У путешественников вырвались возгласы удивления, в первый момент этот багровый снежный покрои произвел на них жуткое впечатление. Доктор поспешил успокоить своих товарищей. Ему были известны свойства красного снега по трудам де Кандоля, Уоллестона и Бауэра. Он рассказал,, что красный снег встречается не только в арктических странах, но и в Швейцарии, в Альпах. Соссюр собрал довольно много такого снега в 1760 году, а впоследствии капитан Росс, Сабин и другие мореплаватели привозили красный снег из полярных экспедиций.

Альтамонт стал расспрашивать доктора об этом необыкновенном веществе, и Клоубонни сказал ему, что красный цвет снега объясняется присутствием в нем микроорганизмов. Химики долгое время задавались вопросом, какого происхождения эти организмы, растительного или животного, и, наконец, пришли к убеждению, что они принадлежат к семейству микроскопических грибков вида Uredo, почему Бауэр и предложил дать им название Uredo nivalis.

Разгребая снег окованной железом палкой, доктор показал товарищам, что красный слой имеет толщину в девять футов, а затем предложил им подсчитать, сколько грибков приходится на квадратную милю, если, как вычислили ученые, в одном квадратном сантиметре их около сорока трех тысяч.

Красный снег, судя по расположению слоев на склоне холма, образовался много лет назад; грибок не погибает при таянии снегов, и цвет его не меняется.

Феномен этот, хотя и объяснимый, тем не менее казался очень странным. Красный цвет мало распространен в природе. Отражение солнечных лучей от багровой снежной пелены создавало причудливые световые эффекты и придавало окрестным предметам, скалам, животным и людям огненный оттенок, точно они освещались ярким пламенем. Когда этот снег таял, то казалось, что кровавые ручьи текут у ног путников.

Доктор в первый раз увидел это вещество на Багровых скалах в Баффиновом заливе, в тот раз он не имел возможности его достать, а теперь набрал несколько бутылок красного снега.

Через три часа путешественники миновали это «поле крови», как его назвал доктор, и далее местность приняла обычный характер.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Следы на снегу

Четвертого июля весь день стоял густой туман. Отряд с великим трудом придерживался прямого направления на север, и дорогу ежеминутно приходилось определять по компасу. К счастью, во время тумана не произошло никакой беды, только Бэлл лишился своих лыж, изломав их о выступ скалы.

- Ей-богу, - сказал Джонсон, - я думал, что нигде на свете пет таких туманов, как у нас на Темзе и на Мерсей. Теперь я вижу, что ошибся.

- Что ж, давайте зажжем факелы, как это делают в Лондоне или в Ливерпуле, - предложил Бэлл.

- А почему бы и нет? - воскликнул доктор. - Прекрасная мысль! Правда, факелы не очень-то осветят нам дорогу, но зато будешь видеть того, кто идет перед тобой, и легче будет держаться прямого направления.

- Но где же взять факелы? - спросил Бэлл.

- Намочите паклю спиртом, намотайте на палку - вот вам и факел.

- Здорово! - воскликнул Джонсон. - Мы их живо соорудим.

Четверть часа спустя отряд уверенно продвигался в сырой мгле при свете факелов.

Но если путешественникам удавалось придерживаться прямого направления, то шли они все так же медленно. Туман рассеялся только шестого июля. Земля охладилась, и резким порывом северного ветра туман разнесло, как лоскутья изорванной ткани.

Клоубонни немедленно определил местонахождение отряда; оказалось, путешественники в среднем проходили по восьми миль в день.

Шестого числа, чтобы наверстать потерянное время, тронулись в путь очень рано. Альтамонт и Бэлл шли впереди, тщательно осматривая почву, и нередко вспугивали дичь. Дэк бежал перед ними. Погода, как всегда, непостоянная, скоро переменилась, стала ясной и сухой. Хотя шедшие впереди находились в двух милях от саней, от доктора не ускользало ни одно их движение.

Вдруг он с удивлением заметил, что они остановились; весь их вид выражал недоумение. Они пристально во что-то вглядывались.

