Во время предвыборной компании Кебича Заметалин сражался со штабом Лукашенко, доказывая всем, каким огромным несчастьем для страны будет избрание Александра Лукашенко на высший государственный пост. Вячеслав Кебич — вот достойный президент!

Но Кебич проиграл, и Заметалин остался без должности. Что он умел в то время? Служить, разумеется, не столько идее, сколько ее властным носителям. Поэтому он был просто обречен оказаться рядом с Лукашенко — конечно, если тот этого захочет. И тот захотел.

Глава Администрации Леонид Синицын сопротивлялся назначению Синицына так долго, как мог. Меньше всего ему был нужен в команде перебежчик из стана противника. Но Синицына поставили перед фактом: Заметалин был назначен начальником управления общественно-политической информации Администрации.

И Синицын понял, что скоро ему придется уходить. Пусть еще и не сейчас. Но уж точно как только Заметалин «выиграет референдум» — для чего он и был призван.

Для чего был призван, с того и начал. Первым детищем нового «главного идеолога» стал посвященным «разоблачению» белорусских «националистов» «документальный фильм» — «Ненависть: Дети лжи».

Снимал «кино» Юрий Азаренок201, по злой воле рока — ученик известного кинодокументалиста, народного артиста СССР Виктора Дашука, который и научил его — в первую очередь, как оказалось, — эффекту Кулешова.

На заре кинематографа режиссер Лев Кулешов проделал эксперимент. Он распечатал на пленке один и тот же крупный план — лицо «звезды» немого кино Ивана Мозжухина. И склеил (смонтировал) мозжухинское лицо с тремя другими планами: дымящаяся тарелка супа, который жадно ест человек; тело умершего ребенка; прекрасная девушка. Одни и те же зрители, глядя на три прокрученные перед ними фрагмента пленки, видели разное: герой голоден; герой обезумел от горя; герой влюблен и исполнен нежности. Но лицо было одно и то же, и выражение его не менялось!

Значит, дело не в том, что играет актер, а в том, что видит зритель. А то, что он видит, зависит от того, с чем режиссер смонтирует изображение. Это получило название «эффекта Кулешова». Монтаж стал главным средством кинематографической выразительности.

Возьмем оппозицонный митинг. Смонтируем его изображение с изображением гитлеровского парада, и получится, что оппозиция — фашисты. На этом приеме и построен фильм Азаренка.

Я пересмотрел его. Ни в одном высказывании лидеров БНФ нет ничего, что роднило бы их с фашистами. Приплясывающих подростков, смонтированных стык в стык с приплясывающим фашистом, с таким же успехом можно было смонтировать с приплясывающим Петром Алейниковым в пырьевских «Трактористах». Позняк говорит о Куропатах, Трусов и Наумчик — о символике, Статкевич — о языке. Где их ненависть и почему они — «дети лжи», непонятно.

Но фильм произвел шоковое впечатление на всех. «Эффект Кулешова», использованный Азаренком, подействовал. По телевидению его показали дважды, причем второй раз — по личной просьбе самого Александра Лукашенко.

Подло, но честно

Лукашенко выиграл референдум 14 мая 1995 года. Причем свой первый референдум он выиграл подло (если давать нравственную оценку применению таких «приемов», как «Дети лжи»), но честно (если говорить о подсчете голосов). Большинство в обществе поверило своему президенту, это очевидно.

«Герб и флаг — это поиск символики, которая отображала тот период состояния общества, — оправдывается Леонид Синицын. — Эту символику хотело общество. Это и референдум показал».

Трудно возразить против этого. Но когда политик в подобной ситуации руководствуется исключительно желанием «отобразить тот период состояния общества», значит, ему безразлично прошлое и он не слишком далеко заглядывает в будущее.

