Алиса Ростовцева

Предлагаю ничью

Пфр, брямс, тшшш…

Амортизаторы протяжно заскрипели, тормоза сработали с опозданием, и старый автобус ощутимо тряхнуло на повороте.

Б***

Моя голова с размаху ударилась об оконное стекло. Я резко открыл глаза, выплевывая сквозь зубы десятки ругательств и в очередной раз убеждаясь в безрадостной действительности сегодняшнего вечера, такого же блеклого и пресного, как и десятки вечеров, похожих один на другой, как две капли воды.

Капли. Да.

Кап… кап… кап…

Размеренный шорох дождя, и мокрые автобусные стекла с разводами грязи с противоположной стороны. За ними под завесой холодного дождя тонули голубые фонари. Их свет был размыт и слишком бледен.

Помню, в тот момент мне вдруг ужасно захотелось разбить стекло и ощутить на лице тугие струи.

Капли дождя как выстрелы в голову. Смертельное попадание, и finita comedia.

Помню???

Нет. Это из другой жизни.

Толстопузый двухэтажный автобус в такую погоду даже с натяжкой не выглядел красным. Он был похож на огромного черно-алого червя из страшной сказки. От него хотелось убежать, спрятаться, спастись… Никогда не попадать под прожекторы его фар.

Но поздно.

К тому моменту, как я подумал об этом, осознал, что действительно мог бы избежать этой поездки, к тому времени я уже медленно переваривался в желудке автобуса, с грустью наблюдая за стремительно пустеющим городом.

Полумрак субботнего вечера давил на плечи. С каждой секундой все больше тяжелеющее небо нависало надо мной, и казалось, что оно вот-вот опустится еще ниже и в конечном итоге поглотит весь город. Поглотит меня.

Но остановки за окном мелькали: одна, вторая… И небо все еще оставалось на недосягаемой для меня высоте. Все верно. Так и должно быть. Это значит, что у меня еще есть время, чтобы…

Успеть? Но куда я еду?

И…

Откуда?

Рука сама опустилась в карман в поисках истины. Похоже, мое подсознание точно знало, где стоит искать ответ, ибо всего через мгновение на свет был извлечен кусок ламинированного картона, на котором синим цветом выделялась одинокая фраза: «Lambet — Westminster. One way ticket. Paid cash at 6:15 PM».

Я отодвинулся от окна и автоматически посмотрел на часы, поверяя время. Просто так. Чтобы быть в курсе.

20:23.

— Что?! — Вопрос сорвался с губ раньше, чем я понял, что задаю его вслух.

Два с половиной часа из одного района в другой? Не может быть.

Еще раз удивленно уставился на циферблат, проверяя, все ли я верно понял. Но время на электронных часах, к моему разочарованию, за несколько прошедших секунд так и не изменилось.

Значит, я действительно еду уже два часа?

Чувство ирреальности происходящего заставило меня нервно оглянуться по сторонам. Мне нужна была хоть какая-нибудь подсказка.

Но взгляд скользил по пустому салону автобуса, по мутным стеклам, каплям дождя на витринах закрывшихся на ночь кафе. Скользил, ни за что не цепляясь. Я силился вглядываться даже в полумрак за окном. Но тусклый свет фонарей мешал различить хоть что-то в глубине темных улиц, скрытых за пеленой дождя. И только Биг Бен, щедро освещенный прожекторами, после очередного поворота вдруг появился по правому борту от меня. Взгляд мгновенно метнулся к вершине башни.

Стрелки часов образовывали грустный смайл.

То же самое время — 20:23.

Пожалуй, надо спуститься вниз и спросить у водителя или других пассажиров (ведь здесь есть кто-нибудь еще, кроме меня?), что происходит.

В сумерках, едва найдя узкую лестницу и чудом не врезавшись головой в перегоревший светильник, я начал скрипеть подошвами по перекатам ступенек. На секунду показалось, что я пьян. В тот момент, когда моя нога коснулась пола, автобус резко остановился, и электронный голос, пронзая пустоту, хрипло произнес: «Westminster Station».

