— Прохорова ждет ответа…

— Я сам, — сказал Бакланов и, подойдя к столу, повернул ручку телефона. — Осу мне, да, Осу!… Дежурный оператор? Бакланов говорит! Передайте одиннадцатому корреспонденту, чтобы ожидали самолет при любой погоде. Да!…

Потом он ухватился за ручку второго телефона и замер. «Не рановато ли? — пришла осторожная мысль. — Ведь в три часа утра окончилось заседание Военного совета… Нет!» — и он решительно завертел ручку телефона.

Трубку долго не снимали, и, наконец, в ней послышался глуховатый, заспанный голос командарма.

— Товарищ генерал… — начал Бакланов.

64

Время шло к двадцати трем часам. Дул легкий ночной ветерок. Из лесу доносились таинственные шорохи. У догоравшего костра на краю поляны сидели Генрих Гроссе, капитан Дмитриевский и Туманова.

Немного поодаль от них, упершись друг другу в спины и поддерживая один другого, сидели связанные штурмбаннфюрер Грундт и пленный солдат-радист. Около них, вытянув вперед лапы и полуприкрыв глаза, дремал Морж.

Остальные ребята во главе с лейтенантом Назаровым дежурили на поляне около кучек хвороста.

Юля ворошила хворостинкой угли в костре и неторопливо вела свой рассказ. И когда ее собеседники узнали все, что произошло с ней за эти дни, она облегченно вздохнула и добавила:

— Что меня толкнуло залезть в карман его пиджака, не знаю. Ведь после того как он вручил мне свой пистолет, из которого я могла тут же его прихлопнуть, я уже твердо уверовала, что он именно тот человек Чернопятова, о котором меня предупредил полковник Бакланов. А когда я развернула удостоверение… Да, это был просто случай.

— Не согласен, — хмуро возразил Генрих Гроссе. — Совершенно не согласен. Это не просто случай и вообще не случай… Не будь вы разведчицей, вы бы, конечно, не заинтересовались его карманом. Этот поступок логично вытекал из вашей постоянной настороженности. Это не случай, а закономерность. И то, что этот господин, — он кивнул в сторону Грундта, — бросил свой пиджак возле вас, тоже не случайность, а оплошность — результат переоценки своих сил и недооценки сил противника.

— Хм… — усмехнулась Юля и зябко повела плечами. — Ну, допустим, что так… А то, что вам удалось узнать, что произведенные в покойники шофер и конвоиры с «шестерки» оказались живы и здоровы и сидят в тюрьме, это, по-вашему, не случайность?

Генрих подумал, выдержал небольшую паузу и проговорил:

— Если так рассуждать, тогда и тот факт, что мой сосед выболтал о проходе через Горелов машины с секретной почтой, тоже чистейшая случайность?

— Выходит, так, — заметила Туманова. — Нелепое нагромождение случайностей.

— Видите, в чем дело… — хотел было вновь возразить Генрих Гроссе, но его прервал капитан Дмитриевский.

Обратившись к Тумановой, он сказал:

— А почему нас должно пугать, что это случайности? Один великий русский ученый сказал, что счастливый случай помогает всегда тому, кто делает все, чтобы на него наткнуться. Ясно тебе? Жизнь и особенно война показывают, что многие крупнейшие события бывают обязаны своим рождением счастливому вмешательству случая. Я как-то читал…

Дмитриевский не договорил: в небе возник вибрирующий гул мотора, и все быстро вскочили на ноги.

Самолет приближался с тяжелым нарастающим рокотом и, помигивая бортовыми огнями, требовал условных сигналов.

— Костры! Костры! — отдал команду Дмитриевский и обнял одновременно Юлю и Генриха. — Завтрашний день мы встретим в кругу друзей.

1954-1955 гг.

Крюково — Нальчик