После завершения торжественной части открытия съезда слово для выступления опять предоставили Евгению Захарову, который, во-первых, отчитался перед делегатами о проделанной подготовительной комиссией работе, а во-вторых, огласил программу съезда, выделив два главных вопроса предстоящих дебатов: 1) о разработке Конституции автономной Сибири, 2) о её земельном устройстве. В ходе обсуждения представленной программы в повестку дня съезда дополнительно включили ещё и вопрос об «экономическом положении, в связи с хозяйственной разрухой, вызванной войной и революцией». Содокладчиками по первому вопросу должны были выступить Евгений Захаров и Михаил Шатилов, по второму (земельному)[55] — Николай Козьмин, видный красноярский областник и сибиревед, а по третьему — иркутский автономист Иван Серебренников.

После обсуждения повестки дня слово попросил томский губернский комиссар Б.М. Ган, он поприветствовал съезд и пожелал ему плодотворной работы на благо всей Сибири, в частности в урегулировании переселенческого вопроса, вопроса по расселению эвакуируемых беженцев, а также проблем, связанных с функционированием железных дорог, и т. д. (всё больше — о насущном, что называется). Потом были оглашены приветственные телеграммы в адрес открывшегося съезда от имени Временного Всероссийского правительства, а также от партий и общественных организаций Сибири. В ответ делегаты съезда отправили свои верительные уведомления Петроградскому совету рабочих и солдатских депутатов, Временному Всероссийскому правительству, а также Украинской Центральной раде.

Таким образом, весь первый день в основном оказался заполнен одними только торжественными и официальными мероприятиями по поводу открытия первого Всесибирского областного съезда (но не съезда областников, эту разницу нужно понять). И только на следующий день делегаты преступили уже к практической работе. С утра прошли занятия в секциях, затем состоялись выборы президиума съезда. Председателем его стал, как мы уже отмечали, Владимир Михайлович Крутовский, а в его состав вошли: П.Я. Дербер (от Акмолинской области), Колесниченко (от Приморской области),

Н.Н. Козьмин (от Енисейской губернии), М.П. Рудаков (от Томской губернии), А.А. Ермеков (от Семипалатинской области),

И.И. Серебренников (от Иркутской губернии), на тот момент уже омич — П.В. Вологодский (но почему-то — от Забайкальской области),

С.Я. Пузырев (от Алтайской губернии), С.А. Новгородов (от Якутской области), М.К. Сажин (от Тобольской губернии), а ещё один томич — М.Б. Шатилов — почему-то оказался означен как представитель от Амурской области, от национальных групп в съездовский президиум кооптировали А.Н. Букейханова.

А уже после обеда того же второго дня работы съезда Михаил Шатилов выступил с пленарным докладом под названием: «Сибирь, как составная единица Российской федеративной республики». Поскольку доклад был очень содержательным и оттого достаточно объёмным, его слушание, а потом и обсуждение продолжилось ещё и на следующий день. В том своём обширном спиче младообластник Шатилов, в частности, изложил историю автономистского движения в Сибири, отдельным пунктом он представил и охарактеризовал различного рода существующие проекты по организации автономии края. В заключение докладчик подчеркнул, что областное устройство Сибири должно быть «проведено под флагом трудящегося класса», привнеся таким образом в повестку дня съезда в очередной раз эсеровскую тенденциозность и революционную злобу дня.

Выступавшие в прениях делегаты в подавляющем большинстве поддержали идею автономии Сибири в рамках единого Российского государства. Во второй половине дня 10 октября они заслушали ещё один пленарный доклад, который им зачитал Евгений Захаров. В нём докладчик представил и как смог обосновал схему (структуру) будущей автономной областнической власти в Сибири. Данную схему после её утверждения Сибирским Учредительным собранием намеревались направить на рассмотрение Всероссийского Учредительного собрания.

По мнению авторов проекта, выглядеть вся эта структура должна была следующим образом: высшим органом власти в крае являются Сибирские областные съезды, в перерывах между ними законодательные функции возлагаются на Сибирскую областную думу (сибирский парламент), высшая исполнительная власть принадлежит Областному совету и его Исполнительному комитету. Все эти положения выносились на утверждение Сибирского Учредительного съезда (собрания), ему же передавалось право утверждать и Конституцию Сибири.

На следующий день после окончания доклада Захарова состоялось его обсуждение. Представитель социал-демократов К.Г. Брондман от лица всей своей группы (фракции) высказался категорически против какой бы то ни было территориальной самостоятельности Сибири. Социал-демократов поддержали и немногочисленные представители кадетской партии, не пожелавшие соединять воедино (о чём мы и говорили выше) идеи федерализма и автономии. Все остальные выступавшие, напротив, почти все как один порадели за федеративное устройство Российской республики и за одновременное предоставление Сибири автономии «по типу Северо-Американских соединённых штатов». При этом Колесниченко, делегат от Приморской области, даже выдвинул идею раздельного вхождения Сибири и Дальнего Востока, как полностью автономных территориальных образований, в состав Российской федерации. Однако выступавший вслед за ним, представитель Якутии Семён Новгородов опротестовал коллегу и призвал собравшихся — поддержать идею по созданию единого автономного образования Сибири и Дальнего Востока.

Вместе с тем тот же самый Новгородов (напомним: якут по национальности) поратовал за предоставление всем автохтонным народам Сибири самой широкой самостоятельности в решении своих социальных, экономических, культурно-образовательных и других проблем в рамках национального земского самоуправления. «Когда справимся с первой задачей истории — с введением у себя широкого демократического самоуправления, после этого перейдём к следующему экзамену, к введению законодательных сеймов». Его весьма смелый выпад развили и другие представители сибирских националов, предложившие применить в отношении автохтонных народов систему национально-территориальной автономии, а для пришлых национальных меньшинств — принцип так называемой национально-персональной автономии (пошла плясать губерния…).

Сибирь, таким образом, если суммировать все основные предложения делегатов, должна была стать объединением полусамостоятельных земских и городских самоуправлений, автономных территориальных областей, автономных национальных округов с вкраплением чего-то там не совсем понятного, предусмотренного для пришлых (экстерриториальных) народностей. Более того, автономия Сибири как бы автоматически, открывала дорогу сибирским националам к территориальной самостоятельности а некоторым грезилась уже, вполне возможно, и полная независимость не только от Сибири, но и от России. Так, в частности, эти дебаты очень внимательно слушал, надо полагать, член президиума съезда казах Алихан Букейханов (Алихан Букейхан), делегат от одной из самых многочисленных автохтонных народностей российского востока. Через два месяца он соберёт в Оренбурге съезд представителей казахского народа, на котором будет объявлено о создании собственного национального правительства — Алаш-Орды.

В 5-й день своей работы (12 октября) съезд заслушал сообщение мандатной комиссии. По её подсчётам получалось, что на съезде присутствовал 201 делегат, больше всего представителей имела на съезде Томская губерния — 37 человек, а меньше всего — Амурская область, приславшая всего одного делегата. Русских на съезде присутствовало 110 человек, татар — 17, украинцев — 17, киргизов — 9, евреев — 5, поляков — 4, немцев — 4, якутов — 3, бурят, телеутов и алтайцев — по одному представителю. Из них коренных сибиряков — 48 %, а пришлых, соответственно, — 52 %. Эсеров на съезде было подавляющее большинство — 87 человек, социал-демократов — 25, кадетов — 4, народных социалистов — 8, сионистов — 6, областников-автономистов — 1. Этим единственным, зарегистрировавшимся как сибирский областник-автономист, оказался председатель президиума съезда В.М. Крутовский[56].