А затем тишина. Полумрак, ни одной живой души. Ок, тогда остается водитель. Еще два шага, полуоборот и…

— Что за…? — удивлением это назвать было нельзя, но зато мой английский не пригодился.

Кабина была абсолютна пуста. Водителя не оказалось на месте. Несколько мгновений я тупо пялился на темно-красное потертое от времени кресло.

Электронный голос вдруг ожил и вновь что-то неразборчиво произнес: название следующей остановки, вероятно. В ту же секунду двери автобуса закрылись с протяжным свистом. И прежде чем я успел пожалеть об упущенном шансе выбраться на свободу, double-dacker bus продолжил свое шествие по обескровленным венам Лондона.

Какого…?

Вспомнив конструкцию и особенности местных басов, я устремился в конец салона. Еще один выход был там. Как только автобус начнет тормозить, я смогу выйти.

Быстрей! Быстрей!

Но как бы я не спешил, как бы не торопился вперед, моя скорость была близка к черепашей. И даже хуже! Я полз, словно улитка по пищеводу железного монстра. И только спустя настоящую вечность заветная цель была достигнута. Еще через несколько минут я, наконец, ощутил под ногами твердую землю.

— Чертовщина, — поднимая воротник пальто, я обронил в след уезжающему 'всаднику без головы'.

Хмара, тяжесть, уколы капель.

Все это обволакивало меня, подобно удаву, который скручивал глупого кролика в своих «объятьях». Улицы пронзал холодный атлантический ветер, здания покрылись 'гусиной кожей'. Температура моего тела, казалось, неумолимо стремиться к нулю.

Свое спасение я заметил не сразу, пришлось пройти целый квартал в сторону 'Каменного Часового'. Совсем неприметная дверь, огромные окна от пола до потолка и на одном из них по кругу устроилась яркая надпись 'Lamb amp; Flag'.

Да, то, что нужно. Мне стоит чуть-чуть согреться и выпить пару пинт пива.

Вопреки ожиданиям, что хотя бы тут будут люди… тут — в одном из известнейших пабов Лондона, где всегда душно от разговоров, накурено спорами, и яблоку негде упасть по причине отсутствия свободных мест в бушелях, — царила полнейшая тишина. И было пусто. Лишь в дальнем от входа углу сидел мужчина лет тридцати пяти с легко узнаваемой 'guantanamera' в руке.

— Не местный — подумалось мне, и я посмеялся своим мыслям.

Мужчина что-то аккуратно рисовал в своем блокноте. Мне не удалось разглядеть, что именно, сколько бы я не старался следить за движениями его руки. Издалека мне было чертовски плохо видно. И все же я был безумно рад, что моим единственным соседом в этом пустом пабе оказался именно он. Мой старый-старый из какой-то прошлой жизни знакомый. Я не помнил его имени, и не помнил подробностей нашей прошлой встречи. Но все в облике этого человека, в его аккуратных жестах, даже в его манере изредка поднимать глаза от блокнота и внимательно осматривать пустой зал, все это казалось мне страшно родным.

А еще… еще я немного завидовал ему. Этот мужчина делал то, чем я с удовольствием занялся бы сам, будь у меня сейчас под рукой клочок бумаги. Или салфетка… Хотя бы — салфетка.

Я оглянулся. Но на столах и даже на барной стойке не было ничего похожего на бумагу. Большое упущение для владельцев паба. Это ведь сейчас популярно, черт побери.

Человек приходит в людное место, заказывает чашку кофе (или пива, как мой старый закомец с 'guantanamera' на столе перед ним), затем достает тетрадь, ручку и ограждает себя от толпы неровными штрихами чернил. Еще через некоторое время он поставит дату в конце, и по истечению нескольких недель или, может быть, лет он найдет этот клочок бумаги и посмеется над своими художествами, подвергнув критике на подобии 'И это был я? Никогда'.