Правда, он был еще очень молод, наш народ-отрок, и в своем единоборстве с Гитлером вызывал в памяти библейскую легенду о Давиде и Голиафе. Но в том-то и сказалась подлинная сила, что юный мир социализма расправился с брошенными на нас темными силами фашизма.

Смешно всерьез говорить о том, что советский народ отражал удары одной Германии. Мы видели на полях Смоленщины и танки Рено, и безработных испанских пикадоров, и шведскую сталь машин, балканский табак в офицерских обозах, и итальянских и венгерских головорезов. Потом мы узнали, что в стали гудериановских механизированных армий незримо присутствовал турецкий вольфрам.

Много книг пишут теперь о нас за рубежом, и во всех этих книгах — явно ли, скрытно — присутствует «тайна» русской души. В ней-де все дело. Русская душа, широкая, готовая к подвигам и самопожертвованию душа великого народа-строителя, показанная человечеству старым русским искусством, никогда не представляла особой тайны. Это душа народа, которому было тесно в железных путах царизма, который искал дорог в будущее, который знал, что судьба его впереди.

Русский народ, поставленный царизмом в положение угнетателя других народов, не мирился с этой ролью. Никакое другое искусство не отразило с такой дерзкой и вдохновенной силой тоску по братству народов, как искусство русское. Стихи Пушкина и Лермонтова, строки Льва Толстого, Достоевского, Горького звали к великому побратимству, за которым открывалась сверкающая даль народного счастья.

Социалистическая революция придала поэтическим мечтам реалистическую форму — и души наших народов помолодели, объединившись. «Тайна» души русской стала «тайной» советской души.

«Октябрьскую революцию нельзя считать только революцией в области экономических и общественно-политических отношений. Она есть вместе с тем революция в умах, революция в идеологии рабочего класса» (И. Сталин).

Революции усиляют тех, кто их совершает. Свергнута власть эксплоататоров, распались цепи, сковывавшие миллионы трудящихся, раскрепощено их сознание. К построению социалистического общества наш народ приступил как победитель над прошлым.

Построено социалистическое общество, новый мир человеческих отношений со своим стройным, глубоким мировоззрением, своими законами и своей моралью, не похожими на законы и мораль капитализма. Советский человек зажил в среде, которой до него не было. Все потребное для нашей жизни и развития либо создалось заново, либо, перейдя из прошлого, до неузнаваемости изменилось под влиянием новых требований. Мы теперь не те русские, какими были когда-то, как не те уже и все народы нашей страны. Не потеряв ничего из своих прежних моральных богатств, каждый из наших народов приобрел нечто новое, отсутствовавшее в нем до социалистической школы, и возмужал, расцвел, как никогда раньше; социализм стал чудодейственным сплавом, положив начало национальному самосознанию единого советского народа, говорящего на доброй сотне языков.

Победа социализма в нашей стране — результат огромной работы Коммунистической партии под руководством Ленина и Сталина над переделкой человеческого сознания, по вовлечению широчайших масс трудящихся в активную политическую жизнь. Социализм стал движением миллионов.

Именно поэтому социалистическое мировоззрение стало за тридцать лет народным, национальным.

Мы — люди иного измерения, иного уровня, чем в капитализме. Если бы это было не так, жизнь не выдвинула бы на поэтическую арену одного из самых замечательных поэтов двадцатого века — казаха Джамбула, умершего неграмотным накануне своего столетия, но проявившего прозорливую мудрость пророка в песнях о социалистической жизни.

Как бы это могло произойти, если бы души этого старца не коснулось веянье эпохи, озаренной светом великих идей Ленина — Сталина и славной победами практической жизни социализма?

Какой индеец смог бы в тяжелые для Лондона дни с отцовской гордостью воззвать к англичанину, как это сделал Джамбул, воскликнув: «Ленинградцы, дети мои!», в тяжелые дни обороны Ленинграда.

