После революции 1830 г. у французского правительства не было никакого расчета отвергать притязания Наундорфа, если они были подлинными. Напротив, королю Луи-Филиппу было выгодно «признанием» такого рода внести разлад в лагерь своих противников-легитимистов, которые считали «законным» королем представителя старшей линии Бурбонов, свергнутой июльской революцией 1830 г. После 1830 г. и у герцогини Ангулемской не было видимых оснований долее не признавать Наундорфа, если бы она не была уверена в его самозванстве.
Выяснились и некоторые обстоятельства, связанные со смертью дофина. Незадолго до смерти его посещали чиновники Коммуны – Герен и Дамон, – которые знали его ранее и должны были бы обнаружить подмену. Оба они подтвердили, что виденный ими ребенок был дофин.
Акт о смерти, как показывает сравнение его с другими аналогичными документами, был составлен строго в соответствии с принятыми тогда формальностями. Те странности в нем, на которые обращали внимание сторонники Наундорфа, оказались при ближайшем рассмотрении повторением в этом документе обычных формулировок. Ничего таинственного не было и в смерти Десо: в госпитале, где он служил, вспыхнула эпидемия, от нее, помимо Десо, умерло двое его коллег, которые не видели дофина. Так что нет никаких доказательств отравления.
Все сведения о «подмене» дофина другим ребенком полны противоречий. Например, особое внимание обращается на то, что мальчик, которого посетили представители Конвента, не отвечал на вопросы и вел себя, как немой. Это считается доказательством «подмены», однако в рассказе Наундорфа упоминается, что он тяжело болел в Темпле и потерял на время дар речи. Имеется и версия о «двойной подмене» дофина: сначала на одного, а потом на другого ребенка и т. п. Но это уже из области чистой выдумки. Однако поток книг не прекращается. К истории «похищения» не раз пытались применять методы расследования, взятые напрокат из детективных романов.
Один из еще неопровергнутых аргументов сторонников «претендента» – это неизвестность месторождения Наундорфа. Но мало ли людей, происхождение которых не удается выяснить, особенно, если они сами принимали меры, чтобы скрыть свое прошлое. Поиски обнаружили, что Наундорф даже после своей женитьбы вел некоторое время себя как лютеранин, а не как католик. Путем сопоставления ряда бумаг из немецких архивов можно с известной долей правдоподобия отождествить Наундорфа с одним дезертиром из прусской армии. Однако, хотя французский суд отверг ходатайство наследников Наундорфа, его сторонники и не думают складывать оружие. Ажиотаж вокруг «тайны», – питаемой главным образом страстью к сенсации, но нередко приобретающей откровенно реакционную, политическую окраску, – по прежнему не стихает.
Заокеанский Фуше
Условия гражданской войны в США (1861–1865 гг.) наложили сильный отпечаток на секретную службу северян и южан. На Севере центральный государственный аппарат, включая армейские круги, накануне войны буквально кишел сторонниками южных мятежников или, по крайней мере, сочувствующими рабовладельческой Конфедерации и поборниками примирения с нею любой ценой. Секретную службу пришлось фактически строить с самого начала. Она стала пополняться различными людьми. Одни шли в нее, охваченные общим подъемом народной борьбы против рабовладельческого мятежа, другие – во имя интересов собственной карьеры, в погоне за чинами и золотом, причем среди них также оказывалось немало сторонников компромисса с Югом. Были, впрочем, и расчетливые честолюбцы, не обделенные ни умом, ни энергией, ни силой воли, которые делали ставку на использование народных настроений, ожесточенной борьбы против рабовладельцев, чтобы, изображая непреклонных борцов с мятежниками, добиваться личного продвижения, почестей и власти.
К их числу принадлежал и 36-летний уроженец Нью-Йорка Лафайет Бейкер, внук одного из известных деятелей войны английских колоний в Северной Америке за независимость. К 1861 г. за плечами Бейкера был уже немалый опыт странствий по стране, участия в наведении жесткого буржуазного «порядка» в Сан-Франциско. Бейкер был членом городского «комитета бдительности» и на этом посту проявил свои способности к сыскной службе. Опытный стрелок, не раз пускавший в ход револьвер, когда ему это казалось выгодным или безопасным, Лафайет Бейкер считал полезным носить и маску пуританского ханжества: избави бог осквернить свои уста «вульгарным» словом или рюмкой спиртного.
