Три тени мелькнули и исчезли. Неопытный взгляд мог их и не заметить. Но тут, на улице суконщиков, народец был тертый, так что эти трое и не рассчитывали, что промелькнут совершенно незамеченными. Тут были жилища богатых гильдийских мастеровых, они имели собственную стражу, которая ничем не уступала страже аристократов, но и излишней огласки гильд-мастера старались избегать, главное, чтобы их добро не лапали. Местные - это одно, а муниципальная стража стража - это уже совсем другое дело. Трое - это тройка наших закадычных друзей: Сэм Вутович, Герб Отарич, Рутти Паневич. Они действительно ушли от стражников по крышам близлежащих домов. Вот только кошкой они не пользовались, а зачем? ведь по стенам старых домов с их трещинами, выступам, затейливыми завитками-украшениями, карнизами они могли легко вскарабкаться наверх пользуясь даже голыми руками: это ведь не по отвесной скале карабкаться с ледником на верхушке. Им всем только-только стукнуло по пятнадцать лет, родились они в один месяц - симмарт, только в разные фазы второй луны. И все трое происходили из самых простых семей в Приграничьи.

Отец Сэма Вутовича был известным своими луками и самострелами оружейником, отец Герба Отарича, Отар Малович был старшиной вольных охотников в том же Приграничьи, а вот у Рутти Паневича отец с матерью погибли еще во времена войн магов. Воспитывала юношу бабка - целительница и ворожка. Известно, что ворожки и целительницы пользуются Искусством, а не Магией, а потому их сила после Катастрофы никуда не исчезла. А бабушка Рутти издавна пользовалась у односельчан уважением: была безотказна, лечила всех, говорила заранее, если не была уверена в своих силах. Рутти она воспитала свободолюбивым, ловким и сильным парнем. Он знал законы Матушки-Природы ничуть не хуже своей бабки. Вот только ворожить не мог - ворожеями становятся, почему-то только женщины. А вот корень целебный найти, чаю травяного заварить или настой, придающий силы на огоньке замутить - это все мальчик умел уже с пяти лет от роду. Среди сверстников Рутти отличался неторопливостью, основательностью суждений и не по годам развитой серьезностью. Вот и попал в школу Гиппесби. И как не плакала его бабушка, как не умоляла старосту села не отправлять мальчика в неизвестность, староста оставался неумолим. Бабушка тогда поплакала, попричитала, потом разложила заветный костерок, бросила в него корешки да веточки, подождала, когда дым станет почти синим, после чего наклонилась над костерком и стала напевать старинную матрэ... После ворожбы бабушка не сказала внуку ни слова, но уже не плакала, не причитала, а только гладила его по голове и задумчиво смотрела вдаль, как будто старалась проверить, там ли оно, будущее ее любимого внука. Рутти навсегда запомнил эти тонкие языки огня, поднимающиеся над тонкими прутиками сухого дерева, пряный и терпкий запах зелья, которое было сожжено, покачивание седой старушки у костра, ее взгляд, обращенный куда-то далеко-далеко внутрь себя...

В школе Рутти изменился: он стал подвижнее, при всей своей рассудительности нетерпелив, стремителен, быстр и в мыслях, и в поступках. Внешне Рутти действительно был похож на потомственного лесовика: невысокий, крепкий в кости, с бледным лицом, по весне покрывающемся веснушками с огненно-рыжей шевелюрой и длинными руками, паренек очень быстро стал осваивать военную премудрость, а уж в приключениях тройки товарищей оказывался порой незаменимым. Знал он все травы, мог отбить нюх и зрение у любого сторожевого животного, мог бросить на тропинку коренья, которые надежно сбивали собак-преследователей со следа. А если надо было кого опоить сонным зельем, так это непременно к нашему Рутти, если он в хорошем настроении - не откажет, поделится своими запасами.

