Двое турианцев неотрывно смотрели на него своими птичьими глазами, провожая его взглядом как пара ястребов, готовых наброситься на ничего не подозревающую мышь. Турианцы были примерно одного роста с людьми, но гораздо более худые. У них были тонкие кости, а их фигуры были острыми и угловатыми. Их трехпалые руки выглядели как птичьи когти, а их головы и лица покрывали твердые, серо-коричневые хрящевые и костные маски, на которые они обычно наносили полосы и племенные татуировки. Сверху и сзади черепа маски переходили в короткие тупые шипы, а книзу расширялись, закрывая лоб, нос, верхнюю губу и щеки, что делало турианцев похожими друг на друга. Глядя на них, Андерсон всегда вспоминал о родственной связи между динозаврами и птицами.
Он на мгновение встретился с ними взглядом, а затем отвел глаза, тщательно стараясь игнорировать их. Сегодня вечером он был в плохом настроении, но он вовсе не собирался заново начинать Войну Первого Контакта. Вместо этого он стал смотреть на танцовщицу-азари на сцене в центре бара.
Из всех рас, входящих в Совет, азари были самыми многочисленными, а также больше всех остальных походили на людей. Во всяком случае, на человеческих женщин — они были высокими и стройными, с правильными, пропорциональными фигурами. Азари были однополой расой — они не разделялись на мужчин и женщин, но на взгляд Андерсона, они все были женщинами. Их лица имели синий или зеленоватый оттенок, но процедура изменения оттенка кожи была достаточно простой, поэтому среди них можно было встретить очень похожих цветом кожи на людей. Только их затылки выдавали в них инопланетян. Вместо волос у них были волнистые изгибы кожи, не то чтобы непривлекательные, но слишком чужие и неестественные у существ, которые в остальном настолько походили на людей.
Азари были загадкой для Андерсона. С одной стороны они были очень красивыми и привлекательными существами. Они, казалось, наслаждались этой своей особенностью и часто выбирали открыто соблазнительные или провокационные профессии. Азари часто были танцовщицами или работали в сфере сопровождения. С другой стороны, они были самой уважаемой, почитаемой и влиятельной расой в галактике.
Известные своей мудростью и прозорливостью, азари, по общепринятому мнению, были первыми после Протеанцев, кто начал межзвездные перелеты. Они также первыми обнаружили Цитадель и являлись основателями Совета. Азари контролировали самые обширные территории и имели больше влияния, чем любая другая раса.
Андерсон прекрасно знал все это, но зачастую ему было трудно воспринимать их одновременно как главную политическую силу в галактике и как волнующих кровь артисток на сцене. Он знал, что проблема была в нем, вернее в его человеческих наклонностях и предрассудках. Было глупо судить по всей расе на основе ее отдельных представителей. Но суть проблемы лежала глубже, чем простое впечатление, произведенное несколькими танцовщицами. Азари выглядели как женщины, а это противоречило исконно патриархальным людским стереотипам.
По крайней мере, он осознавал свою предвзятость и пытался бороться с ней. К сожалению, множество людей чувствовали то же, что и он, но, в отличие от него, были готовы дать волю своим желаниям и страстям. И это только подтверждало то, как много им еще предстоит узнать об остальной галактике.
Продолжая наблюдать за танцовщицей на сцене, Андерсон подумал, что небольшими различиями в их физиологии довольно легко пренебречь. Он слышал множество красочных историй о межрасовых сексуальных отношениях, он даже смотрел пару видеозаписей. Он гордился широтой своих взглядов, однако эта сторона межрасового общения всегда вызывала в нем отторжение. В случае же с азари, он мог понять притягательность этого. Кроме того, он слышал, что они крайне искусны в любви.
Но, в любом случае, он был здесь не за этим.
Он отвернулся от сцены как раз в тот момент, когда бармен-волус вразвалку подошел к нему, чтобы обслужить. Родная планета волусов имела гравитацию в полтора раза выше, чем на Земле, поэтому волусы были ниже ростом, чем люди, их тела были настолько плотными и коренастыми, что они казались почти шарообразной формы. Если турианцы походили на ястребов или соколов, то волусы напоминали Андерсону ламантинов — морских коров, которых он видел в океанарии во время своего прошлого визита на Землю: медлительные, неуклюжие и почти комичные.
