Гаррисон, проверяясь, обошел вокруг статуи. Выпускник исторического факультета Гарварда, он, в отличие от своих коллег, хорошо знал историю и с большим уважением относился к потенциальному противнику, загадочному и коварному.

Слежки не было. Легкий поджарый американец быстро достиг площади, носившей имя русского царя Александра, который некогда выгнал из Берлина французов, а потом еще и Париж взял. Тут Гаррисон вскочил в вагон городской электрички и сошел с поезда на Восточном вокзале. До встречи с агентом оставалось полчаса. Разведчик, не переставая проверяться, поболтался по этажам привокзального универмага, где купил сувенирного медвежонка, гербового зверя столицы, с гэдээровской символикой на ленте, повязанной через плечо, после чего вернулся к вокзалу…

Когда руководитель Берлинской резидентуры КГБ генерал Федоров узнал, что его наружка потеряла «Герда» – такова была кличка, присвоенная советской разведкой Гаррисону, – он пришел в ярость. «Герд» был опытным волком, но это не снимало ответственности со службы наружного наблюдения. Появление американца в Восточном Берлине было архиинтересным фактом. Это означало, что «Герд» намеревался встретиться с человеком, не имевшим возможности выйти в западную половину города. Выручить нашу наружку в данной ситуации могли только немецкие друзья из МГБ ГДР. Генерал снял трубку с аппарата «ВЧ» и попросил соединить его с заместителем министра МГБ, курировавшим восьмое управление. «Восьмерка» у немцев соответствовала нашей «семерке». Разговор был коротким. Через несколько минут все сотрудники дружественной «восьмерки», не задействованные в срочных разработках, рассыпались по «горячим» точкам центральной части города. Их работа облегчалась тем, что все они знали Гаррисона в лицо. Он, правда, тоже знал многих из них. «Герда» засекли в тот момент, когда он вышел из универмага и направился к вокзалу. С этой минуты все его действия кинодокументировались. Американец встал в очередь у одной из касс городской электрички с явным намерением купить проездной билет. В руках он держал небольшой коричневый кейс и сувенирного медведя. Тут же за его спиной возник высокий молодой блондин с точно таким кейсом в одной руке и с полиэтиленовой сумкой в другой. Хвост очереди в основном состоял из подгримированных сотрудников наружки. Подойдя к окошку кассы, «Герд» поставил кейс на пол и полез в карман за мелочью. Блондин сделал то же самое. Два одинаковых кейса на несколько секунд оказались рядом. Уходя, американец взял кейс блондина, а блондин – кейс американца. Они поднялись на разные платформы и поехали в разные стороны: один – до КПП «Фридрихштрассе» на границе двух Берлинов, другой – до вокзала Лихтенберг в одном из окраинных районов столицы ГДР.

Уже в вагоне электрички «Герд» заметил знакомого сотрудника гэдээровской наружки и машинально с ним поздоровался. Такое бывает в оперативной практике. По спине американца пробежал холодок, но он прогнал прочь неприятные мысли. Парень здесь не по мою душу, подумал «Герд», ведь утром за мной «ходили» русские.

Это была классическая «моменталка» – моментальная встреча, когда оперработник и агент обмениваются информацией, не вступая в контакт. Обмена кейсами не заметил никто. Никто, кроме опытных сотрудников наружной разведки и бесстрастного объектива кинокамеры.

Генерал Федоров удовлетворенно потирал руки. Он быстро договорился с немецким коллегой о том, что «Герда» надо оставить в покое, поскольку он уже сделал свое дело, а все внимание сосредоточить на «Блондине» – человеке, который унес кейс американца. Наблюдая за «Блондином», «восьмерка» друзей пришла к выводу, что объект в шпионском деле новичок, а по характеру мужик нахальный и крутой.