Отар Малович расстался с сыном спокойно, без слез, он и не провожал паренька - это сделала мать мальчика, красавица Гиверли. Отар просто стиснул сына за плечи и уже через минуту шагал со своими товарищами в новый охотничий поход. Отар отвечал не только за успешную охоту, но и за разведку в огромном анклаве черных земель. В эти проклятые места ходили только самые отчаянные и самые смелые рейнджеры. Говорят, когда сгинули маги, сгинули и многие твари, которые магами были вызваны на свет Божий. Но и без них опасных созданий в лесах да степях оставалось немало. И самыми опасными из всех зверей оставались кочевые люди. Пока было их мало, и ходили кочевники отдельными племенами с немногочисленными стадами, опасности для Приграничья не было, но вот если начнут они собираться и объединять свои стада - тогда берегись, голод и бестравье скоро толкнет их к богатым на поживу землям Приграничья. Не раз и не два за историю Приграничья именно охотники предупреждали нападение Орды. И окапывались деревни, и собирались суровые ополченцы, и летели по дорогам гонцы, и двигалась к Приграничью императорская армия, стараясь перехватить удар Орды до того, как война достигнет больших городов.

Сын во многом походил на отца. Старшиной охотников (или как их стали называть уже в империи - рейнджеров) стать непросто. И должен старшина быть не только отважным, но и самым знающим, самым осторожным и самым метким из всех охотников его селения. Вольные охотники не селились в поселках, они имели несколько небольших стоянок в разных районах леса, но вот каждый из них был "приписан" к конкретному селению в Приграничьи. Именно туда должен был направляться охотник, если узнавал, что вывешен сигнал о войне. Война во многом определяла образ мысли и действий имперских граждан, особенно в Приграничьи, куда удар войск захватчиков был направлен в первую очередь. Это города центральных провинций могли позволить себе роскошь не слишком заботиться о своих укреплениях, особенно во времена, когда господствовала магия, и многие городские старейшины полагались исключительно на охранные заклинания. Конечно, это было ненадежно, но разве можно было переспорить толстосумов, готовых раскошелиться один раз по-крупному, но не хотевших строить и содержать оборонительные сооружения, что требовало постоянных расходов.

Отар прекрасно владел любым оружием, но всему предпочитал лук. Искусное владение оружием он предал сыну. Герб показывал превосходные умения не только в стрельбе из лука или самострела, удивительно легко мальчик научился владеть метательным, огнестрельным оружием, а в фехтовании уступал только Сэму Вутовичу. Герб был смуглолиц, сухощав и застенчив. Говорить старался мало и только по делу. В витиеватые дискуссии не вступал и к военному делу относился с изрядной долей педантизма: знал наизусть не только уставы, но и мог цитировать многих авторов по военному искусству напамять. Такая цитата обычно была единственной длснной фразой, на которую Герб был способен.

Все трое попали в школу Гиппесби, очутились в одном взводе на одном курсе. Очень быстро они стали лидерами не только в своем взводе, но и на своем курсе. Лидерами не только по оценкам преподавателей, хотя учились они старательно, и строгие учителя не могли ими нахвалиться. Главное, что они стали лидерами в негласной программе выживания, которую проводило школьное руководство среди своих курсантов. Официальное мнение преподавателей было таковым: Сэму больше давались теоретические предметы, он легко схватывал абстрактные категории, прекрасные успехи имел во всех психологических дисциплинах (а их было три: психология управления, психология боя, психология познания). Не даром многие преподаватели прочили ему большое научное будущее и рекомендовали (настоятельно рекомендовали) продолжать учение в высшем столичном университарии. Герб был совершенным мастером полевых исследований. Он прекрасно ориентировался в лесу, мог найти любой след, изумительно маскировался на любой местности и мог сидеть в засаде по несколько суток, выжидая момент для решительного и точного броска. Рутти был незаменим во всех городских приключениях: он мог прекрасно шпионить, будучи незамеченным, следить за любым объектом, он умел уходить от любой погони и уже через год обучения в школе знал провинциальную столицу как свои пять пальцев. Кассарах был пятым по численности населения городом империи. Намного меньше столицы, но из провинциальных центров один из самых заселенных. В нем было много старых улиц, катакомб, под городом протекала подземная река, о существовании которой знали не многие старожилы. А вот Рутти уже через какой-то год знал каждый поворот на этой реке. Как-то само собой получалось, что в области военной медицины, которую преподавали весьма ограниченно, Рутти превосходил даже господ преподавателей. Он умел справиться с любой травмой, вылечить лихорадку, снять острую боль. В самом крайнем случае мог сделать и простенькую операцию: извлечь стрелу или пулю.