Увидев Заречнева, она почему-то смутилась, быстро убрала изломанную на сгибах книжечку. Сашка сделал вид, что не заметил её невинного увлечения.

«А ведь это — идея!» — неожиданно обрадовался он мыслям, посетившим его в этот миг. — «Лучше уж посидеть, пописать что-то, чем все вечера просиживать за кружкой браги, или в ожидании субботнего вечера, когда после парной, в бане можно будет «оторваться» «по полной». Дита-то с курсантами в душевую не ходит. Вот мужики и «дают огня».

Он не стал откладывать реализацию своего замысла «на потом», в тот же вечер сходил в кают-компанию, вытащил из пачки бумаги тоненькую стопочку белых листков.

— Стишатами решил побаловаться? — поинтересовался Демьян, проницательно глянув в глаза Александра.

— Не совсем. — не стал врать первому пилоту Сашка. — Но есть кое-какие мысли. Вот, хочу записать.

— А что? Дело хорошее! — одобрил его почин Паршин. — Пиши! По себе знаю, насколько муторно торчать в этой консервной банке неделями кряду. Я-то привык…. При таких длительных прогонах хорошо только молодожёнам! — подмигнул он, кивнув в сторону каюты с Сашкиными «найдёнышами». Новобранец отчего-то стал пунцовым, не прощаясь, пулей выскочил из кают-компании.

Два дня после этого разговора он ходил задумчивым и рассеянным. Подолгу расспрашивал Ар'рахха о его жизни на родной планете, о том, как тот его обнаружил; и что делал потом. И однажды вечером он собрался с духом, сел на татами, положил на согнутые колени квадратный кусок алюминия, взял в руку «вечное» перо….

«Ар'рахх, молодой охотник из племени Хромой Черепахи, пробирался вдоль морского берега в одиночку…» — вывела его рука наверху белого прямоугольника. Проблемы тоскливых свободных вечеров больше не существовало.

Три месяца для Сашки пролетели как один день. Увлечённый новой работой, он не замечал ни вечно отсутствующего в рубке командира, ни растущего раздражения землян, отчего-то предоставленных самим себе. Курсанты развлекались, как могли. Устраивали ученья, имитирующие нападение «противника», отчаянно сражались друг с другом во время еженедельных спаррингов по рукопашному бою. Только четыре члена экипажа никак, казалось, не реагировали на вынужденно пребывание в тесноте космической яхты, и все они были бессмертными. Стант и Дита, что называется, «по уши» погрязли в своих компьютерных делах, причём каждый день настроение у них только улучшалось. Молодожёны вообще появлялись «на людях» к обеду и ужину, и очень редко — к завтраку. Выглядели они, как и положено молодожёнам, чудом спасшимся от смерти в самом начале семейной жизни — счастливыми. С остальными членами экипажа они общались мало; можно сказать, не общались вообще. Так, иногда перекинутся парой-тройкой слов с Дитой или дежурным офицером корабля. Сашку они поблагодарили за спасение только один раз, и то — очень сдержанно, как будто выполняли чью-то просьбу. Хотя и так было понятно — чью. Они тоже, кажется, считали дни до того момента, когда яхта Диты посетит какой-нибудь космический порт и они смогут беспрепятственно отправиться дальше по своему маршруту, или вернуться домой, в Город Богов. В общем, неприятностей не предвещало ничто.

Однажды утром, Дита, как обычно, собрала курсантов на утреннюю «проверку». «Слово «брифинг», более соответствующее сути происходящего, в силу своего иноземного происхождения плохо приживалось в лексиконе русских курсантов. Они предпочитали регулярные утренние «накачки», проводимые ею, как командиром, называть, как в пионерском лагере — «поверка». Что касается бессмертного и жучихи, то им было, кажется, всё едино — что «брифинг», что «поверка» — главное, чтобы поменьше ругали. А ругать было за что. Вот и сегодня, как обычно, Дита начала с высоких тонов.

— Тимофеев! Самочернов! Объясните мне, пожалуйста, как вы, такие здоровенные лбы…

— Это он — здоровенный лоб. А я — маленький! — не вовремя встрял Тимофеев, ткнув пальцем сидящего рядом Юрия.

