Клоун мотнулся вперед, к прилавку, за которым стоял я. Детали, составляющие его тело, стукнулись друг о друга — звонко, слишком громко для окружающей тишины — и вновь повисли безжизненно. Одна из рук поднялась, неуклюже вытянулась в мою сторону. Пальцы сжимали клочок бумаги.
Конечно, я взял его — это был обрывок страницы, взятой из старого блокнота для рецептов. За годы, прошедшие с первого посещения, я научился безоговорочно следовать указаниям куклы. Во время первых наших встреч я, бывало, оказывался достаточно глуп или помешан, чтобы назвать и саму марионетку и ее действия так, как они того заслуживали — чудовищным, безумным бредом. Я, например, мог запросто сказать прямо в лицо клоуну: «убирайся отсюда вместе со всем своим бредом» или, возможно, «меня уже достал этот ничтожный и отвратительный бред». Но такое поведение не приводило ни к каким результатам. Кукла просто ждала, пока моя ни на чем не основанная отвага сойдет на нет, а затем вновь приступала к действиям, запланированным для этой конкретной встречи.
Поэтому я внимательно изучил бланк, который существо передало мне через прилавок, и мгновенно понял, что на нем не написано ничего осмысленного, только нелепые каракули и закорючки — сплошной хаос. Собственно говоря, иного и не стоило ждать от посещения в гомеопатической аптеке. Я знал, что мне нужно подыгрывать клоуну, хотя никогда не мог точно определить, чего он от меня хочет. Мой опыт подсказывал, что пытаться угадать его цель — бесполезно, ибо эта тварь на нитях была способна на все, что угодно. Например, однажды она посетила меня в захудалом ломбарде в трущобах. Я там работал в ночную смену и, дабы избавиться от непрошеного гостя, сказал, мол, пусть клоун добудет мне идеально обработанный бриллиант размером с йо-йо. Он с невозмутимым видом принялся шарить рукой где-то в глубинах своего комбинезоноподобного одеяния.
— Посмотрим-посмотрим, — рявкнул я на него. — Размером с йо-йо, учти!
И что бы вы думали? Эта тварь в самом деле извлекла из-за пазухи бриллиант — не только великолепно обработанный и размером с йо-йо, но даже выполненный в форме йо-йо — и принялась лениво играть с ним, вращая его на шнурке, крепившемся к одному из ее пальцев. Грани бриллианта ослепительно сверкали в полутьме ломбарда, наполняя своим сиянием даже самые темные и затхлые углы.
И сейчас, стоя за прилавком, разглядывая бесчисленные каракули на обрывке бланка, я прекрасно отдавал себе отчет в том, что пытаться узнать, чего хочет и к чему клонит марионетка, бесполезно — так же, как и пытаться угадать, чем окончится это посещение, явно отличающееся от всех предыдущих посещений. А потому я просто играл свою роль, свою роль-для-гомеопатической-аптеки, максимально близко к сценарию, который, как мне казалось, непременно был уже написан. Правда, кем и зачем, у меня не было ни малейшего представления.
— Не могли бы вы предъявить мне удостоверение личности? — спросил я клоуна, стараясь не смотреть в мертвые кукольные глаза на мертвенно-бледном кукольном лице и вместо этого глядя сквозь витрину на вывеску мясного магазина напротив. Снова и снова читал я слова ГОВЯДИНА-СВИНИНА-КОЗЛЯТИНА, ГОВЯДИНА-СВИНИНА-КОЗЛЯТИНА, наполняя свое несчастное сознание мясным бредом, который был в разы, в десятки раз привычнее и логичнее, чем то, что стояло по другую сторону прилавка.
— Не имею права выдать прописанное в рецепте, — сказал я, не отрывая взгляда от вывески мясного магазина. — По крайней мере, до тех пор, пока вы не предъявите удостоверение личности.
