Процесс по имевшему место «брожению» начался на проблемной территории в конце апреля — в начале мая, когда один из жителей долины Теренг, что неподалёку от села Усть-Кан в юго-западной части Алтая, как раз в предгорьях Белухи, по имени Чет Челпанов объявил

себя вестником нового, теперь главного бога, для алтайцев — Бурхана. Челпанову, по имеющимся сведениям, было в то время, как и полагается пророку, 33 года, происходил он из рода Кобок и в период описываемых событий проживал с семьёй в районе реки Кырлык. По основному роду своих занятий он являлся пастухом. От бедности Чет Челпанов пас главным образом не собственные, а чужие стада, кочевал с ними практически по всему Алтаю, а иногда добирался и до соседней Монголии, с целью продажи там вверенного ему хозяйского поголовья. По всей видимости, именно там, в Монголии, его, что называется, и просветили.

Однако сам Челпанов позже, во время следствия по его делу, заявлял, что он получал некие наставления для будущей мессианской деятельности не в Монголии, а непосредственно у себя на родине. На одном из допросов он даже назвал имена двух соплеменников, якобы учивших его новой вере. Это были, если интересно, Кыргыз Саманов и Чапияк Юдуев. Первый, по показаниям Челпанова, разъяснял ему, что «есть в чёрной шубе и на чёрной лошади Опон, которому надо молиться», второй добавлял, что «есть Опон, Ойрот и Бурхан и что надо собрать народ и молиться им». После чего якобы Кыргыз Саманов приказал поставить для «пророка» большую 12-решётчатую крытую войлоком юрту, а также сшить для него белую шубу и шапку. Кроме того, он научил Чета молиться новому богу, а также предложил ему обучить бурханистской молитве и других алтайцев. Но чуть позже появился Манджа Кульджин (один из самых богатых алтайских скотопромышленников, чьи стада, видимо, как раз и пас «пророк» бурханизма) и приказал объявить народу, что он, Челпанов, якобы лично видел посланников нового бога, но только не в чёрных тонах, как о том прежде наставлял Саманов, а в светлых: на белых лошадях и в белых шубах.

То, что истинными организаторами, а тем более спонсорами, бурханистского движения были богатейшие баи южноалтайских улусов, ни у кого не вызывало и не вызывает сомнения. Кроме братьев Кульджиных (Аргымая и Манджи), в родстве с многочисленным семейством которых, кстати, через своего шурина находился Чет Челпанов, можно отметить также и Кыйтыка Елбудина, не менее знатного и богатого скотопромышленника, стоянка семьи которого находилась неподалёку от долины Теренг и который вместе с сыном Каденом, как свидетельствуют источники, одним из первых откликнулся на призыв Челпанова. Он не только сам явился в его стойбище, но и содержал за собственный счёт большинство радетелей новой веры, находившихся в мае-июне 1904 г. на месте паломничества. Появление в логу Теренг представителей многих богатейших семейств и формирование из них почётного окружения Чета Челпанова произвели на обычных алтайцев дополнительное впечатление и способствовали притоку всё большего числа людей к месту моления.

Большинство исследователей склонно считать, что горноалтайская аристократия поддержала бурханизм именно потому, что у неё имелось немало поводов быть недовольной российским правительством. По той же самой причине движение получило ещё и определённую антирусскую направленность. Особенно негативную реакцию в данной среде вызвал закон 1899 г. о новом землеустройстве, в соответствии с которым всё население Горного Алтая, в том числе и зажиточное его меньшинство, получало равный душевой надел в размере 18 десятин. А это означало, что теперь баям нужно было для выпаса своих многочисленных стад брать в аренду дополнительные земли у правительства, что являлось далеко не дёшевым удовольствием. В тот же период начался процесс по отмене института зайсанов («выборных» родовых вождей) и внедрению вместо них должностей волостных старост.

Вдобавок ко всему прочему представители богатых семейств, являясь уже достаточно образованными людьми, начали глубоко понимать суть проблем, связанных с русификацией коренного населения. Именно поэтому они стали очень живо интересоваться буддизмом, видя в нём спасительное средство против создавшейся исторической псевдоморфозы, что также сыграло определённую роль в становлении бурханизма как религии. И хотя шаманизм и родовые культы к началу ХХ века по-прежнему сохраняли сильное влияние в среде аборигенов, однако они уже не соответствовали новым запросам алтайских «олигархов». Им нужен был свой национальный религиозный культ, во всяком случае, он нисколько бы им не помешал.

