Макс, в который раз, уже не надеясь на удачу, набрал знакомый номер.

— Алло! — ответил телефон знакомым голосом.

Макс от неожиданности даже вздрогнул — это был Березин.

— Лех, твою налево! Где тебя черти носят?! Мы уже целый час пытаемся до тебя дозвониться!

— А «мы» это кто? — спросил Лешка.

— Мы — это я и Вовка Емельяненко. Между прочим, Кротова к телефону так и не подходит. Так что плакал наш фоторобот. Блин, так я и знал, что она сорвется и напьется! Надо было ее еще тогда, в субботу, с собой тащить. Вот что теперь делать?

— Да ладно тебе, Макс, не дергайся! Проспится завтра наша бесценная свидетельница, и мы ее сразу под белы рученьки возьмем.

— Тебе бы все шутки шутить, а это, между прочим, на сегодняшний день наша единственная реальная зацепка. И вообще, где тебя черти носят? Опять у какой-нибудь девицы виснешь?

— Да не ори ты! — миролюбиво отозвался Лешка, — Ну в конце-то концов, может же быть у меня личная жизнь!

— Все, разговор окончен, через полчаса жду тебя, а если не явишься, то я все про твоих нескончаемых баб расскажу Иннке. Ты же вроде к ней неравнодушен? Или я не прав?

— Ты проницателен, как никогда, дружище! Но если хочешь — можешь рассказать, — легко согласился Лешка.

— Да пошел ты…

Макс с остервенением сунул телефон в держатель, так, что тот сорвался с липучки и угодил прямо под ноги, и свернул направо. Рядом с работой он уже давно заприметил один маленький дворик, где всегда было одно свободное местечко. Подъехать к нему можно было только с одной стороны, и к тому же глухой забор слева, никак не позволял водителю нормально покинуть машину, поэтому Макс приноровился вылезать через пассажирское сиденье. Макс пристроил машину, в который раз порадовавшись своей находчивости и предприимчивости, и, перескакивая лужи, поскакал через двор.

Вторник

Березин поправил зеркало заднего вида и мельком заметил в нем свое отражение. Помимо воли на лице его сияла глупая счастливая улыбка. Он с удовольствием подумал, что зеркало наверняка сдвинула Иннка, когда вчера доставала свою сумку с заднего сидения. На секунду прикрыв глаза, он вдруг отчетливо увидел ее, разметавшуюся во сне, и раскрасневшуюся от бурной ночи. Еще никогда в жизни он не переживал такого острого чувства счастья. Счастья от того, и сегодня, и завтра, и через много-много лет он будет видеть эту женщину, будет обнимать ее и чувствовать, что она всецело принадлежит только ему одному. Он шумно втянул ноздрями воздух и завел мотор. Взглянув на окна Инниной квартиры, он увидел ее. Она, запахнув на груди свой легкий шелковый халатик, улыбалась и махала ему рукой. Лешка несколько раз нажал на клаксон, огласивший сонную утреннюю улицу заполошным кряканьем, резко вдавил газ и выехал из двора. Какая-то перепуганная тетка, отразившаяся в поправленном зеркале, спешно перекрестилась. Уже выезжая на перекресток, он услышал звонок телефона. Совершенно не сомневаясь, что звонит Инна, он радостно нажал на зеленую кнопку.

— Алло, простите, пожалуйста! — услышал он незнакомый женский голос. — Это Березин Алексей Дмитриевич? Я правильно попала?

— Да все верно, я Березин Алексей Дмитриевич. А с кем имею честь?

— Меня зовут Анна Петровна Остапова, я бабушка Лизы Гориной. Я хотела переговорить с Максимом Викторовичем, но так и не смогла до него дозвониться, поэтому звоню вам.

— Что-то случилось?

— Вы понимаете, дело в том, что Максим Викторович просил нас сообщать обо всех странностях и необычных происшествиях. Так вот, по-моему, с моей соседкой, Людмилой Кротовой, как мне кажется, произошло несчастье.

— Если мне не изменяет память, Кротова — это та самая соседка, что видела несуществующего слесаря?

— Да-да, та самая.

— Анна Петровна, насколько я знаю, Максим Викторович вчера весь день пытался с ней связаться, но безуспешно.

— О том и речь! Люда уже два дня не показывалась. На телефонные звонки не отвечает, Наташа спускалась к ней, так она дверь не открыла. В квартире тишина, а наш сосед по лестничной клетке сегодня выходил гулять со своей собакой и утверждает, что Лорд — это его пес — страшно выл у дверей Людмилы.

