— Моя работа связана с постоянными разъездами. Я никогда не могла себе позволить завести домашнее животное. Но всегда мечтала о собачке. И, представьте, мне на день рождения подарили щенка. И теперь этот щенок — моя самая большая проблема и головная боль.
Женщина замолчала, она только теребила край яркого шелкового халатика.
— Домработница отказывается гулять с Фаиной…
Коллинз догадался, что так звали собачку.
— Да ей и несколько неудобно. Она приходит через день. А мою девочку надо выгуливать утром и вечером строго в определенные часы.
Коллинз понимающе кивнул, он даже стал догадываться, что ему предложат, скорее всего, выгуливать собаку. Это можно — работа, действительно, непыльная. Только вот по утрам у него вряд ли получится. И он стал придумывать, как бы дамочке объяснить, что он бы рад, но… Коллинз мысленно развел руками. На такси он денег не заработает, чтобы не опаздывать на занятия по утрам.
Он уже собрался подняться, чтобы извиниться за беспокойство и уйти, но его остановила взмахом руки женщина.
— По утрам собачку выгуливает сын. А вот вечером он обычно не успевает вовремя вернуться домой, поэтому приходится кого-либо нанимать. И представьте, перед самым моим отъездом мужчина, что выгуливал Фаину, сломал ногу.
— Сожалею, — произнес Коллинз. Ему, действительно, было жаль неизвестного мужчину, благодаря травме которого у него появился шанс заполучить непыльную работенку. Осталось только выяснить, сколько ему будет платить за нее. А в остальном его пока все устраивало.
— Соглашайтесь, — жалобным голосом попросила женщина. — У меня совершенно нет времени кого-либо искать. Самолет завтра рано утром. Ник пообещал выгулять Фаину ну два, ну три раза. На большее он не согласен. Ведь это надо делать ежедневно…
Коллинз помолчал немного, делая вид, что размышляет. На самом деле набивал себе цену, мол, предложений у него много, выбирает, где наиболее выгодные условия.
И вдруг женщина назвала цену.
Коллинз чуть не задохнулся — он, выйдя на работу после получения диплома, первое время наверняка будет получать меньше, чем за пару часов прогулки с собакой. Такой шанс упустить никак нельзя.
— Я хотел бы получить аванс, — внезапно севшим голосом произнес Коллинз.
— Без проблем, без проблем, — произнесла женщина, поднимаясь с кресла и исчезая в комнате. Вскоре она вернулась.
— Здесь аванс за две недели, — сказала она, мягко улыбнувшись и положив перед Коллинзом деньги в конверте. — Вы их пересчитаете после подписания договора.
И перед парнем на журнальный столик легло несколько запечатанных мелким шрифтом листков с текстом договора. Коллинз изумленно взглянул на них — вот никогда бы не подумал, что два часа прогулки с собакой могут быть расписаны по минутам. Чего только в договоре не было. Но это понятно, чтобы животное не пило из лужи и не рылось в мусорных баках. Но там было и другое. Например, было четко расписано, на какой минуте прогулки Коллинз должен снять с нее ошейник и поводок, чтобы дать побегать по площадке. Надо до этой минуты до площадки еще успеть дойти. А целая страница была посвящена соблюдению гигиены и порядка на прогулке. Короче, несколько страниц подробнейших инструкций.
Коллинз вздохнул, размышляя, а может, не стоит подписывать договор, но взгляд, брошенный на конверт с авансом, перевесил все аргументы. Он вздохнул еще раз и поставил свою подпись.
— Пойдемте, — потянула его хозяйка, — я вас познакомлю с Фаиной.
У собачки, как оказалось, была своя отдельная комната рядом с холлом, где она что хотела, то и делала. Ей не разрешалось только одно — гадить в квартире. И чтобы она этого не делала, ее выводили на прогулку по утрам и вечерам.
— Какая прелесть! — Коллинз присел на корточки и потрепал по голове очаровательного рыжего спаниеля. Фаина, встав на задние лапы, внимательно посмотрела на парня своими умными карими глазами.
— Я смотрю, вы друг другу понравились, и надеюсь, проблем у вас не будет, — с надеждой в голосе произнесла хозяйка, когда Коллинз снова вернулся на диван в холле. — Ключ от квартиры вы сможете получать у консьержа. Ему же будете и отдавать ключ после прогулки… Вопросы?
Коллинз пожал плечами. Да какие в сущности могут быть вопросы, когда его шаги с Фаиной расписаны? Осталось только выучить инструкцию, чем он и займется до завтрашнего вечера. Сегодня, насколько он понял, хозяйка сама выгуляет свою Фаину. А утром та будет под присмотром ее сына. К своим служебным обязанностям Коллинз приступит только в вечернюю смену, а сегодня он еще второй тайм успеет посмотреть с друзьями в спортбаре…
Коллинз, радостно болея за любимую команду, даже представить не мог во что он ввязался.
Проблемы начались сразу, как только он с Фаиной на поводке вышел из квартиры. Собачке было запрещено гадить дома. Но кто сказал, что она не может этого сделать на площадке прямо перед дверью. Такого Коллинз совершенно не ожидал — он пришел минута в минуту и, по его представлениям, собака, привыкшая гулять в одно и то же время, должна была спокойно дойти до места, где ей разрешено было бы сделать свои делишки. А Коллинз должен был за ней все убрать, для этого у него был одноразовый полиэтиленовый пакетик с лопаточкой. Но с кафельного пола убирать лужу?
Коллинз привязал собачку за дверную ручку и вернулся назад в квартиру в поисках тряпки или бумажных салфеток, чтобы вытереть пол. Пока он занимался поисками, Фаина наложила кучку, которая воняла на весь подъезд, хоть нос затыкай, растоптала ее лапами, видимо, загребая, и теперь сидела рядом с недовольным видом.
Чертыхнувшись, Коллинз сгреб в охапку собаку и поволок в ванную, предназначенную специально для мытья ее лап. Какой смысл выводить Фаину на прогулку, если она уже всю нужду справила? Побегать только?
Отмыв лапы, он запер собаку в ее комнате, отправившись убирать то безобразие, что она учинила в подъезде. Коллинз молил всех святых только об одном, чтобы пока он приводил в порядок собаку, никто не вышел из лифта или из второй квартиры на их площадке и не пожаловался на него консьержу или хозяйке.
Он уже почти закончил, когда рядом с ним остановился молодой человек и, помахав рукой возле своего носа, произнес: — Никак Фаину выгуливали?
Коллинз обреченно кивнул — он хоть все уже и убрал, но запах остался, выветриться еще не успел.
— Не расстраивайтесь, — молодой человек взялся за дверную ручку квартиры. — Как закончите, заходите. Выпьем за знакомство. Я сын мадам Лежер, Мартин. И эту тварь по кличке Фаина выгуливаю по утрам, пока маман отсутствует. Но со мной она такое не вытворяет, видимо, проверяет вас на прочность.
— Видимо, — согласился Коллинз, оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, куда выбрасывается мусор в элитных домах.
— Спуститесь на первый этаж, консьерж покажет, — правильно понял его метания Мартин. — А потом поднимайтесь ко мне. Расслабиться нам не помешает.
Ну, они и расслабились. Хорошо так расслабились — приговорили бутылку коньяка, скорее всего, недешевого, что обнаружился в баре мадам Лежер.
— Подъем.
Коллинза довольно сильно кто-то толкнул в бок. Он, ничего не понимая, огляделся по сторонам — незнакомая комната, незнакомая кровать с дорогим шелковым бельем на ней, чье-то голое тело рядом. И голова тяжелая-тяжелая.
И только голос, повторивший грозно слово «подъем», заставил его частично вспомнить, что произошло накануне вечером…
Они выпили сначала понемногу, исключительно для расслабления после тяжелого дня. Потом добавили. Затем еще… А уже потом наливали без меры и плакались о своей тяжелой жизни, припадая на грудь друг другу. Но если учесть, что тяжесть была у каждого своя, то они плохо понимали проблемы друг друга. А затем как-то незаметно перекочевали в комнату к Мартину. А дальше… дальше следовал полный провал в памяти.
Почему Мартин голый? Коллинз заглянул под простыню, которой был накрыт — и с ужасом обнаружил, что и он абсолютно голый. Он внимательно прислушался к своему телу, к своим ощущениям. Нет, нигде ничего не болит. Или он был сверху, или ничего не было. Еще бы понять, что было-то. А стыдно как!