Итак, в мае 1904 г. по Горному Алтаю с неимоверной быстротой стал распространяться слух, что бедный пастух по имени Чет Челпанов вместе с 12-летней приёмной дочерью Чугул Сороковой встретил в горах трёх всадников в ослепительно белом одеянии, ехавших на такого же цвета лошадях. Одним из них оказался… сам Ойрот-хан, который заговорил с Четом на непонятном для него языке. Слова новоявленного хана для алтайцев перевели его спутники. Он заявил о себе, как о посланце Белого Бурхана, и сказал, что явился сейчас для того, чтобы подготовить алтайцев к скорому пришествию нового благословенного бога. Алтайцам, далее поведал Ойрот-хан, для того чтобы достойно встретить данное событие, нужно основательно подготовиться и, прежде всего, очиститься, как и полагается, от прежних грехов и заблуждений. В ряду последних он указал на древнюю языческую религию самих алтайцев с шаманством и кровавыми жертвоприношениями и велел вместо непотребного молиться одному только Белому Бурхану, совершая в честь него воскурения вереска и принося ему дары в виде молока, творога, соли или белого хлеба. Это Ойрот-хан отметил в первую очередь.

Вторым этапом на пути очищения от прежней скверны значилась в его наставлениях борьба с русским засильем на территории Горного Алтая. В связи с чем указывалось, что необходимо, прежде всего, отказаться от общения со всеми православными, причём не только с иноязычными инородцами, но и с собственными соплеменниками, принявшими христианскую веру, не есть с ними из одной посуды и даже изгнать всех кошек из своих жилищ и никогда больше их не заводить. Далее Ойрот-хан настоятельно посоветовал избавиться также и от всех российских денег, истратив их на покупку пуль и пороха(!), а оставшиеся принести ему. Не курить табак и не пить водку. Дальнейшие наставления по поводу нового религиозного культа, хан сказал, что будет передавать через Чугул Сорокову, так как она в отличие от Чета Челпанова человек ещё пока невинный и чистый. После этого божественные всадники удалились. Такова, собственно, легенда. Далее — то, что происходило на самом деле.

Действительно, вскоре алтайцы, поддавшиеся влиянию новой веры, стали скупать в купеческих и кооперативных лавках весь имевшийся там запас свинца и пороха, выбрасывать из жилищ все заимствованные от русских предметы обихода, потом начали покидать свои стойбища так, что некоторые из них вскоре полностью опустели. После этого они спускались в долину Теренг, к тому месту, где уже совершенно открыто осуществлял проповеди бурханистской веры Чет Челпанов. Там три раза в день они совершали воскурения и бескровные жертвоприношения, каждый вечер двенадцатилетняя Чугул вновь и вновь поднималась в горы, туда, где они с отцом встретили впервые Ойрот-хана, и получала от него каждый раз новые наставления по осуществлению и исполнению нового религиозного культа. Так зарождалась, по мнению большинства исследователей данного вопроса, национальная религия алтайского народа, ставшего таким образом на путь обретения собственного культурно-исторического самосознания.

Уже через месяц количество новообращённых достигло, по разным подсчётам, от полутора до четырёх тысяч человек[240], что, вполне естественным образом, чрезвычайно обеспокоило не только представителей власти, но и рядовых жителей Горного Алтая главным образом конечно, православных, начавших опасаться резни со стороны аборигенов. Однако эти опасения оказались более чем напрасными, так как ни одного случая агрессивного поведения со стороны приверженцев новой веры зафиксировано не было[241]. Тогда, как полагают некоторые исследователи, для придания событиям максимально большего резонанса православные миссионеры и запустили провокационный слух о молениях бурханистов япон-хану или япон-царю. («Японский царь победил русского царя. Не стало русского царя, а настало царство Ойрот-хана».) В результате данные сведения, разумеется, сразу же поступили в жандармское управление, потом в канцелярию Томского губернатора, ну а вслед за тем отправились и в летнюю резиденцию самого государя-императора, произведя там, видимо, не меньший переполох, чем известие о восстании апачей под руководством упоминавшегося уже нами Джеронимо на американского президента в Вашингтоне.