— Прекратить! — рявкнула Дита. Кровь отхлынула от её лица, ноздри расширились. Женька, понял, наконец, что «перегнул палку». Он после вчерашнего застолья никак не мог обрести нормальное состояние. Тимофеев стал вжиматься в кресло сиденья, от чего его рост стал казаться ещё меньше. Глядя на друга, Юрий стал «вжиматься» тоже. Но, с учётом его габаритов — почти под два метра рост — выглядело это очень забавным. Сашка, глядя на «уменьшающегося» Юрия, которого все рекруты давно и прочно окрестили простым русским словом «шкаф», не удержался и прыснул, чем вызвал новый приступ гнева командира.

— Заткнись! — гаркнула она уже на Сашку. — Немедленно прекратить все разговоры! Через три дня наш корабль достигнет конечной цели нашего путешествия. Поэтому, с сегодняшнего дня я объявляю на корабле боевой режим. Пьянки — прекратить! Смена вахт — через каждые четыре часа! Как только закончится режим торможения, начнёте нести боевое дежурство за пределами судна, на истребителях, парами. С сегодняшнего дня займётесь тщательной проверкой всех систем ваших самолётов. Лично буду проверять, как вы подготовились к работе на орбите и в атмосфере этой неизвестной планеты.

— А планета — обитаема? — спросила Ирина. Дита покосилась на девушку. Из-за того, что Стант перебрался «под крыло» бывших гладиаторов (Дита делал вид, что ничего не знает о причинах, побудивших его на этот шаг), освободилось койко-место в каюте Олега. Чем не замедлил воспользоваться Юрий, в добровольно-принудительном порядке «переселивший» туда Женьку. Место Тимофеева на соседней со «шкафом» кровати прочно заняла Никитина. В общем, пока рекруты летели через всю Галактику к пункту назначения, медовый месяц случился не только у бессмертных молодожёнов. Чем элойка была крайне недовольна.

— Да, возможно — обитаема! — ответила она. — Предположительно — населена пиратами и их пособниками! Через двое суток, когда яхта будет вновь двигаться с нормальной скоростью, мы это будем уже знать точно. А пока — готовиться, готовиться и ещё раз готовиться!

Двое суток, отведённые бессмертной для проверок техники и устранения неисправностей, пролетели как один миг. Курсанты, включая Ар'рахха и Машу, соскучившиеся по «настоящему делу», не вылазили из своих машин, раз за разом проверяя системы самолётов. Дело, конечно, было не в страхе перед наказанием. Каждый знал: в реальном бою с сильным противником всё может решить одна-единственная мелочь. О том, что мелочей — нет, рекрутам незримо напоминала и могучая фигура Демьяна, так же, как и все, безвылазно копавшегося во внутренностях своего истребителя. Любопытный Сашка попытался было сунуться к нему с каким-то вопросом, но моментально отскочил. Первый пилот рыкнул на него так, что у землянина пропала всякая охота к разговором с суровым земляком.

Кают-компания была забита битком. В конференц-зал пришли все, включая молодожёнов и тех курсантов, кому по расписанию вахт полагалось спать. Причина была уважительной — корабль заканчивал торможение и выходил в «нормальное» пространство. Он становился видимым для сторонних наблюдателей, но главное — его обитатели могли, наконец, собственными глазами узреть то, что творилось в пространстве вокруг яхты.

На большом «общественном» мониторе элойка вывела цифры хронометра, отсчитывающие время до завершения работы двигателей. Вот осталось сто секунд, пятьдесят, тридцать, десять….

Появившийся за иллюминаторами мир не поражал воображение. Небольшая красноватая звезда, окружённая редкими искорками звёзд; несколько спутников….

— Да! Это — явно не центр звёздного скопления! — разочарованно крякнул Демьян, встретившись глазами с Дягилевым. Тот согласно кивнул, стал с любопытством рассматривать голубоватую планету прямо по курсу корабля.

— Атмосфера есть! И вода — тоже! — Евгений как бы отвечал на слова Демьяна. — Значит, должна быть жизнь!

— Причём разумная! — вмешался в диалог Стант, пальцем указывая на крохотную тёмную горошину, сопровождавший неизвестную планету на расстоянии примерно двух её диаметров. — Видите! Даже отсюда видно: эта штука — явно искусственного происхождения.