Летний сорт? подойдя, спросил Валентин.

– Поздне-весенний, – не поворачивая головы, ответил мальчик.

– Здесь кислая земля. Подкармливаешь?

– Известь и зола, так же быстро и словно нехотя ответил он.

– А сорт какой? Белянка? Рубиновое сердце?

Тут мальчик наконец обернулся и поднялся с корточек. В глазах его чи-талось снисхождение к глупому незнакомцу, что пристает с детскими воп-росами и мешает работать.

– Это голубой тюльпан, – снисходительно пояснил он.

– Но таких не бывает! – засмеялся Валентин.

– Про черную розу тоже так говорили, – парировал мальчик.

Валентин вздрогнул.

– Черные розы? – повторил он. – Но тебе-то откуда известно? Тебя в те годы вообще на свете не было! Неужели история обрела огласку?

Какая еще история? нетерпеливо сказал мальчик и махнул рукой. Вон они, там.

– Кто?

– Да черные розы! – он покачал головой и побежал к дому, навстречу Лизе, что стояла в дверях с нарочито-строгим видом.

С тяжелым сердцем, волнуясь, Валентин побрел в указанном направле-нии. Он увидел огороженную белыми камешками клумбу, большую, круг-лую, в самом центре сада. И там, на высоких подпорках, заботливо подвя-занные веревочками, ветвились и пышно цвели черные розы. Неужто те са-мые? Валентин не рискнул приближаться к ним, но еще на расстоянии ус-лышал – и немало удивился, – что эти розы пахнут. Несмело и робко, чуть-чуть выпуская аромат из тугих свернутых лепестков, словно спрашивая разрешения – можно ли им быть такими же, как другие цветы?

Сохраняя дистанцию, Валентин рассматривал их недоверчиво. Ишь ты, пахнут. Но это ничего не меняет. И он прекрасно помнит, на что способны эти невинные с виду создания. Тут надо держать ухо востро!

Неслышно к нему подошла Лиза.

– Как прикажешь это понимать? – спросил Валентин сердито и гром-ко. Эта роза сгубила мою жизнь, свела меня с ума, Лиза, ее надо выкорче-вать, сжечь без остатка! Чтобы ни единого семечка, ни одного черенка! Нет, не зря тогда я швырнул пакетик в мусорную корзину! Я предчувствовал, что там одни огорчения и беды! Если б не извечное женское любопыт-ство… и он разошелся, и говорил все громче, и взял Лизу за руки, и, ка-жется, немного ее встряхнул, чтобы она лучше его услышала и поняла.

И сразу откуда-то из-за розовых кустов появился Густав, неизменный, высоченный, угрюмый. Он встал у Лизы за спиной, хозяйским жестом по-ложил руки ей на плечи. На его безымянном пальце тоже посверкивало ко-лечко. «Ах вот как?» – ошарашено подумал Валентин. Этого он не ожидал. Чтобы чурбан Густав женился, пусть даже на хромоножке? Ну знаете ли… Так получается, этот постреленок – их сын? Смышленый мальчишка. Из него выйдет толковый садовник. И снова Валентин ощутил себя лишним.

Когда была растоптана его любовь, когда раскрылась тайна усыновле-ния, он бежал прочь из родного города, – такого маленького, такого чутко-го до сплетен. Он не желал видеть сочувственные взгляды, слышать нас-мешки за спиной. Да и потом, Густав оказался не таким уж бесталанным са-доводом – и не заслуживал второстепенной роли там, где по праву рожде-ния должен был играть главную. Прикрывая великодушием жгучий стыд и опустошенность, Валентин решил совершить благородный поступок, и на это еще хватило сил. Но жить вдали от любимого сада – не смог. Не жизнь это оказалась, а тоска болотная. Скитаясь по свету, он каждую ночь видел во сне свой сад, – хотя и понимал, что не имеет на него никаких прав. На-нимаясь в садовники то там, то тут, он не мог найти покоя с самыми рос-кошными цветами, с самой плодородной землей. Его тянуло сюда, и вот он здесь, – но кажется, он здесь никому не нужен…

Ты опоздал, улыбнулась Лиза, невольно подтвердив его мысли, и он вздрогнул. А она повторила с улыбкой:

– Ты опоздал, по всем городским садам уже цветет «Черная роза от Ва-лентина». Правда, это чудо? А твоя любимая поговорка вышла из моды. Те-перь ее говорят только, чтобы показать глупость спорщика. И почему ты так возненавидел эту бедную розу? Она не виновата, что черная.