Воздух в Цитадели был более разреженным, чем на родине волусов, поэтому они вынуждены были носить дыхательные маски, скрывающие их лица. Но Андерсон достаточно много времени провел в Логове Хоры, чтобы узнать этого конкретного волуса.
— Налей мне выпить, Маавда.
— Конечно, лейтенант, — ответил бармен, его голос прохрипел через дыхательную маску и складки кожи на горле. — Какой напиток предпочитаете?
— Удиви меня. Давай чего-нибудь новенького. И покрепче.
Маавда вытащил синюю бутылку с полки позади бара и достал стакан из-под стойки.
— Эласа, — объяснил он, наливая в стакан бледно-зеленую жидкость, — из Тессии.
Родной мир азари. Андерсон кивнул, а затем сделал пробный маленький глоток. Напиток был резким и холодным, но оказался довольно приятным на вкус. Долгое послевкусие было достаточно сильным и явно отличалось от первого глотка. Это был горьковатый вкус с резкими нотками сладости. Если описать вкус одним словом, то больше подошло бы слово «пикантный»
— Неплохо, — сказал он одобрительно, делая еще один глоток.
— Некоторые называют его Спутником Печали, — заметил Маавда, усаживаясь напротив и склоняясь к своему клиенту. — Грустный напиток грустного человека.
Лейтенант улыбнулся про себя: бармен-волус почувствовал уныние своего клиента-человека и проявил достаточно участия и такта, не спрашивая напрямую о его проблемах. Это было еще одним доказательством того, во что верил Андерсон: несмотря на все видимые внешние и культурные различия, по сути своей почти все расы испытывали одинаковые желания, чувства и имели одни и те же базовые ценности.
— Я сегодня получил плохие известия, — ответил он, проводя пальцем по ободу своего бокала. Он мало что знал о традициях волусов, поэтому был не вполне уверен, как описать ситуацию. — У вас есть понятие «брака»?
Бармен кивнул.
— Это формальный союз двух людей, так? Юридически узаконенный процесс спаривания. У моего народа есть похожий обычай.
— Так вот, я только что узнал, что получил развод. Я и моя жена больше не связаны этими формальными обязательствами. Мой брак официально недействителен, начиная с сегодняшнего дня.
— Мне жаль твою потерю, — прохрипел Маавда. — Но я удивлен. Прежде, ты никогда не упоминал, что был женат.
В этом-то и была проблема. Синтия жила на Земле, а Андерсон — нет. Он находился либо в Цитадели, либо нес вахту, патрулируя Предел. Он был прежде всего солдатом, а уже потом мужем… а Синтия заслуживала большего.
Он залпом допил остатки своего напитка и со стуком опустил стакан обратно на стойку.
— Повтори, Маавда.
Бармен исполнил его просьбу.
— Возможно, это всего лишь временные трудности? — спросил он, наполняя стакан Андерсона. — Может, со временем вы сойдетесь снова?
Андерсон покачал головой.
— Ничего не выйдет. Все кончено. Пора двигаться дальше.
— Легко сказать, нелегко сделать, — с пониманием ответил волус.
Андерсон выпил еще стакан, на этот раз опять маленькими глотками. Было неразумно налегать на незнакомый напиток — каждый действовал на организм по-разному. Он уже начинал чувствовать необычные ощущения. Тепло разливалось по его телу, по рукам и ногам, вызывая покалывание и зуд в пальцах. Ощущения не были неприятными, просто незнакомыми.
— Насколько сильна эта штука? — спросил он бармена.
— Зависит от того, сколько ты выпьешь, — пожал плечами Маавда. — Если хочешь, чтобы тебя унесли отсюда, я могу оставить тебе всю бутылку.
Предложение волуса было чертовски заманчивым. Андерсон хотел напиться до беспамятства, хотел забыть все: тупую, пульсирующую боль развода, жуткие картины убитых людей на Сайдоне, долгий, неопределенный стресс, который всегда преследовал его в первые несколько дней увольнения. Но утром у него была назначена встреча с послом Земли в Цитадели, и он не хотел появляться там с похмелья.