Голодные медведи, как она утверждала, тоже бродили где‑то вдали в тумане. И даже «свирепо рычали».
Чтобы не скучать, Елена во все горло распевала англоязычные хиты и шлягеры из последней «фабрики», да танцевала. Особенно ей удавался задорный рэп. Правда, потом веселье кончилось…
— Представляю это зрелище. Господи, ну что за курятник, читать невозможно без валидола… ‑ поиграв морщинами, скривился Донцов, откладывая папку на сиденье ровно на то время, которого доставало прикурить сигарету. ‑ Медведи у нее рычали… От рэпа? Какой леший несет этих красоток с танцпола прямо в тундру? И дружки хороши, бросили девку. Не по обкурке‑ли? Проверял, лейтенант?
Он посмотрел в иллюминатор. Уже подлетаем, хорошо.
— Проверял, не торчки. Это еще что… Она, товарищ полковник, в поход в китайских «самоцветах» поехала, ‑ жизнерадостно пояснил шефу Олег Астапов, сидевший напротив, ‑ ну, знаете, такие супермодные «кроссовки» на толстой подошве со светодиодными полосами, что в такт святятся во время танцев.
— Ну и правильно, ‑ кивнул головой Андрей, ‑ в чем же еще… Ур‑роды. Так, что там дальше…
Еще сутки она ходила совершенно бездумно. Цель у Леночки была проста ‑ срезать углы и выйти на реку поближе к городу. Издали она визуально оценивала местность на «красивость» ‑ это был основной критерий выбора траектории движения. Как оказалось вскоре, ходила она кругом и вышла все к тому же скальному выходу. Опять пристроилась ночевать на уже родной березке… Какого‑либо НЗ, запаса конфет, пряника или шоколадки ‑ любого «дежурного бутерброда» ‑ у Елены не оказалось, поэтому она кое‑как насобирала, пока было видно, ранней морошки, которой сейчас на берегах Валька хватает. Чистой воды тоже было вволю, рядом журчал ручеек. Так, так… Звуки… Шум какой‑то… Мотор вдалеке гудел ‑ это, конечно, с Норилки доносилось. Вертолет пролетел на восток… Выходит, к реке она так и не ходила! Ну дает девка!
Ночью ветерок стих, все звуки куда‑то пропали, тут и началось.
С одного раза девушка не смогла приемлемо описать увиденного зверя, но Астапов аккуратно подшил и этот сумбурный первый рассказ, посчитав, что он пригодится для анализа. Во второй раз у Елены получилось уже лучше.
Она почувствовала какую‑то странную лёгкую вибрацию, вокруг на какое‑то время стало немного темней, а огромные камни скалы‑ «менгира» стали видны чуть резче, контрастней. В этот момент на сцене и появился «огромный черт с рогами на четырех толстых ногах, шерсть у него серебристая, длинная».
Зверь решительно не походил на все, виденное ранее девицей в зоопарках, стоять на месте не стал ни минуты, а бодро пробежался на толстых колоннообразных ногах вокруг скалы, почти бесшумно. Голова у чудовища удлиненная, на мощной вытянутой шее, рост ‑ не меньше, чем у лошади. Рожки, как у бычка, непропорционально маленькие, сразу не разглядишь под шерстью. Оглядывался зверь странно и страшно, поворачивая совсем не скотскую голову почти на 180 градусов. Морда чем то похожа на павианью.
Потом существо заорало ‑ глухо, низко и протяжно, вроде и негромко, но этого девице вполне хватило, что бы сверзится с березы и грохнуться в глубокий обморок…
— «Кентавр», ‑ тоскливо вздохнул Донцов, ‑ а я надеялся, что она бредит.
— Так точно, товарищ полковник, явный «кентавр». Все детали совпадают, ‑ сказал лейтенант с самым довольным видом, но начальство оптимизма оперативника явно не разделяло.
— Астапов, а чему ты всё время радуешься? ‑ ледяным тоном пророкотал Андрей. ‑ Ты прикидываешь расстояние от м е с т а до Норильска? Ты понимаешь, что все это значит? Мне что, пора докладывать мэру, что надо объявлять чрезвычайное положение? Явиться к нему с томиком фэнтэзи в руках под названием «Драконы Таймыра»?
