18 января 1935 г. закрытое письмо ЦК ВКП(б) «Уроки событий, связанных с злодейским убийством С.М. Кирова» призывало коммунистов к «настоящей большевистской революционной бдительности», а также к выявлению двурушников и подчеркивало, что «в отношении двурушника нельзя ограничиваться исключением из партии, – его надо еще арестовать и изолировать, чтобы помешать ему подрывать мощь государства пролетарской диктатуры»[1103]10. В марте–апреле 1935 г. в Москве Особым совещанием при НКВД было рассмотрено дело так называемой московской контрреволюционной организации – группы «рабочей оппозиции», по которому были привлечены 18 человек во главе с А.Г. Шляпниковым[1104]11.

Несмотря на то, что непосредственная подготовка нового витка репрессий осуществлялась втайне от народа, он втягивался в нее в результате целенаправленных действий власти. С одной стороны, 1935 и 1936 гг. в памяти современников остались как годы некоторого ослабления режима. Наблюдались даже своеобразные проявления гласности, выразившиеся в разрешенной «сверху» критике начальников всех уровней, некоторой консолидации интеллигенции. Всем запомнилось принятие «самой демократической» Конституции и подготовка к выборам в Верховный Совет СССР в декабре 1937 г., что дает основание некоторым историкам и сегодня всерьез рассуждать о кампании демократизации. С другой стороны, ни одна репрессивная акция власти не проходила без участия широких масс трудящихся. Вот строки из писем Р. Эйхе Сталину и Кагановичу: «Весть о гибели (С.М. Кирова – И.П.) была нами доведена 2 декабря в течение нескольких часов с момента получения сообщения ЦК и правительства... Извещение об убийстве тов. Кирова быстро проникло при помощи живой связи и печати в самые отдаленные места края, вплоть до оторванных на сотни километров от железной дороги колхозов, совхозов, лесных участков, золотых приисков и т.д... На митингах рабочими выдвигались дополнительные обязательства для каждого цеха и агрегата. Дополнительные обязательства принимали также рабочие совхозов и МТС, занятые ремонтом авто- и тракторного парка... Сообщение о раскрытии контрреволюционной террористической группы бывших зиновьевцев вызвало новый подъем производственной активности, еще большее приближение лучшей части беспартийных рабочих к партии»[1105]12.

Вместе с тем продолжалась разработка генерального плана ликвидации остатков эксплуататорских классов, материал для которой готовился в ходе предыдущих партийных чисток и каждодневной деятельности НКВД. Новая кампания по чистке партии в виде проверки учетных документов началась в мае 1935 г. по настоянию Сталина. В циркулярном письме от 13 мая 1935 г. он требовал от местных партийных организаций в течение трех месяцев упорядочить учет членов партии, проверить правильность сведений о коммунистах, внесенных в партийные документы, и «очистить ряды ВКП(б) от жуликов, проходимцев и примазавшихся элементов». Вскоре под этим предлогом развернулась массовая кампания шпиономании, доносов и арестов. По сути дела, происходила новая чистка партийных рядов. В декабре 1935 г. ее итоги рассмотрел пленум ЦК, на котором основным докладчиком был Ежов. Он информировал о том, что в ходе проведенного переучета было исключено из партии 18 % ее членов. Пленум принял решение продолжить чистку до февраля следующего года, тщательно проверив политических эмигрантов, иностранцев, среди которых, как предполагали устроители чистки, особенно активизировались «чуждые элементы, агенты классового врага». К разряду эмигрантов и иностранцев по степени их подозрительности и «нелояльности» вплотную примыкали, по их мнению, и советские немцы[1106]13. Что касается советских немцев, особо отмеченных в постановлении пленума, то это был сигнал к активизации репрессий, развязанных против них по указаниям, содержавшимся в шифрованной телеграмме от имени ЦК ВКП(б) всем ЦК национальных компартий, крайкомам и обкомам ВКП(б), секретарю Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе от 5 ноября 1934 г.[1107]14

Однако в традициях сталинской власти было опубликовано только решение о гласной проверке партийных документов. А.Г. Авторханову удалось установить, что тогда же, 13 мая 1935 г., появились еще четыре решения:

1. Создать «Оборонную Комиссию» Политбюро для руководства подготовкой страны к возможной войне с враждебными СССР державами (имелись в виду Германия и Япония в первую очередь; Франция и Англия во вторую). В ее состав вошли Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович и Орджоникидзе.

2. Создать Особую Комиссию безопасности Политбюро для руководства ликвидацией врагов народа. В ее состав вошли Сталин, Жданов, Ежов, Шкирятов, Маленков и Вышинский.

3. Провести по всей партии две проверки: а) гласную проверку партдокументов всех членов партии через парткомы, б) негласную проверку политического лица каждого члена партии через НКВД.

4. Обратиться ко всем членам и кандидатам партии с закрытым письмом о необходимости «повышения большевистской бдительности», «беспощадном разоблачении врагов народа и их ликвидации».

«Вся политическая лаборатория Сталина, – как верно заметил Авторханов, – погрузилась в величайшую конспирацию против собственной партии и государства»[1108]15.

В результате деятельности Комиссии безопасности Политбюро и появился план окончательной операции по зачистке населения СССР. Суть этого плана заключалась в следующем:

1. Все взрослое население было подвергнуто негласной политической проверке через органы НКВД и его агентурную сеть по группам: а) интеллигенция, б) рабочие, в) крестьяне.

2. По каждой из этих социальных групп было установлено в процентах число, подпадающее под ликвидацию.

3. Была выработана подробная таблица признаков, по которой люди подлежат ликвидации.

4. Был выработан календарный план, предусматривавший точные сроки ликвидации этих групп по районам, областям, краям и национальным республикам. План делил людей, подлежащих ликвидации, на категории: а) остатки бывших и уничтоженных враждебных классов (бывшие дворяне, помещики, буржуазия, царские чиновники, офицеры и их дети);

б) бывшие члены враждебных партий, участники бывших антисоветских групп и организаций Белого движения и их дети;

в) служители религиозного культа;

г) бывшие кулаки и подкулачники;

д) бывшие участники всех антисоветских восстаний, начиная с 1918 г., хотя они и были ранее амнистированы Советской властью;

е) бывшие участники всех антипартийных оппозиционных течений внутри партии, безотносительно к их позиции и принадлежности к ВКП(б) в настоящем;

ж) бывшие члены всех национально-демократических партий в национальных республиках СССР[1109]16.

Все эти категории людей, обозначенные в плане и подлежащие ликвидации как антисоветские элементы, в большинстве своем таковыми не являлись. В той или иной степени они приспособились к условиям жизни в СССР. Вина этих людей состояла в их потенциальной возможности оказаться в рядах противников режима, потому что, как правило, у них сохранилась способность к самостоятельному мышлению. Все эти люди уже давно находились под негласным контролем ОГПУ–НКВД, который стал всеохватывающим после осуществленной с конца 1932 г. паспортизации населения страны. В областных управлениях милиции были созданы паспортные отделы, в городских и районных управлениях (отделениях) – паспортные столы. В населенных пунктах, где проживало свыше 100 тысяч «паспортизированного населения», создавались адресные бюро. В дополнение к ним для «улучшения розыска скрывшихся и бежавших преступников» приказом НКВД СССР от 10 сентября 1936 г. во всех крупных городах страны организовывались кустовые адресные бюро, к которым прикреплялись все остальные города и районы. В Москве действовало Центральное адресное бюро[1110]17. Скрыться от всепроникающего контроля власти было практически невозможно.