В январе 1861 г., когда в воздухе уже пахло порохом, этот человек почувствовал, что настало его время. Покинув Западное побережье, Бейкер явился в Вашингтон на прием к командующему северян генералу Скотту. Бейкера ввели в кабинет в усталому старику, совершенно растерявшемуся в хаосе и неразберихе первых месяцев гражданской войны. Скотт не знал, кому доверять в условиях, когда множество кадровых офицеров уже дезертировало, а другие ждали удобного случая, чтобы перебежать на сторону неприятеля.
Бейкер умел войти в доверие. Ловко вставленное в разговор мимолетное упоминание, что отец Бейкера сражался под командованием Скотта в войне против Мексики, растрогало старого генерала и расположило его к посетителю. Скотт сам упомянул о трудностях, вызванных полным отсутствием информации о противнике. Бейкер тут же вызвался отправиться в столицу мятежников Ричмонд и вернуться с нужной информацией. Генерал принял предложение и сразу же передал посетителю деньги на расходы.
Желая продемонстрировать свои способности, Лафайет Бейкер, не медля, отправился в дорогу. Он не взял с собой ни револьвера, ни федерального (т. е. северного) паспорта, которые могли его выдать. Бейкер решил путешествовать под видом бродячего фотографа (в те годы подобное занятие являлось еще новым делом). Новоиспеченный разведчик запасся огромной фотографической камерой, хотя лишь смутно представлял, как с ней обращаться.
Бейкер действовал в одиночку, и об его экспедиции не был поставлен в известность ни один из командиров северян. Поэтому большие трудности пришлось преодолевать при переходе линии фронта. Выручала фотокамера: он с готовностью делал снимки и обещал позднее доставить карточки. Однажды, под предлогом съемки военного лагеря, Бейкер кочевал с холма на холм, потом скрылся в находившемся неподалеку лесу и вскоре очутился в расположении южан. Так, по крайней мере, казалось Бейкеру, пока перед ним не вырос… часовой северян. Разъяренные любители фотографии быстро отослали Бейкера под конвоем как захваченного шпиона к генералу Скотту. Пришлось опять начинать сначала. Второй раз Бейкера арестовали, когда он попытался незаметно пристроиться к шедшему на фронт полку. Тогда Бейкер махнул рукой на фотокамеру и, подкупив окрестного фермера, вскоре действительно по укромным тропинкам добрался до линии конфедератов.
Его сразу же арестовали первые двое повстречавшихся ему солдат-южан. Но ярому противнику спиртного удалось подпоить конвоиров и сбежать лишь затем, чтобы вскоре быть снова задержанным, на этот раз кавалеристами. Все свое путешествие по южным штатам Бейкер проделал, главным образом, по этапу, в качестве арестанта, что, однако, совсем не мешало ему заниматься шпионажем. Доставленный под стражей к известному южному генералу Борегару, Бейкер получил от того любезное обещание немедля повесить его, как только будет окончательно установлено, что он шпион «проклятых янки» (так на юге называли северян). Однако полной уверенности у Борегара не было – вводили в заблуждение фальшивые бумаги на имя Сэма Менсона, калифорнийца, которого Бейкер встречал на Западном побережье. Менсон был сыном судьи из южного штата Теннеси. При Бейкере были обнаружены также сфабрикованные в Вашингтоне различные письма и деловые бумаги.
Впрочем, условия заключения оказались не очень суровыми – некоторое время штаб Борегара просто забывал, за множеством дел, сообщить, в чем подозревали человека, именующего себя Менсоном. Оставшиеся золотые монеты в десять долларов помогли Бейкеру не только получить право гулять по окрестностям в сопровождении конвоира, но и, подпоив своего стража, совершать прогулки в полном одиночестве. Но он избежал искушения бежать и вернулся в тюрьму. А тем временем там уже было получено извещение, что он арестован по подозрению в шпионаже. Один из заключенных, выдавая себя за арестованного агента северян, даже попытался войти в доверие к Бейкеру, но безуспешно.