Однажды скача по лесу на своей любимой вороной кобыле, Абигайль неожиданно наткнулась на Мартина. Сейбл вынесла ее на открытую поляну, где юноша, голый по пояс, рубил деревья.

Он бросил на наездницу короткий взгляд и, не сказав ни слова, снова принялся за работу.

Абби смотрела на его атлетическую фигуру и чувствовала, как в ней закипает злость. Но скоро она поняла, к своему немалому ужасу, что злоба переходит в совершенно другое чувство. Старые джинсы красиво облегали стройные, сильные ноги и узкие, крепкие бедра. Но все внимание Абби было сосредоточено на обнаженной спине, мышцы которой перекатывались при каждом взмахе топора. Это была демонстрация настоящей мужской силы. Девушке казалось, что Мартин поднимает топор без всякого усилия, словно он был сделан из картона. По обнаженному торсу стекал пот, впитываясь в пояс джинсов.

Наконец терпению Абигайль пришел конец. Как он смеет так обращаться с ней? Она что – невидимка? Девушка с силой ударила хлыстом по своей ноге, облаченной в сапожок.

– Что это с тобой случилось, Мартин Найт! – возмущенно воскликнула она, отбрасывая назад пряди волос. – Почему ты относишься ко мне так высокомерно?

Он перестал работать, поднял свою темноволосую голову и встретился с Абби взглядом. Затем перевел глаза на ее вздымавшуюся грудь, обтянутую тонкой хлопчатобумажной футболкой.

– Уходи, Абигайль, – устало произнес он и, взяв в руки топор, снова принялся за работу.

– Не уйду! – горячо выкрикнула она. – По крайней мере до тех пор, пока ты не скажешь мне, почему ты перестал быть моим другом.

– Возможно, это самое разумное решение для всех, кто имеет к этому отношение, – холодно заметил юноша.

Она ничего не понимала.

– Но мы же были с тобой друзьями, ты что, забыл? – почти умоляющим тоном промолвила она. – Друзьями!

– С тех пор многое изменилось, – резко сказал Мартин и повернулся к ней спиной.

Какое вопиющее, непростительное пренебрежение! Трясясь от ярости, Абигайль повернула лошадь и поскакала прочь, поклявшись больше никогда не разговаривать с этим хамом.

Но какой-то чертенок внутри нее заставил девушку сделать то, чего она поклялась не делать, и уже на следующее утро Абби снова была в лесу.

Как и вчера, Мартин бросил на нее короткий взгляд. Он лишь прищурил глаза, оглядывая стройную фигурку на лошади, облаченную в тонкую шелковую блузку, слегка трепыхавшуюся на ветру. Затем подхватил топор и начал невозмутимо обтесывать ствол поваленного дерева.

Господи, ну почему мы не можем общаться друг с другом, как раньше, тоскливо подумала Абигайль. Она решила попробовать.

– Хочешь пить? – крикнула она, сидя в седле. Мартин оторвался от работы и снова посмотрел на амазонку, которая пила холодную коку из бутылки. Напившись, она протянула ему воду.

– Вот, держи.

Он постоял нерешительно, затем подошел к Абигайль и, взяв из ее рук бутылку, начал жадно пить. Девушка торжествовала.

– Спасибо, – сказал Мартин, слизывая каплю воды с верхней губы.

Абби зачарованно смотрела на его губы. Сердце ее забилось, а щеки вдруг вспыхнули румянцем. Она знала, что ее волнение не ускользнет от проницательных голубых глаз.

И она не ошиблась. Неожиданно в Мартине произошла какая-то перемена. Мышцы его тела вдруг расслабились, и он широко улыбнулся, показав два ряда крепких, белых зубов. Это была самодовольная улыбка мужчины, который прекрасно понимал, что с ней сейчас происходит. Девушка сердито подхватила поводья.

– Уже уезжаешь? – полюбопытствовал он.

– А ты как думал? – возмущенно проговорила Абби. – После такого приема!

Он громко рассмеялся и стал похож на прежнего Мартина.

– Приедешь сюда завтра?

– Сомневаюсь, – холодно ответила красавица, гордо подняв голову. Услышав насмешливый хохот своего избранника, она пустила лошадь в галоп и исчезла за деревьями.

