Подчиненная экстравертная интуиция этого типа, пишет фон Франц, «имеет очень нечистое, жуткое, мрачное, сверхъестественное, фантастическое качество… занятое безличностным коллективным внешним миром». Как уже упоминалось ранее, ощущение имеет тенденцию, фактически, подавлять интуицию, поскольку она вмешивается в восприятие конкретной реальности. Следовательно, интуиция у данного типа, когда она проявляется, носит архаический характер.

«Тогда как экстравертная интуиция отличается характерной находчивостью, „хорошим чутьем“ для всех возможностей объективной реальности, архаически экстравертная интуиция обладает способностью пронюхать все двусмысленное, темное, грязное и опасное на задних планах действительности. Перед этой интуицией — действительное и сознательное намерение объекта не имеет никакого значения, ибо она подозревает за ним все возможности архаически предшествующих ступеней такого намерения. Поэтому, в ней есть нечто прямо-таки опасно подкапывающееся, что нередко стоит в самом ярком контрасте с доброжелательной безобидностью сознания».

В отличие от экстравертных ощущающих типов, которые подхватывают интуицию, касающуюся субъекта — его самого, — интровертные ощущающие типы более склонны иметь темные профетические фантазии о том, что может случиться во внешнем мире — с их семьей или «с человечеством». Они также склонны, замечает фон Франц, к душеизвергающим озарениям,(инсайтам), которые противоречат их обычной заземленной природе:

«Такой тип может, прогуливаясь по улице, увидеть хрустальную посуду в магазинной витрине, и его интуиция может вдруг осознать ее символическое значение: целостный символический смысл хрусталя потечет в его душу… Этот поток запущен внешним событием, поскольку его подчиненная функция, в сущности, является экстравертной. Естественно, он имеет ту же самую плохую характеристику экстравертного ощущающего типа: у обоих интуиция очень часто носит зловещий характер, и если она не срабатывает, то, естественно, прорывающиеся профетические содержания будут пессимистичными и отрицательными».

Аккуратная в регистрации физической реальности, ощущающая функция склонна быть медлительной, вялой, инертной. В той степени, в какой другие функции бессознательны, этот тип легко увязает в привычной рутинной колее текущего момента. Настроенные на то, чтобы быть здесь и теперь, на то, что есть, люди этого типа испытывают огромные трудности, пытаясь вообразить, что могло бы быть, сами возможности, представляющие естественное поле деятельности для интуитива.

До тех пор, пока ощущающий тип не будет держаться слишком в стороне от объекта, пишет Юнг, — «бессознательная установка действует, как благотворное компенсирование к установке сознания, которая является несколько фантастичной и склонной к легковерию»:

«Но как только бессознательное становится в оппозицию к сознанию, архаические интуиции всплывают на поверхность и развивают свое пагубное влияние, насильственно навязываясь индивиду и вызывая у него навязчивые идеи самого отвратительного толка. Возникающий из этого невроз есть обыкновенно невроз навязчивости, в котором истерические черты закаскированы симптомами истощения».

Интровертный интуитивный тип

Интуиция, как и ощущение, есть иррациональная функция восприятия. Там, где ощущение мотивировано физической реальностью, интуиция ориентирована на реальность психическую. В экстравертной установке субъективный фактор вытеснен, но у интроверта он является решающим. Когда такой способ функционирования оказывается доминирующим, мы имеем интровертный интуитивный тип.

Интровертная интуиция направлена на содержания бессознательного. Хотя она и может стимулироваться внешними объектами, пишет Юнг, «но сама по себе совершенно не озабочена внешними возможностями, а фокусируется на том, что было вызвано внешним внутри субъекта». Интровертный интуитив видит происходящее за сценой, устресляет туда свой взор, очаровывается теми внутренними образами, которые приносятся в его жизнь.

Юнг приводит пример человека, страдающего приступом головокружения. Там, где интровертное ощущение могло бы отметить физическое нарушние, ухватить все его качества, его интенсивность, течение, как оно возникает и как долго длится, интровертная интуиция ничего такого не заметит, а будет прежде всего исследовать каждую деталь образов, возникающих в результате такого расстройства. «Она удерживает этот образ и с живейшим сочувствием констатирует, как этот образ изменяется, развивается далее и, наконец, исчезает»:

«Таким образом, интровертная интуиция воспринимает все, что происходит на дальних планах сознания, приблизительно с такой же ясностью, с какой экстравертное ощущение воспринимает внешние объекты. Поэтому, для интуиции бессознательные образы получают достоинство вещей или объектов. Но так как интуиция исключает сотрудничество ощущения, то она или вовсе ничего не узнает лишь недостаточно о расстройствах иннервации, о влияниях бессознательных образов на тело. От этого образы являются как бы отрешенными от субъекта и существующими сами по себе, без отношения к личности. Вследствие этого, в данном примере, интровертный интуитив, имевший приступ головокружения, и не подумал бы даже, что воспринятый им образ мог бы как-нибудь относиться к нему самому. Это покажется, конечно, почти немыслимым для человека, установленного на суждение (мышление или чувство), а между тем это факт».

Интровертный интуитивный тип, как и экстравертный интуитив» обладает сверхобычной способностью вынюхивать будущее, еще не проявленные возможности и ситуации. Но интуиция направлена вовнутрь, следовательно, такие люди прежде всего обнаруживаются среди видящих (сиеров) и пророков, поэтов, художников; среди первобытных людей таковыми являются шаманы, которые передают сообщения от богов своему племени.

На более светском уровне люди этого типа склонны быть мистическими мечтателями. Общаются они с трудом, постоянно пребывая в недоразумении и имея недостаточно хорошее суждение, как о себе, так и о других; ничего не доводят до конца. Они «переходят от образа к образу», — пишет Юнг, — «гоняясь за всеми возможностями, заключенными в творческом лоне бессознательного, не устанавливая никаких связей между явлением и собой».

Этот тип особенно расположен пренебрегать обычными физическими нуждами. Такие люди мало осведомлены о своем собственном телесном существовании или о его воздействии на других. Часто оказывается, что реальность для них совершенно не существует — они просто затеряны в бесплодных фантазиях. Отчасти парируя это, Юнг описывает ценность данного типа для коллективной общины;

«Правда, созерцание образов бессознательного, создаваемых творческой силой в неиссякаемом изобилии, бесплодно лишь в смысле непосредственной пользы. Но поскольку эти образы суть возможности концепций, способных при известных условиях сообщить жизни новый потенциал, постольку и эта функция, наиболее чуждая внешнему миру, неизбежна в общем психическом домоводстве, также как и психическая жизнь народа, отнюдь, не должна быть лишена соответствующего типа. Если бы этого типа не существовало, Израиль не имел бы своих пророков».

Характерно, что интровертные интуитивы имеют смутное представление о подробностях «реального» мира. Они легко теряются в незнакомых городах; вечно кладут свои вещи не на место; забывают придти на назначенную встречу; редко приходят вовремя; приезжают в аэропорт в самую последнюю минуту. Их рабочая среда обитания обычно находится в беспорядке; они не могут отыскать нужную бумагу, необходимые принадлежности, чистую одежду. Редко, когда что-то вокруг них оказывается в чистоте и порядке. Они имеют привычку доводить дело до конца кое-как, в зависимости от терпения и добрых намерений друзей, ориентированных на ощущение.

Их поведение часто, в лучшем случае, раздражает другие типы, в худшем — становится для них тягостным. Сами же они остаются беззаботными и равнодушными, отговариваясь, при соответствующем нажиме, что «детали не такое уж важное дело».