— Я устала повторять. Это бессмысленно…
К женскому добавился басистый, мужской. Я не разобрала слов, но по интонациям узнала Керимова-старшего. Тимур вяло огрызнулся. И все стихло.
Слава Богу!
Я облегченно вздохнула. Разговор Керимовых мне только на руку. Увлеченные спором, хозяева дома не скоро заметят мое отсутствие.
Недолго думая, точнее не думая вообще ни о чем, кроме желания немедленно оказаться подальше отсюда, я распахнула входную дверь и по мощеной дорожке побрела прочь от крыльца. Я не торопилась, хотя в крови бурлил адреналин, и сердце стучало быстро-быстро.
Не хотелось думать о том, что придется объяснять Керимовым, если меня сейчас увидят. Но, даст Бог, все обойдется, и меня никто не заметит.
Особняк Керимовых был окружен высоким забором. Вероятно, он выглядел неприступным для тех, кто смотрел на него с улицы. Но для меня выбраться на дорогу оказалось совсем несложно. Последняя дверь на пути к моей свободе была заперта на обычный электромагнитный замок. Я аккуратно повернула запорное устройство, опасаясь при этом жуткого скрипа. Но дверь подалась моим движениям без лишнего шума.
Последний шаг отделял меня от моей свободы, и отчего-то его было страшно делать. Возможно, стоит вернуться? — вновь вмешался внутренний голос. Ну, конечно!
Я оглянулась на особняк, оставшийся за моей спиной и усмехнулась… Где-то там Тимур спорил с родителями.
Керимов не хочет видеть меня? Отлично! Я тоже не горю желанием провести в его доме несколько дней. Я знаю, что делаю. Все, что случилось, — к лучшему.
Дверь плавно закрылась.
Широкая подъездная дорога к воротам особняка уходила в обе стороны. Я огляделась, вспоминая путь, по которому Керимов-старший доставил нас к этому месту и, выбрав направление, свернула направо.
До домика охраны и собственно выхода из поселка мне придется пройти сотни три метров. В другой раз я бы пробежала их за несколько минут. Но это именно что в другой раз и в другой жизни. В моем состоянии торопиться можно только на тот свет.
Как хрустальный бокал, которому вздумалось вдруг двинуться к краю стола (если предположить, что эта дорога ведет меня к чему-то неизвестному, то край стола — вполне подходящий образ), я плелась медленно и неуклюже, аккуратно переставляя ноги. Прохладный ветер, поднявшийся к вечеру, остудил пылающее лицо. Но он ничего не мог сделать с той бурей чувств, что меня охватила. Я все еще дрожала от негодования и злости.
Последнее предположение Тимура о моей заранее спланированной беременности — бред, бред, бред! Как у него язык повернулся такое сказать?
Я сжала кулаки, представляя, как при случае ударю Керимова и заставлю его подавиться своими словами. Он не имеет права меня осуждать! Что бы я ни делала, это не его дело!
Но… Черт. Какая разница, что Керимов не имеет ко мне никакого отношения? Он меня на дух не переносит. И потому Тимур ни за что не станет молчать, если будет возможность меня унизить.
Это такая игра, увлекательная игра на двоих, где каждый портит нервы другому. Главное причинить максимум боли. И не важно, насколько силен удар, не важно, что чувствует второй игрок. Победа не важна. Лишь процесс имеет значение…
Керимов снова ударил меня в больное место. Ему даже не пришлось напрягаться, чтобы его найти. А ведь я знала, что так и будет. Пусть не Керимов, но кто-нибудь другой обязательно бы захотел поковыряться пальцем в этой ране. Тимур просто оказался первым.
Мнение окружающих часто беспощадно к матерям-одиночкам, это общеизвестный факт. И скрывая свое интересное положение, я боялась именно этого: осуждения, косых взглядов и пересудов за спиной.
За столько лет я привыкла к тому, что меня все время «измеряют и взвешивают» и принимают решение о моей годности для того или иного дела. Дети — жестоки, я, кажется, уже говорила об этом. Еще со школьных времен у меня выработался инстинкт — делать все, но лишний раз не попадаться на «весы» общественного мнения.
