Во время своих экскурсий Клоубонни нашел камень, на котором было вырезано:

Знаки эти свидетельствовали о проходе здесь кораблей «Энтерпрайз» и «Инвестигейтор». Доктор дошел даже до мыса Кларенса, до того самого места, где Джон и Джемс Росс в 1833 году с таким нетерпением ожидали передвижения льдов. Земля была усеяна костями и черепами животных; можно было различить следы жилищ эскимосов.

Доктор хотел было поставить в порту Леопольда небольшой тур и спрятать под ним документ, где бы сообщалось о проходе «Форварда» и о цели экспедиции. Но Гаттерас решительно этому воспротивился, не желая оставлять за собой следов, которыми мог бы воспользоваться какой-нибудь его соперник. Несмотря на всю основательность своих доводов, доктор вынужден был уступить капитану. Шандон также порицал упрямство Гаттераса, потому что в случае катастрофы ни один корабль не мог бы прийти на помощь «Форварду».

Итак, Гаттерас не согласился с доводами доктора. Закончив погрузку запасов в понедельник вечером, он решил снова попытаться подняться к северу и проложить путь сквозь ледяной затор, но после нескольких рискованных попыток был вынужден войти в пролив Регента. Капитан ни за что не хотел оставаться в порту Леопольда, который хотя в данный момент и был свободен от льдов, но завтра же мог закрыться вследствие неожиданного передвижения ледяных полей, как это нередко случается в полярных морях и чего особенно должны остерегаться мореплаватели.

Гаттерас никому не высказывал своих опасений, хотя они терзали его сердце. Он хотел продвинуться на север, а между тем должен был отступать к югу. Куда же он придет? Неужели он вернется назад, в порт Виктории, в заливе Бутия, где сэр Джон Росс зимовал в 1833 году? Но будет ли пролив Белло свободен ото льдов в это время года, и можно ли будет, обогнув остров Сомерсет, подняться на север проливом Пила? А что, если его на несколько лет затрет льдами, подобно его предшественникам, и он истратит понапрасну и свои силы и запасы продовольствия?

Тревожные мысли роились у него в голове. Однако необходимо было принять какое-то решение, и, переменив направление, Гаттерас повернул на юг.

Пролив Принца Регента почти на всем протяжении от порта Леопольда до залива Аделаиды сохраняет одинаковую ширину. «Форвард» быстро продвигался среди льдов, более счастливый, чем его предшественники, большинство которых, за исключением брига «Фокс», потратили месяц с лишним, чтобы спуститься по проливу, даже в более благоприятное время года. Не имея в своем распоряжении пара, эти корабли подчинялись прихоти непостоянного и нередко противного ветра.

Большинство матросов радовались повороту на юг; им было не по душе намерение капитана добраться до полюса, их пугали честолюбивые замыслы Гаттераса, всем известная отвага которого не обещала ничего хорошего. Капитан пользовался малейшим случаем, чтобы продвинуться вперед, чего бы это ему ни стоило. Идти вперед в полярных морях - дело хорошее, но при этом необходимо удерживать завоеванные позиции, а между тем их так легко потерять.

«Форвард» шел на всех парах: черный дым, клубившийся из его трубы, спиралями обвивался вокруг сверкающих вершин айсбергов, погода была непостоянная: резкая стужа то и дело сменялась морозной мглой. Благодаря своей незначительной осадке бриг мог идти у самого берега; Гаттерас не хотел пропустить входа в пролив Белло, потому что из залива Бутия ведет на юг только один проход, недостаточно исследованный судами «Фьюри» и «Гекла». Из этого залива невозможно было бы выбраться, если бы пролив Белло остался незамеченным или оказался закрытым льдами.

Вечером «Форвард» находился в виду залива Эльвина, который был опознан по высоким отвесным утесам, во вторник утром показался залив Бутия, где «Принц Альберт» 10 сентября 1851 года встал на якорь на продолжительную зимовку. Доктор с напряженным вниманием наблюдал берега в подзорную трубу. Отсюда отправлялись в различные стороны все экспедиции, определившие географические очертании острова Сомерсета. Погода стояла ясная, так что можно было разглядеть глубокие лощины, которые со всех сторон врезались в залив.