Но Абигайль, конечно же, приехала в лес на следующий день, за которым последовали и другие дни. Она была в восторге, обнаружив, что им по-прежнему есть о чем поговорить. Девушка стала привозить другу обеды, как она делала это раньше. Только тогда она не взирала на него с такой любовью, как сейчас. Что это с ней творится? Ей нравилось следить, как он ест, наблюдать, как он рубит деревья. Ей вообще нравилось смотреть на него, что бы он ни делал. Девушке хотелось, чтобы он поцеловал ее, но Мартин держался с ней исключительно на дружеской ноте. Хотя, думала Абби, он не мог не замечать того напряжения, которое витало в воздухе между ними.

Мартин рассказывал ей о своих мечтах и планах, как он делал и прежде. Абигайль изо всех сил старалась показать, что с большим интересом слушает его, хотя единственное, чего ей хотелось в эти минуты, это очутиться в объятиях юноши.

– Я жду, когда наконец начнутся занятия в университете, – однажды сказал ей Мартин. Он сидел с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стволу дуба. – Потом я заработаю много денег и начну изменять мир.

– Каким образом? – смеясь, спросила его подруга. Она скатала дубовый лист между пальцев и щелчком отправила его в честолюбца.

Мартин пожал плечами, продолжая сидеть с закрытыми глазами.

– Пока не знаю. Но я найду способ. – Вдруг он широко распахнул ресницы, сверкнув сапфиром своих глаз. – А ты, Абби? Как ты собираешься распорядиться своей жизнью?

Я хочу провести ее с тобой, неожиданно для себя подумала Абигайль. Она подняла свои узкие плечи, пытаясь придумать шаблонный ответ.

– Даже не знаю, – произнесла девушка вслух. – Я как-то об этом еще не думала.

Какой же тусклой посредственностью она стала! Абигайль поежилась от этой мысли. Она вспомнила, какой живой и любознательной она была раньше.

– Тебе обязательно надо подумать об этом – у тебя же целая жизнь впереди. Почему бы тебе не заняться живописью? У тебя есть к этому способности.

– Какие там способности! – отмахнулась Абби.

– Не скромничай. Тебе надо поступить в художественную школу.

Одна мысль о том, что она уедет из дома на три года и не будет видеть Мартина, повергла Абигайль в ужас.

– Ой, я не смогу, – быстро проговорила она, успев заметить разочарование на лице юноши.

– Чем же ты тогда будешь заниматься? – не унимался он.

Абби снова вздернула плечи.

– А, найду какое-нибудь занятие. А там выйду замуж. – За тебя, мысленно добавила она.

Притворщица сразу пожалела, что сказала Мартину о замужестве. Было унизительно признаваться в своем желании выйти замуж, когда тебе всего семнадцать лет.

Мартин оттолкнулся от ствола дуба и резко встал.

– Тебе лучше уйти, – сказал он вдруг почти грубо. И снова перед Абби появился холодный незнакомец. – Мне надо работать.

– Хорошо, – покорно промолвила она и тоже встала. – Увидимся завтра.

– Нет, – решительно отрезал он. От его дружелюбия не осталось и следа. – Ни завтра, ни послезавтра, ни в какой другой день. Ты понимаешь, Абигайль? Мы не должны больше встречаться.

Девушка побледнела, у нее задрожали губы. Что он о себе думает?

Она рванулась к лошади и вскочила в седло. Мартин подбежал к Сейбл следом за ней и успел схватить Абби за ступню. Ее ножка выглядела крошечной в его большой, огрубевшей руке.

– Ты понимаешь, о чем я тебе говорю, Абигайль? – настойчиво повторил Мартин. – Мы уже не те юные, невинные создания, какими были совсем недавно! Неужели ты не понимаешь этого!

Абби действительно не понимала, что он имел в виду, но она скорее бы умерла, чем призналась ему в этом. Девушка улыбнулась.

– Ты устраиваешь бурю в стакане воды, Мартин!

Абби не успела опомниться, как он с необыкновенной легкостью вскочил на ее лошадь. Сейбл и ухом не повела, приняв второго седока. Мартин схватил Абби за плечи, развернул ее к себе и горящими глазами впился в ее лицо. Затем нагнулся и поцеловал ее со страстью сгорающего от желания мужчины.

Этот неистовый поцелуй напугал девушку, и в то же время она, словно разбуженная среди мирного сна на заре, вдруг затрепетала всем телом от глубочайшего волнения. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался вечно.