Тяну время. Понятия не имею, что делать, если мой бледный посетитель справится с этим препятствием. Я продолжал пялиться на витрину мясного магазина и размышлять о мясе, но краем глаза все равно видел, как кукла-клоун вращается на нитях в красно-золотом свете, слышал, как его части клацают, соприкасаясь, пока он пытается извлечь что-то из внутреннего кармана. Негнущимися, но не знающими ошибок пальцами существо все-таки достало загадочный объект — нечто вроде тонкого буклета — и принялось размахивать им у меня перед носом. Мне не оставалось ничего иного, кроме как повернуться к нему и взять буклет. Раскрыв его, я обнаружил, что это старый иностранный паспорт. Слова внутри были написаны на незнакомом языке, и разобрать удалось только два из них — имя законного владельца. Иван Визняк. Адрес, указанный под именем, наверняка, уже был недействителен, ведь мне хорошо известно, сколько лет прошло с тех пор, как мистер Визняк покинул свою родину, открыл здесь гомеопатическую аптеку и переехал в квартирку прямо над ней. Кроме того, фотография в документе тоже отсутствовала. Кто-то бесцеремонно и не особенно аккуратно вырвал ее с положенного места.
Ничего подобного не случалось во время предыдущих посещений. Посторонние люди еще ни разу не оказывались замешаны в наши отношения с этой бледной марионеткой, и теперь я совсем растерялся, не зная, что предпринять. Мистер Визняк жил наверху, над аптекой, и сейчас я держал в руках его паспорт, который получил от куклы в ответ на просьбу предъявить удостоверение личности для того, чтобы можно было притвориться, будто бы выполняю предписания из исчерканного каракулями бланка рецепта. И все это, несомненно, являлось именно тем, чем казалось. Ошеломительным, сногсшибательным бредом. Я стремительно терял способность держать себя в руках и вот-вот уже должен был взорваться, впасть в разрушительную истерику, которая так или иначе положила бы конец происходящему. Глаза создания напротив казались непроницаемо-черными и непроницаемо-мертвыми в красно-золотом сиянии, поглотившем аптеку, его голова слегка покачивалась и подрагивала, отчего мысли мои путались, мчались куда-то с невероятной скоростью, падали в темную бездну смятения. Но в тот самый миг, когда я уже готов был сломаться, клоун вдруг повернулся в сторону, и взгляд его уперся в занавеску, загораживающую проход в заднюю комнату аптеки. Затем он направился к ней, подергивая конечностями судорожно и безвольно, но в то же время с легким налетом бездумной игривости, как могут только марионетки. Ничего похожего прежде не случалось, это создание еще ни разу не покидало меня таким образом. Стоило ему скрыться за занавеской, закрывающей проход в заднюю комнату, как с улицы до меня донесся голос. Это был мистер Визняк.
— Откройте дверь, — сказал он. — Кое-что произошло.
Сквозь стекло входной двери я видел его худое лицо, его глаза, пристально вглядывающиеся в сумрак аптеки. Правой рукой он беспрерывно делал призывный жест, словно тот сам по себе должен был заставить меня открыть дверь. Другой человек собирается принять участие в посещении, подумал я. Но что можно было сделать, что можно было сказать? Ничего. Кукла-клоун прятался совсем рядом, всего в нескольких футах позади, в соседней комнатке. Я обошел прилавок, отпер входную дверь и впустил хозяина. Когда старик вошел, выяснилось, что он одет в старый халат с оторванными карманами и ветхие шлепанцы.
— Все в порядке, — прошептал я. — Идите-ка спать. Поговорим утром.
Но мистер Визняк, казалось, не услышал моих слов. Стоило ему войти внутрь, как настроение его резко поменялось. Та поспешность, энергичность, с которой он звал меня открыть ему дверь, теперь исчезла без следа. Он поднял один из своих бледных, кривых пальцев и медленно обвел взглядом аптеку.
— Свет… свет, — сказал он. Красно-золотое сияние обволакивало его тонкое, морщинистое лицо, превращало его в маску из неведомого металла, древнюю маску, за которой наполнялись страхом его старые глаза.
— Объясните мне, что произошло, — попросил я, пытаясь отвлечь хозяина. Просьбу пришлось повторить несколько раз, прежде чем он, наконец, ответил.
— Мне показалось, будто кто-то есть в моей комнате наверху, — произнес он монотонным голосом. — Они копались в моих вещах. Сначала я подумал, что это могло мне присниться, но потом услышал, как что-то идет вниз по лестнице. Не шаги. Просто… будто щеткой едва слышно провели по ступеням… Не уверен. Я не сразу спустился.