Повидимому, только доктор и Джонсон интересовались этими пустынными странами. Гаттерас, вечно сидевший над картой, говорил мало и становился все молчаливее по мере того, как бриг подвигался к югу. Часто он поднимался на ют и, скрестив на груди руки, устремив взгляд в пространство, часами наблюдал горизонт. Если он отдавал приказания, то они были кратки и резки. Шандон сохранял ледяное молчание и, мало-помалу замыкаясь в себе, обращался к Гаттерасу только по делу. Джемс Уолл, всецело преданный Шандону, подражал ему в своем поведении. Остальные выжидали дальнейших событий, готовые использовать их в своих интересах. На бриге не существовало уже ни единства мыслей, ни общности идей, сталь необходимых для свершения великих дел, и Гаттерасу это было хорошо известно.

Днем заметили двух китов, быстро плывших к югу, а также белого медведя, по которому сделали несколько выстрелов, но, видимо, промахнулись. Капитан при создавшихся обстоятельствах дорожил каждым часом, а потому не позволил преследовать зверя.

В среду утром бриг прошел пролив Принца Регента; за крутым выступом линия западного берега образовывала излом. Взглянув на карту, доктор узнал мыс Сомерсет-Хауз, или Фьюри.

- Вот место, - сказал он своему приятелю, - где погибло первое английское судно, отправившееся в полярные моря в тысяча восемьсот пятнадцатом году, во время третьей экспедиции Парри к полюсу. «Фьюри» так пострадал от льдов во время второй зимовки; что экипаж был вынужден бросить судно и возвратился в Англию на сопровождавшем его бриге «Гекла».

- Из этого видно, как полезно иметь при себе судно-конвоира, - заметил Джонсон. - Об этом следует подумать всякому, кто отправляется в полярные моря. Но капитан Гаттерас предпочитает обходиться без спутника.

- Вы считаете, что он поступает неблагоразумно? - спросил доктор.

- Ничего я не считаю, доктор. Постойте! Видите вы вот там на берегу шесты, на которых болтаются обрывки полусгнившей палатки?

- Да, Джонсон, там Парри выгрузил все свои запасы, и если память мне не изменяет, то крыша построенного им домика состояла из марселя, покрытого снастями судна «Фьюри».

- С тысяча восемьсот двадцать пятого года там, вероятно, все сильно изменилось.

- Не слишком, Джонсон. В тысяча восемьсот двадцать девятом году этот жалкий домишко спас жизнь экипажу Джона Росса. В тысяча восемьсот пятьдесят первом году, когда принц Альберт послал сюда экспедицию, домик еще существовал; девять лет тому назад его починил капитан Кеннеди. Интересно было бы побывать в нем, но Гаттерас не намерен здесь останавливаться.

- Без сомнения, у него на это есть свои основания, доктор. В Англии время - деньги, но здесь время - жизнь. Один день, один час проволочки могут погубить все предприятие. Пускай капитан поступает, как находит нужным.

В четверг 1 июня «Форвард» пересек по диагонали залив Кресуэлла. От мыса Фьюри берег тянулся к северу отвесной стеной скал в триста футов вышиной; но к югу он несколько понижался. Иные вершины имели форму усеченного конуса, другие были самых причудливых очертаний; их острые пики вонзались в небо, прорезая туман.

Несколько потеплело и стало пасмурно. Материк скрылся из виду, термометр поднялся до + 32° (0° Ц); то там, то сям над водой мелькали рябчики; стаи диких гусей тянулись к северу. Матросам пришлось снять часть своей теплой одежды: влияние лета чувствовалось и в этих арктических странах.

К вечеру «Форвард» обогнул мыс Гарри, идя в четверти мили от берега, где была глубина от десяти до двенадцати морских саженей; далее он шел вдоль берегов материка до залива Брентфорда. Под этой широтой находится пролив Белло, пролив, о существовании которого Джон Росс даже не подозревал во время своей первой экспедиции. На составленной им карте показана здесь непрерывная линия берегов, малейшие изгибы которых Росс тщательно отмечал на карте. Можно предположить, что, когда он производил исследования, вход в этот пролив, совершенно закрытый льдами, нельзя было отличить от берега.