Старый казах Джамбул по праву называл себя отцом молодых русских, отстаивающих Ленинград. И он и они были одним народом. Где, в каком другом мире, кроме нашего, старец в кожаных лаптях мог выйти к аудитории, представляющей цвет европейской художественной мысли, как это было в 1934 году на I съезде советских писателей в Москве, и изложить им свой поэтический манифест, как старейший среди равных? Старец этот, поразивший наших гостей из Европы, был Сулейман Стальский из Дагестана, житель крохотного аула. Но этот аул был более передовым населенным пунктом, чем многие из столиц Запада.

Социализм не только спаял нас. Он породил в нас жажду, которой не испытывал еще ни один народ в историческом прошлом, жажду общения между собою, неиссякаемую потребность друг в друге.

Какой русский видит в грузине Руставели или в украинце Шевченко лишь иностранцев, хотя б и величественных? Со школьной скамьи впитывает у нас ребенок волшебство братских муз, поэзию их душ, эпос их истории, обогащаясь ими, как соками жизни, ему одному по праву принадлежащей. И когда мы слышим Пушкина в оазисах Средней Азии или Руставели в Арктике, кто из нас скажет — это мой Пушкин, мой Руставели? Это не мое — это наше.

Дух братского содружества и соревнования, когда ни один народ не преобладает над другим и не заслоняет его, основанный на сталинской дружбе народов, придает совершенно новое качество национальному единству нашей страны. Принципы этого единства основываются на взаимном уважении, на вере друг в друга, на сознании того, что все мы, объединенные ленинско-сталинским учением, представляем собой один народ, одну семью, одну волю. У нас нет народов без будущего. У нас нет народов с малым будущим. Самая малая национальность идет у нас поступью великой державы.

«…В Союзе Советов, — писал Горький, — растет новый человек, и уже безошибочно можно определить его качество.

Он обладает доверием к организующей силе разума, — доверием, которое утрачено интеллигентами Европы, истощенными бесплодной работой примирения классовых противоречий. Он чувствует себя творцом нового мира и хотя живет все еще в условиях тяжелых, но знает, что создать иные условия — его цель и дело его разумной воли, поэтому у него нет оснований быть пессимистом».

Оптимизм советского народа проверен перед лицом всего человечества в жесточайших испытаниях Отечественной войны. Ни одна страна не смогла бы не только вынести столько ударов, сколько вынесли мы в первый период войны, но еще и организовать великолепное контрнаступление, сломить силы германского фашизма и освободить из-под его ига больше половины Европы под завистливыми взглядами наших союзников.

Но оптимизм советского народа проявился в еще более разительном блеске после войны, когда на пепелищах городов и сел, разрушенных немцами, началось великое всенародное, не знающее преград, восстановление мирной жизни. «Препятствия — крылья для великого человека», — сказал кто-то. Это верно и в отношении целого народа, если он подлинно велик.

Всегда, когда обстоятельства требуют от советских людей решительного рывка вперед, действительность отвечает на это именем живого зачинателя. Мы рвались в небо — и родился Чкалов. Нам нужен был уголь — явился Стаханов. Мы только засучивали рукава перед развалинами городов — пришла Черкасова.

О чем это говорит? О том, что каждый наш успех — победа масс, которые активно и творчески участвуют в созидательном труде государства, выдвигая имена-деяния, имена-эпохи. Летопись советской жизни — это летопись народных биографий и перечень героев.

И чем дальше продвигаемся мы на пути к коммунизму, тем шире будет этот перечень.

Советский Союз далеко опередил капиталистические страны по уровню мировоззрения и культуры.

Кто видел развалины Лондона и развалины Сталинграда, тот знает, что можно сравнить разбитые улицы, но нельзя сравнить того, что происходит там и у нас по темпам восстановления. Кто видел театры Лондона и Москвы, тот знает, что можно сравнить фасады театральных зданий, но нельзя сравнить того, что совершается в театрах там и у нас.