Референдум проводился в день выборов депутатов Верховного Совета 13-го созыва. Я был выдвинут кандидатом в депутаты моими бывшими коллегами и учениками в родном городе Гродно и хорошо помню, как и те избиратели, кто был за смену символики, и те, кто был против, смотрели на меня как на врага. После моего ухода из власти прошло еще немного времени, для всех я оставался «человеком Лукашенко». Кто-то ненавидел меня за то, что я «привел к власти Лукашенко», а кто-то — за то, что я «предал Лукашенко». Но самое большое впечатление произвела на меня встреча с избирателями в одной из школ, когда пожилая учительница набросилась на меня:

— Символику меняете? А о нас вы подумали?! Четыре года не прошло, как мы объясняли детям, почему заменили герб и флаг! Сейчас — снова? Вы что, нас за проституток держите?!

Понятно, что крик был обращен не ко мне лично: о ненужности смены символики я много говорил в ходе предвыборной кампании. Но ей не к кому еще было обратить свою боль: действительно, не прошло и четырех лет…

Результаты референдума еще не были оглашены официально, а на крышу президентской резиденции взобрался «завхоз республики» Иван Титенков с сопровождающими лицами. Флаг, еще даже не утративший статус государственного, разодрали в клочья, и управляющий делами президента собственноручно расписался на лоскутах.

Эти лоскутки потом тайком продавались по сто долларов: в такую сумму, разумеется, оценивалась не подпись управляющего делами президента202, и не материал, на котором он ее поставил. Ценился символ: в конце концов, не каждый день завхозы расписываются на клочках национальной святыми.

Говорит Валентина Тригубович:

«В тот день, когда Титенков порвал флаг, я вернулась домой. И сразу в прихожей я села на пол, и слезы потекли сами. Янка, сын, вышел из своей комнаты (он уже знал, что произошло), поднял меня с пола и сказал:

— Мама, мы все это вернем.

Ему было тогда тринадцать лет. И я верю, что это поколение все вернет».

Действо на крыше снимались видеокамерой. Пленка разошлась по рукам, уже на следующий день запись видели многие.

Вспоминает историк и правозащитник Татьяна Протько203:

«Мы с редактором одного из белорусских издательств Змитером Санько зашли к дежурному прокурору — его фамилия была Позняк, — и я говорю:

— Вот такая ситуация. Я гражданка Беларуси. Совершено тяжкое преступление, и я хочу, чтобы преступник был привлечен к уголовной ответственности.

Бедный прокурор покраснел — я таких красных людей нигде больше не видела. Он спрашивает:

— Кто это сделал?

Я отвечаю:

— По моим сведениям господин Титенков.

— А он должностное лицо или нет? Потому что если такое совершает должностное лицо, то это обстоятельство усиливает тяжесть преступления.

— Я не знаю. Вы должны знать, должностное лицо он или нет.

Прокурор выясняет, что управляющий делами президента является должностным лицом. Я написала заявление, он его взял и пошел куда-то. Вот мы сидим со Змитером и думаем, возьмут или не возьмут заявление. Он вернулся и говорит:

— Да, я приму заявление».

Явное недоразумение с тем, что заявление было принято, объясняется просто: прежний генеральный прокурор Василий Шолодонов уже сдал свои полномочия, а новому, Василию Капитану, еще предстояло проходить утверждение в своей должности на Верховном Совете. А кто его знает, как отреагирует парламент на экзекуцию, совершенную над государственным флагом. Так что лучше подстраховаться.

Запись решили просмотреть коллегиально. Татьяну Протько как заявителя пригласили на просмотр исторической ленты. Она вспоминает:

«Меня обнадежило, когда сидевший со мной рядом молодой человек — он был начальником криминалистической лаборатории — сказал:

— Если надо, мы с каждого по этой пленке сделаем портрет. Людей за мешок картошки сажают, а здесь чисто уголовное преступление, чистая статья. Никуда не деться.

И когда идет просмотр (я сижу в первом ряду, за мной прокуроры), — слышу комментарии: