Рама — не историческое лицо. Может, он был, может, нет, это недоказуемо. Кришна — это миф, но не исторический факт. Возможно, он существовал, а, возможно, его и не было. Но Индию не беспокоит, историчны ли Кришна и Рама. Они имеют смысл, они — великие эпические поэмы. А история с точки зрения Индии бессмысленна, потому что история содержит голые факты, и только; она никогда не выявляет глубочайшей сердцевины, сути. Нам интересна самая суть, ось колеса, центр вращения, движения. Колесо продолжает двигаться, вращаться — и это история, но ось, центр колеса, центр вращения, который всегда неподвижен, — это миф.
Чжуан Цзы сказал:
Все, что рождено, стареет. История не может поверить в эту птицу, потому что история имеет начало и конец, история означает промежуток между рождением и смертью. А промежуток между нерождающимся и неумирающим есть миф.
Рама никогда не рождается и никогда не умирает. Кришна никогда не рождается и никогда не умирает. Они есть всегда. Миф не интересуется временем, он посвящен вечности. История меняется со временем, миф же всегда сохраняет свое значение. Нет, миф не может устареть. Газеты, журналы — это история; вчерашняя газета безнадежно устарела. Рама — это не газетные полосы, он — не новости, он никогда не устаревает. Он всегда в настоящем, всегда полон смысла, всегда имеет значение. История продолжает меняться; Рама остается в центре вращения, неподвижен.
Чжуан Цзы говорит:
Видели ли вы когда-нибудь изображение Рамы или Кришны, на котором они были бы в преклонном возрасте? Они всегда молоды, у них даже нет бороды или усов. Видели вы когда-нибудь изображение Рамы с бородой? Ведь если только у него не было каких-то гормональных нарушений, она должна была бы расти; если он действительно был человеком — а он был человеком — то борода не могла не вырасти. Будь Рама историчен, у него была бы борода; но на всех изображениях он без бороды, потому что в тот момент, когда появляется борода, вы начали стареть. Рано или поздно она станет белой. И приблизится смерть; но даже самая мысль о смерти Рамы невозможна, поэтому мы очистили его лицо, и оно полностью свободно от какого бы то ни было знака смерти. И это не только у Рамы; двадцать четыре тиртанкарас (tirthankaras) джайнов все безбороды, никаких усов. Будда и все аватары (avataras) индусов не имеют ни бороды, ни усов. Это только лишь для того, чтобы отметить их вечную молодость, их вечность, неподвластность времени, их отрешенность.
Существует время — во времени все меняется, — и существует вечность. В вечности не меняется ничего. История принадлежит времени, миф принадлежит вечности. Наука принадлежит времени, религия принадлежит к вневременному, к вечному.
В вас тоже существует и то, и другое — и время, и вечность. Внешне вы принадлежите к колесу, к вращению, к времени: вы родились, вы умрете; но это лишь на поверхности. Вы молоды, вы состаритесь. Вы здоровы, вы заболеете. Теперь вы полны жизни, рано или поздно все придет в упадок, смерть проникнет в вас. Но это только лишь внешне, это колесо истории. Глубоко внутри вас прямо сейчас существует вечность, существует безвременье. Ничто не стареет — Феникс, юг, Индия, вечное. Ничто не стареет, ничто не меняется, все неподвижно. Тот юг — в вас.
Вот почему я продолжаю утверждать, что Индия не является частью географии, она не является частью истории, она — на карте вашего внутреннего мира. В Дели ее нет, ее никогда там не было. Политики не имеют к ней отношения; она не имеет отношения к политике. Она — внутри вас. Она существует повсюду.
Где бы человек ни проникал глубоко в свою собственную суть, он попадает в Индию. В этом причина вечной привлекательности, магнетизма Индии. Когда кто-нибудь начинает чувствовать неудовлетворенность собственным существованием, он направляется в сторону Индии. Это поистине символично. Просто перемещаясь физически вы не достигнете, не найдете Индии. Здесь нужно иное движение, когда вы начинаете двигаться от внешнего к внутреннему, на юг, в страну мифа и бессмертного, лишенного возраста Феникса — нестареющего Феникса.
Эта душа, эта глубочайшая суть, сердцевина вашего существа, останавливающаяся на отдых только на священных платанах, эта внутренняя птица, — она и есть ваше естество. Она останавливается только лишь на определенных священных платанах.
Чжуан Цзы говорит: «Я — Феникс, а ты — точно сова со смердящей дохлой крысой, потрошащая ее. И ты боишься, что я намерен занять твое место. Твое положение, твоя власть для меня — ничто иное, как дохлая крыса. Это не пища для меня. Честолюбие — не образ жизни; оно лишь для тех, кто уже мертв. Я изучил честолюбие, и я нашел его бесполезным».
Как-то раз, причитая и плача, к рабби пришла одна женщина, но рабби в это время молился. Тогда она попросила секретаря: «Зайди, даже если придется прервать его молитву. Меня бросил мой муж. Пусть рабби помолится за меня, чтобы мой муж вернулся назад».
Секретарь вошел и нарушил молитву. Рабби сказал: «Передай ей, пусть не волнуется, ее муж скоро вернется».
Секретарь вернулся к той женщине и произнес: «Не волнуйся, не переживай так. Рабби говорит, что твой муж скоро вернется. Иди домой и успокойся».
Счастливая, женщина ушла со словами: «Пусть Господь тысячекратно вознаградит рабби за его доброту».
Но как только та женщина ушла, секретарь стал печален, и заметил одному из присутствовавших, что все это не поможет. Ее муж не может вернуться, бедная женщина, а она ушла отсюда такой счастливой.
Стоящий рядом с ним удивился: «Но почему? Ты что, не веришь в своего рабби и в его молитву?»
«Конечно, я верю в моего рабби и я верю в его молитву, — ответил секретарь. — Но он лишь слышал просьбу этой женщины, я же видел ее лицо. Ее муж никогда к ней не вернется».
Видевший лицо честолюбия, видевший лицо желания, видевший лицо вожделения, — никогда не вернется к ним. Это невозможно, настолько это лицо ужасно.
Чжуан Цзы видел лицо честолюбия. Поэтому он говорит: «Твоя власть, твое положение, твое министерство для меня — всего лишь дохлая крыса. Не ухай на меня, и не мечись в ужасе».