Тот сразу насупился и смолчал, от греха. Он недолго понаблюдал, как Андрей Донцов уже закончив листать «объективки» по конкретным случаям, молча дочитывает не такой уж и короткий меморандум, в котором спецгруппа Астапова отразила все не задокументированные, но подозрительные п р о ф и л ь н ы е события последних двух месяцев, и направился в кабину, якобы узнавать у пилотов о времени прибытия. На самом же деле, лейтенант просто не хотел в очередной раз попадать под горячую руку. Когда он вернулся, Донцов с подозрением смотрел на двух мирно сопящих практиканток ‑ весь личный состав Астаповской группы, спрашивая взглядом: «Они не такие же, часом, как эта… Лена?»
Очнувшись на следующий день, претерпевшая немалый ужас девица собрала в кулак остатки разума и не просто тронулась в путь ‑ рванула с места, как кабарга! Бежала, не разбирая дороги. На бегу чуть не выколола глаз, потеряла сумочку. Рассудок не потеряла, но англоязычных песен уже не пела и своих дружков‑спасителей не ожидала. Потом она устала. Шла девушка, в общем‑то, правильно, по правому берегу.
Через некоторое время из‑за постоянной сырости (ведь ей пришлось брести по болотам и переходить вброд впадающие в реку Валек крошечные ручейки) и приличных нагрузок к чертям собачьим развалились моднючие китайские «самоцветы». К людям, а точнее к двум обалдевшим от увиденного рыбакам, собиравшимся отплыть на моторке от избушки, злосчастная Лена вышла босая и в разорванной одежде, можно сказать, что почти голая ‑ ведь ей порой приходилось продираться сквозь сплошной кустарник.
Что характерно, опытных рыбаков нереальный рассказ беженки не только не удивил, а подстегнул, ‑ сборы сократились до тридцати минут!
Вот и поспорь тут, верят люди в мистику или нет.
— Интересно, а серебряная цепочка у нее на шее была? ‑ негромко хмыкнул Донцов, захлопывая папку.
Хижина на перекрестке: круговые движения
Лодка продвигалась вдоль берега медленно, из‑за наступившей темноты (вечером под глинистым береговым обрывом не видно ни зги) Квест греб очень осторожно, тщательно выбирая путь. И все равно довольно часто въезжал в кусты или упирался в топкий берег, тогда отталкивались специальным шестом. Они двигались по длинному и извилистому притоку Реки. Именно так называли, с большой буквы, ведь Квест, как ни вспоминал карту, так и не смог определить, как же эта Река называется по настоящему. Карта! «Нам нужна карта!» Вот чего им критически не хватало.
Они поплыли втроем: несмотря на риски вполне возможного водного происшествия, вместе было спокойней. После первого вторжения они практически заперлись в «особой зоне» радиусом, примерно равным расстоянию выстрела из гладкоствольного ружья. Или чуть больше. Ходили по кругу и внутри него. На реке было безопасней, отплывали смело.
День назад Димке стало полегче, он даже смог совершить десяток клоунских шагов без опостылевшего костыля. Квест сиял ‑ наконец‑то Мужчина сможет проявить себя, как Добытчик, настало его время! Но его предложение, прозвучавшее приказом ‑ маме остаться с дочкой в избе, в то время, как он укатит на целый день ‑ наткнулось на почти истерическую реакцию женской половины. Аленка тихо заплакала. Женщине мгновенно стало так страшно, что даже сочинский загар не мог скрыть, как она побледнела. Наташа сжала сухую тряпку‑полотенце с такой силой, что Квесту показалось, из нее вот‑вот побежит вода.
— Мы с дочкой пойдем с тобой. Одни здесь не останемся, ‑ раздельно и решительно сказала она задрожавшим голосом.
Но Димка не сопротивлялся, уже понял, что так и ему спокойней будет. Вчера он ездил на разведку, задержавшись на несколько часов; извелся начисто, а по приезду увидел просто паническое ожидание на берегу…
Навязав связку старых сетевых поплавков на тонкую веревку, они изобретательно обмотали ими Аленку, соорудив примитивный спасательный жилет‑кокон, и поутру тронулись в неспешный водный путь.
Радостный от открывающихся возможностей, Квест и за веслами ликовал.
— Ун‑нак, та ила чомба! Ун‑нак та ила чомба, ‑ пел он противным голосом на два гребка «кафрскую дорожную песню», которую Сержант привез для коллективных пьянок из сафари‑поездки на реку Замбези: