— Эх, молодежь, — добродушно вздохнул Анатолий. — Плохо вы историю знаете. После Второй Модной войны, которая закончилась в 2045 году, — в радиусе пятнадцати километров от Кремля семьдесят процентов зданий было разрушено, а из оставшихся — 17 процентов нуждались в капитальной реконструкции. Именно тогда Российское Правительство приняло решение не восстанавливать старые постройки, а превратить Москву в мегаполис будущего. Границей города стала считаться наша Кольцевая дорога, раньше она называлась Садовым кольцом. Были построены трехсотэтажные небоскребы. Половина из них стала жилыми зданиями, а другая — офисными.

— А где же раньше жили люди? — снова задала свой вопрос Камилла.

— Раньше москвичи ютились в жалких постройках на окраине города. Эти районы даже назывались спальными. После того, как люди переехали в небоскребы, все эти дома были снесены. Сейчас на этом месте автоматические агрохозяйства, которые снабжают Москву свежими фруктами и овощами.

— Ну это же очень далеко?! — продолжала удивляться девушка.

— Да, — согласился Анатолий. — Москвичи тратили каждый день по два — три часа, чтобы добраться из дома на работу и обратно.

— Какая неэффективная трата времени! — возмутилась Камилла.

— Это точно, — ответил судья. — Но наши предки мало задумывались о том, чтобы изменить что-то кардинально. Они считали, что важнее сохранить историческое наследие, как например, старые постройки, чем улучшить свои условия жизни.

— А почему Правительство не сносило старые дома? — спросила девушка.

— Потому что в те немодные времена эти дома или отдельные квартиры в них были частной собственностью граждан, как, например, сейчас твой персональный мобильный.

— Какой бред! — не поверила своим ушам Камилла.

— Это мы сейчас так думаем, у нас совсем другие ценности, другой менталитет, а раньше каждому хотелось получить кусочек земли в свое полноправное владение. Люди были другими. Их раздирали противоречия, мучили проблемы. Раньше судьи, такие как мы, могли получить от одной из сторон какой-нибудь дорогой подарок или деньги, и решить спорное дело не по справедливости, а в пользу этой стороны. И это было в порядке вещей. Все знали об этом.

— Но почему же таких судей не отправляли в тюрьму?

— Деточка, времена были другие. Все хотели получить побольше и оставить полученное у себя навсегда, передать это потом своим детям, внукам.

— Хорошо, что мы живем сегодня, а не в те страшные времена, — сказала Камилла, чуть подумав.

— Все имеет свои объяснения. Сто лет в Москве проживало больше десяти миллионов жителей. Так что быстро и эффективно решить жилищный вопрос было очень сложно.

— Откуда же взялось столько людей в столице? — засомневалась Камилла.

— Москва — была открытым городом. Из всех регионов сюда съезжались желающие сделать карьеру, заработать денег. После Второй Модной войны население города сократилось почти в десять раз. А сейчас действует правительственный закон. Желающим переехать в столицу приходится основательно объяснять Государственной Комиссии по миграции, что они будут делать в Москве, чем могут быть полезны России, — судья помолчал немного, потом улыбнулся и сказал: — Ты даже не представляешь, что это были за времена. В начале прошлого века люди даже в церкви перестали ходить.

— Не может такого быть? — ужаснулась Камилла.

— Может. Большинство посещало храмы один-два раза в год по праздникам, а некоторые вообще не верили в Бога.

Теперь ты сама знаешь. Каждый гражданин минимум раз в неделю бывает в церкви и ведь не по принуждению, а добровольно. Люди вспомнили о своей бессмертной душе и заботяться о ней — молятся, исповедуются, причащаются.

— Что же изменилось? — спросила девушка.

— Эволюция человеческого сознания. Мы живем в настоящий Золотой век, — Куприн улыбнулся. — Не забывай ценить время, в которое живешь.

Камилла согласно кивнула.

— Ладно, заболтал я тебя совсем. Прости уж, старика.

Анатолию Куприну было 75 лет, но выглядел он лет на сорок. После тридцати пяти лет пластические операции по омоложению входили в государственную медицинскую программу. Все граждане были обязаны два раза в год обследоваться у пластических хирургов. С тех пор, как косметология смогла воздействовать на клетки кожи на молекулярном уровне, операции стали легкими и практически безболезненными. Все они финансировались за счет государства и были бесплатными для россиян. Определить точный возраст человека старше тридцати пяти лет было практически невозможно.

— Какой же Вы старик, — возмутилась Камилла и улыбнулась. — Интересный импозантный мужчина неопределенного возраста.

— Эх, в старые времена я бы уже пятнадцать лет, как был бы на пенсии. А сейчас еще работать и работать.

— Раньше на пенсию уходили в шестьдесят лет, — удивилась девушка.

— Мужчины, а женщины вообще в 55. Но учти, что и средняя продолжительность жизни была не 120 лет, как сейчас, а всего семьдесят — семьдесят два года.

— Какой ужас! Не могу даже поверить в это.

— Ошибка нашего Правительства в том, что они плохо преподают историю в ВУЗах. Следовало бы знать молодежи такие неприглядные факты о нашем прошлом. Тогда бы они несколько по другому оценивали то, что имеют сейчас, — сварливо сказал Анатолий, а Камилла почтительно замолчала. Судья был из людей того ранга, которым было позволено критиковать политику руководства страны. — На следующей неделе я как раз обедаю в Главы нашего Ордена. Пожалуй, расскажу ему о своих соображениях. Пусть подумает на досуге. Может стоит включить этот пункт в предвыборную программу.

В это время открылась дверь и официант завез в кабинет судьи столик, сервированный на две персоны.

— Как насчет обеда, детка? — спросил Анатолий свою протеже.

— В Вашей компании я готова даже поголодать, — улыбнулась Камилла. Они сели за стол. Официант снял крышки, закрывающие блюда и молча удалился.

Камилла и судья принялись за еду.

— Наслышан про твои успехи, — сказал Анатолий через какое-то время. — Смотрел сегодня с утра репортаж о твоих вчерашних заседаниях по Правовому каналу. Далеко пойдешь, далеко. Молодец!

Камилла немножко смутилась от услышанной похвалы. Минут двадцать они обсуждали прошедшую неделю, дела, которые вела девушка. Анатолий рассказал ей пару случаев из своей богатой судейской практики, которые имели схожие детали со случаями Камиллы.

— Тебя ведь что-то гложет? — спросил Анатолий неожиданно, внимательно посмотрев на девушку. — Рассказывай. Помогу советом, если смогу.

— У меня очень непонятное дело, — ответила Камилла, помрачнев, и рассказала своему куратору о вчерашнем последнем заседании и странной истории с ботинками Сержа Костина.

Анатолий отодвинул от себя тарелку, довольно долго размышлял, а потом сказал:

— У тебя есть два варианта, как поступить. Первый, это оставить все, как есть. Объявить, что обе стороны виноваты. В драке участвовали все четверо и сложно сказать, кто начал первый. Статуса «Жертв Моды» никому не давать. Обязать заплатить штраф в двести-триста фэшн-марок и компенсировать ресторану материальный ущерб. Затем вынести судейское постановление, что все предложения, которые представители Бренда делают пострадавшим, носят конфиденциальный характер и должны оставаться тайной для прессы и окружающих. Это чтобы не поощрять других молодых людей к подобным потасовкам. И соответственно закрыть дело. В конце концов то, что парень надел ботинки недружественного Бренда — забота Полиции Моды, а не твоя. Обе эти парочки обратились в суд только из-за драки, так что все остальное — их личное дело. И вообще ты уверена, что те ботинки принадлежат Бренду Prada? У тебя есть с собой фотографии?

Девушка кивнула и достала из рюкзачка белую пластиковую карточку. Анатолий долго изучал фотографию Сержа Костина на экране, а потом сказал:

— Да, это действительно Prada. Я очень хорошо помню эту модель прошлого сезона. Мой юный племянник увидел ее на показе и просто загорелся получить нечто подобное. Проштудировал каталоги Versace, всех дружественных нам и нейтральных Брендов, но ничего даже отдаленно напоминающее эти ботинки не нашел. Может этому мальчику, Сержу Костину, тоже понравилась данная модель. Он тайно приобрел обувь и изредка надевал. Что скажешь?