На Лихтенбергском вокзале «Блондин» покинул электричку и, неумело проверяясь, пошел к автомобильной парковке у привокзальной площади. Здесь он сел в советский военный «газик» и с места в карьер рванул в сторону Карлсхорста – района, в котором жила почти вся местная советская колония, давно переименовавшая Карлсхорст в Карловку. Когда «Блондин» садился в «газик», его снова приняла под наблюдение наружка нашей Берлинской резидентуры. По рации начальнику «семерки» были тут же кодом переданы номера машины объекта, а через пятнадцать минут военные контрразведчики установили личность человека, сидевшего за рулем. Это был некий майор Сомов, который служил в штабе бригады, дислоцированной в Берлине на стыке районов Карлсхорст и Шёневайде. Выяснилось, что после обеда Сомов отпросился по личным делам в город. Свою отлучку из части мотивировал тем, что скоро де у него отпуск и надо купить подарки родне. Попросил на пару часов одну из служебных машин.

Начальник «семерки» Александр Иванович Беглов пошел с докладом к Федорову. Генерал выразил удивление по поводу того, что американцы решили провести встречу с «Блондином» в Восточном Берлине. Большинство офицеров и многие солдаты его части имели право на выход в Западный Берлин. Там они несли караульную службу у памятника нашим воинам, павшим при штурме рейхстага, а также, наряду с бывшими союзниками, охраняли крепость-тюрьму Шпандау, где отбывал пожизненный срок один из ближайших сподвижников Гитлера Рудольф Гесс. Беглов объяснил, что «Блондину» недавно на полгода зарубили выходы в Западную зону, так как он был уличен в мелких спекулятивных и валютных сделках. Такое решение принял офицерский суд чести,

– Раз он военный, пускай его и военные берут, – решил генерал. – Не будем вмешиваться в их дела. Может, он простой связник, а его ждет птица поважнее.

– Мы передадим его особистам у их КПП и свернем работу.

На том и порешили. Однако дальнейшие события стали развиваться по совершенно непредвиденному сценарию.

«Блондин» въехал в Карловку по широкой шумной Дункерштрассе. Солнце уже клонилось к закату. До родной части оставалось по прямой не более километра, и тут он вроде бы ни с того ни с сего свернул влево на длинную узкую Вальдоваллее, проложенную еще в запрошлом веке среди садочков, вилл и коттеджей, в которых обитало некогда прусское офицерье, исполненное воинственного гонора, а также иллюзорных мечтаний о покорении мира.

Ехал «Блондин» небыстро. Чувствовалось, что спешить ему некуда. Он миновал Карловку и остановил машину в лесопарковой зоне, подаренной детям. Называлась она Пионерской республикой имени Эрнста Тельмана. Дети тусовались в основном вокруг шикарного Дворца пионеров, спортивных площадок и аттракционов, но и на дорожках парка их было немало. Взрослые тоже любили гулять здесь. Однако вечером парк быстро пустел, так как расположен он был на солидном удалении от городских кварталов.

«Блондин» посетил открытое кафе, перекусил там сарделькой с горчицей и ломтиком хлеба, не спеша, со смаком выпил кружку пива, после чего закурил.

– Похоже, что этот сукин сын собирается провести тут еще одну встречу, – сказал кто-то из сотрудников «семерки».

– Похоже, – ответил другой. – Через полчаса в парке никого не останется, кроме нас. Мы должны рассредоточиться. Давайте определимся с постами наблюдения.

Спустя несколько минут «семерочники» заняли отведенные им места в густых кустарниках. Теперь они контролировали всю территорию парка. Каждый имел в кармане портативную рацию, похожую на современный мобильник. Связь работала надежно. Остались неперекрытыми только две мертвые зоны. Это были стадионы – новый и старый. Вероятность того, что «Блондин» станет встречаться с кем-либо на одном из совершенно пустых стадионов, была минимальной, поэтому туда и направили самых молодых и самых неопытных сотрудников.

– Если он кого-либо из вас прищучит, – напутствовал ребят старшой, – орите: «Zu Hilfe!» Прибежим и под видом хулиганов начистим ему морду.

Вот тут и пробил звездный час Васи Кузовлева, невысокого вихрастого паренька, походившего более на подростка, нежели на двадцатитрехлетнего молодого человека. Стаж Васиной службы в наружке исчислялся тремя годами, а в Германию он прибыл всего за десять месяцев до описываемых событий.