— Пожалуй, ради сохранения фермы, я готов на это пойти, — сказал я, хотя уже давно решил избавиться от него: слишком много было на нем крови.

— В таком случае на сегодня закончим, — решил стряпчий.,— Я дам делу официальный ход, так что можешь не беспокоиться, я со. всем управлюсь сам. — Он встал из-за стола. — И вот что я скажу тебе на прощанье, Джемми. Как душеприказчик Боба я обладаю широкими полномочиями. Тебе наверняка понадобятся деньги на текущие расходы, связанные с фермой. Я вправе назначить тебя своим поверенным до официального утверждения завещания. Это не противоречит закону, и ты сможешь воспользоваться деньгами из наследства. Или, по-твоему, мне лучше нанять другого управляющего?

— Дайте мне два дня на размышления, — сказал я. — Нужно потолковать с Джеком Эджкомбом.

— Верно, — одобрил Маунт. — Только не затягивай это дело.

Прежде чем покинуть контору стряпчего, я позвонил на ферму, как и обещал Дейву Гусану, и узнал, что суперинтендант сыскной полиции Смит рад был бы видеть меня сегодня в три часа пополудни в полицейском управлении. Я сказал, что непременно приду, и вышел на улицу, чувствуя некоторую подавленность и растерянность.

Взглянув на часы, обнаружил, что скоро полдень. Утром я не позавтракал, а накануне вечером лишь слегка перекусил. Однако набивать желудок .мне не хотелось, и я отправился на автомобиле в «Котт-Инн», где можно было выпить пива и заморить червячка сэндвичем.

Бар был почти пуст, лишь в дальнем углу за столиком тихонько попивали пиво мужчина и женщина средних лет. Я подошел к стойке и попросил Паулу налить мне пинту[2].

— Ах, это вы, мистер Уил! — воскликнула она. — Примите мои соболезнования.

В таком маленьком городишке, как Тотнсс, слухи распространяются мгновенно, и я даже не удивился.

— Да, — сказал я,— паршивая история.

Пока Паула нацеживала мне пиво, от другой стойки ко мне подошел бармен Найджел.

— Мои соболезнования, Джемми, — сказал он.

— Благодарю, — кивнул я. — Послушай, Найджел, мне хотелось бы быстренько промочить горло и перекусить. Поговорим в другой раз.

— Если желаешь, я обслужу тебя в отдельном кабинете, — предложил он.

— Не стоит. Зал ведь практически пуст.

Он сделал по телефону заказ кухне, перекинулся парой слов с Паулой и вернулся за свою стойку. Но не успел я отхлебнуть из кружки, как он вновь ко мне подошел.

— Я понимаю, что ты сейчас не в духе, — сказал он, — но мне нужно тебе сообщить нечто важное.

— Хорошо, — согласился я. — Рассказывай.

— Скажи, пожалуйста, это правда, что убитый грабитель — американец?

— Это не исключено, — кивнул я.

— Я не уверен, что здесь есть какая-то связь, — надув щеки, сказал Найджел, — но два дня тому назад Гарри Ганнафорд сказал мне, что какой-то американец подкатывался здесь к Бобу насчет подноса. Ну, того самого, что оказался очень ценным.

— Где это случилось?

— Да здесь же! — хлопнул ладонью о стойку Найджел. — Меня самого в тот момент здесь не было, но Гарри сказал, что слышал весь разговор от начала до конца: он как раз выпивал с Бобом.

— Ты знаешь этого американца?

— Нет. К нам заглядывает много американцев, им любопытно побывать в таком старинном пабе, как наш. «Котт» входит в их культурную программу. Но в то время других янки у нас не было. Зато сейчас появился один, он, приехал только вчера и остановился в этой гостинице.

— В Самом деле? — оживился я. — И что же это за тип?

— Старикан, ему под шестьдесят, — расплылся в улыбке Найджел.—Зовут его Фаллон. Похоже, богатенький, судя по его телефонным счетам. Но мне он не показался подозрительным субъектом.

— Вернемся к Ганнафорду и другому янки, — сказал я. — Что еще ты можешь мне сообщить?

— Ничего особенного. Янки хотел купить поднос, вот и все. Кстати, скоро здесь должен появиться сам Гарри, он непременно зайдет выпить свою полуденную пинту пива. Вы с ним знакомы?

— Что-то не припоминаю, как он выглядит.