— Анна Петровна, но вы же сами говорили, что эта самая Людмила любит выпить. Так может быть…

— Нет-нет, — нетерпеливо перебила его невидимая собеседница. — Люда, конечно, не трезвенница, но в запой никогда не уходит. Да и потом, она не настолько опустилась, чтобы не дорожить работой. Она ведь совсем одна, пенсия — мизерная, вся уходит только на оплату коммуналки, а жить-то на что? Вот и подрабатывает уборщицей в детском садике. Люда детей очень любит, и на работу никогда пьяная не ходит. Да она скорее там нянечка, чем уборщица. Воспитатели иной раз на нее деток оставляют, когда на пятнадцать минут, а когда на час.

Тревога ужом заползла под теплую зимнюю куртку и хозяйкой расположилась где-то внутри между желудком и сердцем.

— Хорошо, Анна Петровна, я сейчас подъеду, и на месте разберемся.

— Спасибо вам, Алексей Дмитриевич, буду ждать.

— А как там Лиза?

— Да ничего, потихоньку, но спасибо, что спросили, — каким-то бесцветным голосом ответила она и отключилась.

Березин затормозил, уткнувшись в хвост очередной утренней пробки, и вытряхнул из пачки сигарету. Что ж такое-то?! Неужели они опять опоздали? Дай Бог, чтобы они оказались правы, и Кротова сейчас мирно посапывала в своей кровати пьяненьким сном. А если нет? Какая-то сволочь, мерзавец, распоряжается жизнями и судьбами людей, да еще так хладнокровно, подло, жестоко… Алексей уже много лет работал в розыске, но никак не мог смириться с тем, что существуют ублюдки, которые могут поднять руку на ребенка. Пьяные драки, денежные разборки, ревность, измены, поножовщины, — все, что угодно, но дети?! А ведь это совсем не редкость. Он с силой стиснул руль и зажмурился. На секунду перед ним возникла Катька, какой он ее видел в больнице: бледная, как сиротская больничная простынь, с запавшими щеками и глубокими иссиня-черными тенями, под распухшими от слез глазами.

— Ну, с-сука! Я тебя достану, обязательно достану! — прошептал он сквозь стиснутые зубы и начал потихоньку лавировать в автомобильном море, стараясь хоть немного ускорить ход.

Вероника вот уже второй день сразу же после работы наведывалась к знакомому дому на окраине Москвы. Как можно жить в таких трущобах? — удивлялась она, выглядывая из окна своей новенькой «Тойоты» и наблюдая неспешную жизнь обитателей спального района. Взгляд ее непроизвольно наткнулся на двух бабулек с авоськами, остановившихся посреди тротуара и оживленно ведущих какую-то интересную беседу. Наверное, очередной сериал обсуждают: поженятся Мария и Александро, или создатели сжалятся и продолжат интригу. Например, неплохо было бы, чтобы у них родился ребенок, а потом его бы выкрала коварная Лусия, и подбросила бы им вместо наследника негритенка. А настоящего, так сказать урожденного Сантоса, можно было бы узнать по родинке на попке. Вот это был бы сюжет!..

Ну почему у нас они все такие — замотанные в полинявшие шарфы, в растоптанных ботах и в старых драповых пальто, обязательно коричневого, тошнотворного цвета? — продолжала рассуждать Вероника. А особенно зимой. Летом хоть есть какое-то разноцветие, а с наступлением холодов все люди сливаются в темную безликую массу.

В прошлом году Вероника, наконец, накопила достаточно денег, чтобы осуществить свою сокровенную мечту — поехать в Швейцарию. Там она поняла, как можно и должно выглядеть женщинам, несмотря на возраст.

Вспомнилось маленькое городское кафе, где Вероника предпочитала завтракать в окружении очаровательных шестидесятилетних дамочек. И это общество не только не смущало ее, а наоборот было лестно и приятно. Все в брючках, подтянутые, сияющие белозубыми улыбками; невесомые шелковые шарфики нежно прикрывают шеи с пигментными пятнами… Они стайкой слетались за соседними столиками и, заказав что-нибудь легкое, вроде воздушного круассана или фруктового салата, подолгу щебетали друг с другом по-немецки и по-французски. Некоторые из них мило кивали в сторону Вероники, и в такие моменты она ощущала себя причастной к этой легкой, безбедной, богатой жизни.