БЕЗ ДОРОГИ МЕТЕЛЬНОЙ НОЧЬЮ
Без дороги метельной ночью
Кони тащат во тьму возок.
Колокольчик свое бормочет,
Степь снегами свистит в висок.
Ах, уральские наши дали —
Все поземка течет, течет.
…В этой жизни не поджидали
Ни богатство нас, ни почет.
В этом быте без домочадцев,
Где мы сами — судьба себе,
Низкорослые кони мчатся
К заметеленной той судьбе.
Наша юность, остри нам чувства,
Пусть не знаем, какой конец —
Может, густо, а может, пусто…
Под дугою звенит без устали
Балаболкою бубенец…
1934
СЕЛЬСКИЙ ПЕЙЗАЖ
Колодец. И в бездонной яме
Не звякнет дужкою бадья.
И над церковными крестами
Плывет луна, как попадья.
Все спят — от сторожа сельторга
До псов и петек всех дворов.
И лишь гремит скороговорка
Бегущих в поле тракторов.
1935
ЧТО ЖИЗНЬ, ЛИШЕННАЯ ГОРЕНЬЯ!
Что жизнь, лишенная горенья?
Она печальна и пуста,
Она — осеннее смиренье
Почти увядшего листа.
Пусть не покой, а поиск вечный
Подарит время мне в удел,
Чтоб в громе бури быстротечной
Я тишины не захотел.
Иной в жилище полном — нищий,
В толпе — без дружеской руки.
Ищи любовь, как воду ищут,
Как землю ищут моряки.
1936
СВОЕЙ ДОВОЛЕН Я СУДЬБОЮ
Своей доволен я судьбою.
Не зависть — жалость у меня
К тому, чья жизнь прошла в покое,
Вдали от бури и огня.
Какая все-таки удача —
Пробиться первым через тьму,
Шалаш поставить на Рыбачьем,
В песках, у бешеной Аму, —
И, кончив дело, в час полночный,
Отведав огненной ухи,
Вдруг примоститься в уголочке
И посвящать свои стихи
Дымку над домиком родимым,
Протяжной песенке печей,
И тем очам неповторимым,
В которых звезды всех ночей!
Северная Атлантика, 1952
МЫ НЕ ВОЗДУХОМ — БУРЕЙ ДЫШИМ
Мы не воздухом — бурей дышим,
Не идем, а буравим тьму.
Ни под войлоком, ни под крышей
Нет пощады здесь никому.
Здесь закон для всех одинаков:
Раз работа — огонь из глаз.
Тянут нарту вперед собаки,
По глазам понимая нас.
Берег Баренцова моря, 1952
ВСЁ ИЗ СИНЕГО ЛЬДА
Все из синего льда,
Даже скалы — и те,
Даже в небе звезда,
В ледяной высоте.
Даже воздух — и тот —
Подсинен и суров,
Как измолотый лед
Жерновами ветров.
Глядя вдаль из-под век,
Отложив ледоруб,
На скале человек
Запахнулся в тулуп.
Он стоит, будто вмерз
В озлобление льдов,
И на тысячу верст
Ни тепла, ни следов.
И на вест, и на ост
Синий сумрак и сон.
Под ледяшками звезд
Лишь упряжки — и он.
Звон закованных рек,
Стужа снежных полей.
Но он здесь — Человек,
И земле — потеплей.
Заполярье, 1953
ЛЬНЯНЫЕ СВОИ КОЛЕЧКИ
А. А. Фадееву
Льняные свои колечки
В косички уже плетешь…
Спрашивают разведчики:
— Чего, командир, не пьешь?
Сегодня праздник — по маленькой
Положено всем. Закон.
А ты и не тронул шкалика,
Не раскупорен он.
— Да нет, ничего, ребята.
Дочку припомнил я.
..................................
Поют и поют солдаты:
«Винтовка — жена моя…»
Заполярье, 1953
ПУСТЬ ИМ СНЯТСЯ ТАЙНЫ ОКЕАНА
Злое, почерневшее до срока,
Билось море в скалы Кильдина.
Снились юнге финики Марокко,
Бурдюки афганского вина.
Чайки торопливы и сварливы —
Тяжела гнездовая пора.
И дымились теплые приливы,
Погребая в дымке сейнера.
Но казалось мальчику: по Гангу,
От любви неслыханной горя,
Юную везет он индианку
В голубые дали и моря.
Пахли трюмы не треской и пикшей,
Не сырою солью и смолой,
А жарой и пальмою поникшей,
Онемевшей рыбою-пилой.
А в индийской сказке или книжке
Ветер барку старую качал,
И маячил желтому мальчишке
Стужею окованный причал.
Снились бородатые крестьяне,
Белые медведицы вблизи,
И цвело полярное сиянье
Над снегами северной Руси.
Чаек плач, и чистиков, и крачек,
Ледяное бешенство воды.
…Ах, от этих вымыслов ребячьих
Ни войны на свете, ни беды.
Пусть им снятся тайны океана,
Крепкие соленые слова,
Нежилые дали Магеллана,
Эдуарда Толля острова!
Мурман, 1953