— Когда он появится, я дам тебе знать, — сказал Найджел.

Подали мои сэндвичи, я забрал их и устроился за угловым столиком возле камина. Меня вдруг охватила усталость, что было неудивительно, поскольку я не спал всю ночь и перенес сильнейшее нервное потрясение. Я медленно жевал сэндвичи, запивая их пивом, и постепенно выходил из шока. Лишь теперь я ощутил настоящую боль после всего пережитого в это утро.

Зал пивного ресторана потихоньку наполнялся посетителями, и я заметил несколько знакомых лиц. Никто, тем не менее, не беспокоил меня, хотя я и перехватил пару раз быстрые любопытные взгляды. Незыблемые правила приличия удерживали, однако, сельских жителей от назойливых разговоров. Я заметил, что Найджел беседует с крупным мужчиной в твидовом костюме. Вскоре бармен сам подошел ко мне, чтобы сообщить, что пришел Ганнафорд.

— Хорошо бы нам потолковать с ним где-нибудь в укромном месте,— сказал я, обводя взглядом переполненный зал.

— Можете воспользоваться, моим кабинетом, — предложил Найджел. — Иди первым, Гарри подойдет попозже.

— Пришли нам туда пару кружек пива, — сказал я и вышел из бара через служебный вход.

Ганнафорд присоединился ко мне через несколько минут.

— Прими мои соболезнования, — сказал первым делом он. — Жаль Боба. Славный был парень, мы с ним отменно покуролесили в этом пабе, — с ухмылкой добавил он.

— Это верно, — кивнул я, догадываясь, что брат был в приятельских отношениях с этим завсегдатаем пивного бара, хотя за стенами его они могли и не встречаться, сохраняя при этом друг о друге самые лучшие впечатления.

— Найджел сказал, что какой-то американец интересовался подносом Боба, — продолжал я.

— И не только он, — сказал Гарри. — Его хотел купить еще один янки.

— Любопытно, — хмыкнул я, — И что об этих американцах известно?

— Один из них, мистер Гатт, производит впечатление приятного человека, — потеребив мочку уха, проговорил

Ганнафорд. — Совсем не наглый, как большинство янки, уже в годах, прилично одет. Ему чрезвычайно хотелось купить. у Боба этот поднос.

— Он предлагал какую-то определенную цену?

— Цену он не назвал. Боб сказал, что не станет обсуждать этот вопрос, пока поднос не оценят эксперты, и мистер Гатт тогда согласился уплатить оценочную стоимость. Но Боб рассмеялся и заявил, что он, возможно, вообще не станет продавать эту вещь, так как это фамильная реликвия. У мистера Гатта тотчас же вытянулось лицо.

— А что насчет другого янки?

— Молодого? Этот мне не понравился, слишком напорист и самоуверен. Он вел себя с Бобом очень нагло, можно сказать даже вышел из себя, когда Боб отказался продать ему поднос. Если бы не его жена, неизвестно, чем бы все кончилось.

— Американец был с женой?

— Ну, может, она ему и не жена, — ухмыльнулся Гарри,— может быть, сестра.

— Он представился?

— Да. Как лее, черт подери, его зовут? Холл? Нет, не то. Стедман? Не то. Минуточку, сейчас вспомню. — Лицо Гарри даже побагровело от напряжения. — Холстед! — хлопнул он себя по лбу. — Его зовут Холстед. Он дал Бобу свою визитную карточку, я это точно помню. И сказал, что наведается еще разок, когда поднос оценят. Боб посоветовал ему не терять попусту времени, и тогда янки полез на рожон.

— И это все? — спросил я.

— Пожалуй, да, — сказал Гарри. — Правда, мистер Гатт вскользь обмолвился, что коллекционирует такие штуки. Наверное, он один из этих американских миллионеров.

— Когда все это происходило? — спросил я, мысленно отметив, что в «Котте» в последнее время развелось слишком много богатеньких янки.

— Сейчас вспомню, — потер подбородок Ганнафорд. — Пожалуй, спустя два дня после публикации в «Вестерн морнинг ньюс». Значит, пять дней тому назад, а именно — во вторник.

— Спасибо, Гарри, — поблагодарил его я. — Полиция может заинтересоваться этой информацией.

— Я непременно схожу туда и все расскажу, — сказал он, беря меня за рукав. — Когда похороны? Я хотел бы присутствовать и попрощаться с Бобом.