– Ты не понимаешь, Лиза! – с горечью сказал Валентин. – Этот цветок опасен! Он убивает вкус к жизни, лишает надежды! В моем сердце не оста-лось ничего светлого: все забрала черная роза! А ты держишь ее в саду и продаешь людям! Она погубит весь город, как погубила меня!

– Ты сам себя погубил, – ответила Лиза тихо.

Я долгие годы скитался, избегал возвращения в город, боялся, что эта история будет у всех на устах, что меня поднимут на смех, или упекут в тюрьму, или объявят колдуном… Это мой страх, мой позор! А вы здесь ее колышками подпираете?! Это не делает вам чести! – и Валентин замолчал, укоризненно качая головой.

Лиза тихонько вздохнула. Густав нахмурился. В тишине послышалось де-ловитое гудение. Толстая пчела приземлилась на услужливо раскрытые лепе-стки, поползла в серединку, и довольная роза принялась благоухать сильнее.

– Нам не делают чести черные мысли, – задумчиво сказала Лиза. – А черный цветок – это просто черный цветок.

31 марта 2008 г.

Ольга Чибис / ПЫЛЬЦА НА КРЫЛЬЯХ

ХОДИЛА СДАВАТЬ ПЫЛЬЦУ. ОЧЕРЕДИ НЕ БЫЛО, И Я В одиночестве стояла у конвейера, краем глаза наблюдая, как зо-лотисто-голубые потоки стекают с кончиков крыльев в проз-рачную чашу. Пыльцы у меня сейчас много как никогда ре-зультат последних недель работы с Аркадием. Творческим че-ловеком он был всегда, но когда лн)ди влк›бляются, то творят настоящие чудеса.

Даже после того, как я отдала норму, мои крылья ничуть пе потускнели, и я спросила с каждого еще по облачку. Пусть остаётся. Для всех. Чтобы было на что устроить праздник.

Когда я собралась улетать, в купол под руку с Главной Распорядитель-ницей вошел Син. Пыльцу ангелы-хранители пе собирают, так что, очевид-но, у него было дело к Главной. Интересно, какое? На меня внимания он не обратил. Как и всегда.

Но Распорядительница повернула голову в мою сторону и произнесла:

Лира, нам нужно будет поговорить. Вот уж не думала, что она пом-нит мое имя! – Выбери время как-нибудь.

Я поспешно отвела взгляд. Всс-таки Муза бсз крыльев жалкое зрели-ще. Почему Распорядителями так часто становятся калеки?

– Конечно, ответила я, когда скажете…

Пошел мелкий дождь. К вечеру обещали радугу. Мы с девочками собра-лись на гуляния и договорились, что они за мной залетят.

Альханэ с Муссй явились вместе и принесли кувшин амброзии. Выгля-дели опи обе превосходно: сияющие, лучистые глаза и сильные, упругие крылья. Мы расселись на ветвях свой дом я устроила в кроне старой ое-резы и пустили кувшин по кругу.

Ну, за встречу! провозгласила Муся, сделав первый глоток. Крылья у пее сегодня были молочно-голубыми, с перламутровыми чешуйками, и нимб вокруг головы – им в тон. Такой вариант я видела пару дней назад на показа мод у Центрального пыльцесборника. Муся болыпая модница. Давненько пе виделись. Рассказывайте, как дела. Все равно нужно дождать-ся, пока разгонят тучки.

– У меня все отлично! – оптимистично, как всегда, заявила Альха-нэ. Детишки скучать нс дают. Иногда целый день возле кого-нибудь сидеть приходится, а столько идей рядом проносится, сколько фанта-зий! Каждый день что-нибудь новенькое. – Альханэ работает в основном с детьми, поэтому всегда занята, а пыльца на её крыльях – нежней-ших и ярчайших оттенков. Она и сама похожа на человеческого ребен-ка: миниатюрная, нежная, глаза большущие, а личико сердечком. А еще она плетёт посуду вроде сегодняшнего кувшина – из лепестков ромаш-ки – и лечит бабочек. – Хотела попробовать заодно подключиться к родителям, – продолжала она меж тем, – но с ними хуже. Для них творческий поиск уже не потребность, а какое-то особенное состоя-ние. Почему-то им слишком легко от него отказаться. Перекрыть «ко-ридор». Растратить творческую силу – на бытовые дела, на вечеринку, на поход по магазинам…