Первым, кто встретил нас у дома, был местный пес тигрового окраса. Заливисто лая, он бегал вокруг нас, пока я не слез с мотоцикла, дав себя обнюхать. Тычась мокрым носом в мои ноги, он наткнулся на свежий ожог на левой икре и сразу начал усердно зализывать его своим шершавым языком. Так мы подружились.

Деревенский двор освещался единственной флуоресцентной лампой. Ее холодный свет покрывал только центральную часть двора, не особо проникая в отдаленные уголки. Электричество в деревне включают раз в сутки в 6 вечера всего на несколько часов — стоит оно дорого, и поэтому одна лампочка на целый дом — в порядке вещей. Люди из ближайших домов быстро заполняли все свободное пространство двора, постепенно окружив нас плотным кольцом. Поняв, что мотоциклетный шлем все еще на мне, я избавился от его душных и тесных объятий, представ перед окружающими во всей красе. Грязный с ног до головы, со щетиной почти такой же длины, как и волосы на голове, весь мокрый от пота, я стоял в свете электрической луны где-то на самом краю земли, изучаемый десятками внимательных глаз. А когда выяснилось, что я первый иностранец, побывавший в деревне за всю ее историю, мне невольно стало стыдно за свой внешний вид. Осмотревшись вокруг, я виновато улыбнулся, чем сразу вызвал бурную реакцию и ответные улыбки у всех присутствующих — от детей до стариков. Людское кольцо разомкнулось, я сделал несколько шагов и без сил опустился на ступеньку лестницы, ведущей в дом. Моя спутница принесла ковшик и мыло и показала на ряд больших кувшинов с водой, которые стояли в разных частях двора. «Иди и прими душ из любого», — сказала она. Обойдя дом и укрывшись от людей, я вылил на себя половину теплой дождевой воды, скопившейся в огромном сосуде. Пока я неумело управлялся с ковшиком, отмывая одно и тут же пачкая другое, в доме мне  приготовили постель и ужин. Как много всего произошло в этот непростой день! Я поднялся по лестнице в дом, поблагодарил за предложенный ужин и мгновенно уснул, окутанный тончайшим запахом табачных листьев, которые сушились внизу. Жители этой и многих деревень в округе жили тем, что выращивали и сушили табак, готовя его к последующему экспорту во Вьетнам.

Проснувшись утром, я понял, что заболел. Запланированная накануне поездка обратно отложилась. Следующие дни я пролежал с ознобом и температурой, оглушая всех вокруг своим кашлем и чиханием. В это время на моих глазах семья готовилась к похоронам. Меня же родственники девушки окружили заботой и вниманием как родного, по очереди отпаивали имбирным чаем и напитком из лайма, кормили рисом и манго, попутно повествуя о непростой жизни в деревне.

Вскоре болезнь отступила, и через несколько дней мы смогли вернуться назад. Я покидал чужой дом с грустью, успев привыкнуть к приютившим меня людям, познав вкус настоящей жизни не только в радости, но и в горе.

Жизнь продолжается!

Камбоджа, апрель 2012 года