Я могла предположить, что мне предстоит пройти через это. И, ради ребенка, вытерпеть все, что угодно: усмешки, злорадство, кривотолки. Но я не была готова к словам Тимура — «ты залетела, чтобы штамп в паспорт». Ведь он имел в виду именно это?
Никогда раньше я настолько сильно не желала спокойствия и одиночества. А сейчас мне хотелось именно этого — остаться одной! Я готова на все, что угодно, чтобы меня не трогали, чтобы из моей жизни волшебным образом испарились журналисты, Керимов и его семья. Даже друзья… наверное, тоже.
Не хочу никого видеть! Не хочу ничего объяснять! Не хочу слушать упреки и видеть жалость! Я устала, я просто устала…
Я остановилась на дороге, стирая со щек слезы.
Надо собраться, надо взять себя в руки!
Я потратила несколько секунд на то, чтобы успокоиться. Мыслями о разговоре с Керимовым я почти довела себя до истерики. Его осуждение и грязные предположения слишком сильно меня задели. Не думала, что мнение Тимура все еще для меня важно. Но оказалось…
Черт бы тебя побрал, Тимур. Почему ты вечно лезешь в мою жизнь? Почему просто не можешь оставить меня в покое? Просто катись подальше…
Я больше не хочу о тебе думать…
Откуда-то издалека доносились звуки музыки. Усиленная мощными установками над лесом неслась мелодия «Love is darkness». Я грустно улыбнулась. Кто-то тусил по полной. А мой праздник еще впереди.
Сейчас главное выбраться на дорогу.
Еще чуть-чуть постояв на обочине и окончательно успокоившись, я продолжила путь. Сквозь зелень кустов и деревьев я уже заметила домик охраны. Несколько раз я нервно оглядывалась назад, опасаясь, что обнаружившие мое отсутствие Керимовы идут следом. Но, на мое счастье, дорога была пуста.
Я, обрадованная этим везением, принялась копаться в своей сумке в поисках телефона. Через несколько минут я позвоню Флейму, и все будет в порядке!
Впрочем, не так быстро…
Выезд из коттеджного поселка был надежно перекрыт воротами. Едва заметная в зелени кустов небольшая дверь, предназначенная, видимо, для посетителей без личного авто, тоже была заперта. Что же теперь делать?
Потратив несколько секунд на разглядывание неприступного забора, я перевела свой взгляд на кирпичный дом чуть правее дороги. По его крутой лестнице ко мне уже спускался плечистый охранник.
— Я сейчас вам открою дверь, — сообщил мужчина с легкой улыбкой и вдруг поинтересовался. — Вы не работаете здесь? Я вижу вас в первый раз.
— Нет. Нет… я не работаю, — я отрицательно качнула головой, начиная нервничать. Почему он спрашивает о работе? Разве нельзя меня просто выпустить?
— Приехали отдохнуть? — последовал новый вопрос, и я напряглась сильнее.
— Я… Да, я здесь с друзьями. Меня пригласили в гости.
— Друзья это хорошо. Вы не к Рузиновым приехали случайно? — продолжая внимательно меня изучать, мужчина задал мне еще один вопрос. Связка ключей и пульт дистанционного управления уже были в его руках, но он не торопился идти к двери и открывать замок.
О, нет! Какое ему дело, почему я оказалась здесь?
Додумать я не успела. Со стороны дороги послышался шум двигателя, и я оглянулась, обмирая от страха, что сейчас увижу машину Тима. Но, на мое счастье, спустя секунду перед воротами затормозил BMW Grand turismo. Я шумно сглотнула и облегченно выдохнула.
— Что-то случилось? — заботливо поинтересовался охранник, но в его словах мгновенно почувствовалась настороженность.
— Нет, нет, — пробормотала я, вновь оборачиваясь к мужчине. — Все хорошо. Просто подумала, что это мои друзья.
Ложь в моих устах прозвучала неубедительно. Мне не поверили. Лицо мужчины застыло каменной маской, и темные глаза сузились до щелок. Я благоразумно захлопнула рот, чтобы не сморозить еще какую-нибудь глупость.
Охранник, на бейдже которого я уже успела прочитать имя Александр, отцепил переносную рацию и попросил невидимого мне напарника спуститься вниз. Что происходит? Зачем он это сделал?