Вот они наклонились к земле, стали что-то внимательно рассматривать, потом снова выпрямились. Казалось, Бэлл собирался идти дальше, но Альтамонт удержал его за руку.

- Что это они делают? - спросил доктор Джонсона.

- Я все глаза проглядел, доктор, - отвечал старый моряк, - но никак не пойму, в чем дело.

- Должно быть, они увидали следы зверей, - высказал предположение Гаттерас.

- Не может этого быть! - заявил Клоубонни.

- Почему?

- Потому что в таком случае Дэк непременно бы залаял.

- Однако они разглядывают какие-то следы.

- Пойдем поскорее к ним и посмотрим, в чем дело, - Сказал Гаттерас.

Джонсон прикрикнул на упряжных собак, и они ускорили бег.

Через двадцать минут Гаттерас, доктор и Джонсон нагнали Бэлла и Альтамонта и в свою очередь пришли в изумление.

На снегу виднелись отчетливые человеческие следы, они были совершенно свежие, точно люди проходили здесь только накануне.

- Это эскимосы, - сказал Гаттерас.

- Да, - ответил Клоубонни, - вот и следы их лыж.

- Вы так думаете? - спросил Альтамонт.

- Ну конечно.

- Ну, а это что такое? - И американец указал на следы совсем другого характера.

- Вот эти следы?

- Ну да, что же, по-вашему, это тоже следы эскимоса?

Доктор стал пристально всматриваться, он просто не верил своим глазам. Европейский башмак четко отпечатался на снегу - и гвозди, и подошва, и каблук.

- Европейцы - здесь! - вырвалось у Гаттераса.

- Ясно, как день, - сказал Джонсон.

- Это до того невероятно, - заявил Клоубонни, - что прежде, чем делать какие-нибудь предположения, надо как следует рассмотреть эти следы.

Доктор снова и снова всматривался в следы и должен был признать, что они весьма странного происхождения.

Герой Даниэля Дефо, наверное, был так же потрясен, увидав отпечаток человеческой ноги на песчаном побережье своего острова. Но если Робинзон при этом испугался, то Гаттерас почувствовал острую досаду. И в самом деле: европеец так близко от полюса!

Отряд двинулся вперед, чтобы осмотреть эти следы; они тянулись на протяжении четверти мили, перепутываясь со следами лыж и мокассинов, затем поворачивали к западу.

Дойдя до этого места, путешественники остановились, раздумывая, стоит ли дальше идти по следам.

- Нет, - сказал Гаттерас. - Пойдем…

Его прервало восклицание доктора, который подобрал на снегу предмет, который сам говорил за себя. Это был объектив карманной подзорной трубки.

- Теперь, - сказал Клоубонни, - уже нельзя сомневаться, что здесь проходили какие-то путешественники.

- Вперед! - воскликнул Гаттерас.

Он сказал это с таким жаром, что все немедленно последовали за ним. Остановившиеся было сани снова тронулись в путь.

Каждый внимательно осматривал горизонт, за исключением Гаттераса, который задыхался от гнева и ничего не видел перед собой. Пришлось принять предосторожности на случай встречи с отрядом неизвестных путешественников. Какое ужасное невезение: их умудрились обогнать на еще не исследованном пути! Правда, доктор не поддался гневу, как Гаттерас, но все же, несмотря на всю свою философию, он испытывал некоторую досаду; Альтамонт тоже был крепко раздосадован, а Бэлл и Джонсон угрюмо ворчали себе под нос.

- Что делать! Надо покориться судьбе, - вымолвил, наконец, Клоубонни.

- Признаюсь, - пробормотал Джонсон так тихо, что его не мог слышать Альтамонт, - прогуляться до полюса и найти место занятым…

- Да, - ответил Бэлл, - теперь уже в этом не приходится сомневаться.

- Увы! это так, - сказал доктор. - Как я ни ломаю голову, как ни стараюсь убедить себя, что это невероятно, невозможно, но в конце концов приходится признать факт. Ведь не сам же башмак оттиснулся на снегу. Он был на ноге, а нога прикреплена к человеческому туловищу. Эскимосы - это бы еще куда ни шло, но европейцы!…