять фунтов, да и то обмененных на песо, и его разыскивала полиция. По ту сторону, где-то далеко впереди лежали Кордильеры, отрезавшие от внешнего мира пустыню, и не нанесенные на карты болота, где могли таиться несметные богатства. И все же Бен до конца не верил в это: Райдербейт — сумасшедший, Мел — авантюристка, жаждущая развлечений. Только один человек, действительно, что-то знал про алмазы, но он был убит менее тридцати шести часов назад, и именно худшее из случившегося свидетельствовало в пользу существования алмазных россыпей. Алмазы могли быть там!

Райдербейт спал, сжимая в зубах потухшую сигару. Дорога мягко шелестела под колесами автомобиля. На лице Мел, полузакрытом черными очками, проглядывало спокойное удовлетворение: с таким же видом она могла вести машину, направляясь отдыхать на юг Франции. Бен впал в задумчивость: «Детство, проведенное в графстве Кент; ее балетная школа в Лондоне; ее замужество… А сейчас она мчится на охоту за алмазами с двумя посторонними мужчинами… Разве не странно?»

Солнце стояло высоко и сильно припекало; с тех пор, как они два часа назад выехали из Паратаксина, по дороге им встретилась только одна машина — старый тарахтящий грузовик, в кузове которого спали двое индейцев. Постепенно ландшафт вокруг менялся — появились первые признаки растительности. Среди мелькающих белых стен редких гасиенд зеленели окутанные дымкой купы деревьев. Неожиданно впереди, на расстоянии примерно двух миль, там, где дорога сливалась с линией горизонта, появилось маленькое черное пятнышко. Оно разбухало и дрожало, словно просвечивало сквозь воду, разбилось на две все увеличивающиеся точки, которые в полумиле от них превратились в двух стоящих на широко расставленных ногах мужчин, похожих на пару припавших к земле животных.

Мел затормозила, только когда один из них перегородил дорогу, размахивая жезлом со сверкающим на солнце диском. Это был полицейский патруль на мотоциклах — оба в черной форме, в белых шлемах и белых перчатках. На мгновение Бену почудилось, что их остановили полицейские на дороге в Бордо. Он почувствовал легкий приступ тошноты. У обоих полицейских за спиной были пистолеты-автоматы со складными прикладами.

«Форд» замедлил скорость, когда полицейский жезлом просигналил Мел остановиться у обочины. Его коллега сидел на мотоцикле в нескольких ярдах и ждал. Бен заметил, что оба мотоцикла оборудованы рациями. Он покрылся холодной испариной.

Первый полицейский подошел к машине со стороны Мел и коснулся рукой в белой перчатке шлема. Это был молодой мулат с большими черными блестящими глазами. Он обратился к ней на испанском языке.

— Куда вы направляетесь, сеньора?

— В Бенисалем. — Она одарила его ослепительной улыбкой.

— Разрешите ваши водительские права, сеньора. — Документы в обложке из свиной кожи были у нее наготове в руке. Полицейский взял их, посмотрел на выданные в Мехико международные водительские права, а также страховой полис. Бен вжался в сиденье. В молчаливой глухой пустоши — с находящимися в нескольких футах от него полицейскими — время, казалось, тянулось бесконечно медленно. Он подумал о ружье, лежащем у его ног. Райдербейт проснулся и сидел, не шевелясь и не произнося ни слова.

Полицейский вернул документы и отдал честь.

— Bueno viaje, Señora![43]

Мел включила зажигание.

Райдербейт вздохнул.

— Вежливый мальчик — для туземца. Он даже назвал тебя сеньорой! — Он оглянулся на Бена. — Потеешь, солдат?

— Жарко.

— Ты чертовски прав! — закричал Райдербейт, когда они отъехали подальше. — Это всего лишь обычный полицейский контроль. Что с тобой, солдат? Если у тебя будут мокрыми штаны каждый раз при виде копа, то что же произойдет, когда ты встретишь индейца Ксату?

— Пошел к черту! — выругался Бен, нагибаясь и вытаскивая из стоящей сзади корзины бутылку виски «Белая лошадь».

— К твоему сведению, — продолжал Райдербейт, — если бы кто-нибудь из мальчиков сделал неверное движение, я бы взял обоих на мушку, прежде чем они успели бы перекреститься. Пистолеты-автоматы пришлись бы весьма кстати.

— Оставь полицию мне, Сэмми, — резко сказала Мел. — Их легко усмирить нежной улыбкой.

— Хотел бы я увидеть в работе наши пистолеты-автоматы, — не унимался Райдербейт.

Бен поставил бутылку у ног рядом с ружьем, затем откинулся назад и закрыл глаза. Он чувствовал себя несколько пристыженным из-за того, что выдал свой страх. Мел, казалось, ничего не замечала; ее внимание было сосредоточено на блестящем сером полотне дороги, убегающей к горизонту, где возвышались вулканы.