— А-дам! А-дам!

Ее крик был подхвачен ветром и унесен в сторону, а он так и не услышал ее.

— А-дам! А-дам!

Что же было не так? Почему он не слышал ее? Всхлипывая от обиды, она отошла от стеклянных дверей. Во всем виноват его сын. Его сын и та глупая тоскливая девица, которую его сын называл своей женой. Они сделали А-дама несчастным. Он растратил на них свою любовь, когда мог бы быть с ней. Ее отчаяние и злоба неожиданно сосредоточились на них, на этих двух молодых людях с их ребенком в дурацком маленьком голубом автомобиле, которые смеялись, когда оставили ее А-дама плакать в одиночестве.

Оказавшись под дождем на дороге, она сначала даже не поняла, что произошло. Машина промчалась мимо нее, сигналя, и она отскочила в сторону. Потом поняла, где находится, и улыбнулась. «Мини» ехала медленнее, но все же, когда она вышла на дорогу перед ней и подняла руки, чтобы проклясть мужчину и женщину, чьи лица, похожие на белые пятна на темном фоне, она увидела на мгновение, машина резко повернула и прокрутилась четыре раза, а потом слетела с дороги в канаву, где осталась лежать колесами вверх. Единственными звуками были шипение пара и громкий плач ребенка.

Часть третья

Лиза

1960–1980 годы

14

— Тебе нужно было заставить Адама приехать с тобой. — Стоявшие под проливным дождем Лиза и Джейн были последними из оставшихся возле могилы. Зияющая у их ног яма, в которой бок о бок стояли два гроба, была заслонена огромной охапкой цветов — хризантем и осенних маргариток вперемежку с экзотическими лилиями и розами. — Он никогда не простит себя за то, что его не было здесь, — добавила Лиза.

— Я его не понимаю. — Джейн не могла сдержать слезы. — Он похож на сумасшедшего.

В страдании, гневе и боли Адам поклялся никогда больше не иметь дела с Лизой, Филом и крошечной девчушкой, которую вытащили живой из груды металла, бывшей до этого машиной, в которой погибли ее родители. Его злость на Джули переросла в ненависть к ее матери.

Фил ждал их неподалеку под тисами, защищая зонтом девчушку, сидевшую у него на руках. Бет, укутанная в одеяла, внимательно смотрела наверх, на яркий полосатый зонт, и наблюдала с широко раскрытыми глазами за каплями дождя, свисавшими, подобно алмазам, с краев зонта, совершенно не осознавая трагедии, которая выпала на ее долю. Рядом с ним мать Джейн, одетая во все черное и тяжело опиравшаяся на трость, стояла и шмыгала носом, приложив к нему мокрый носовой платок.

Остальные провожающие толпились возле покойницкой, а потом медленно, гонимые дождем, начали взбираться наверх — к машинам, которые стояли у живой изгороди на узкой аллее. Джули, охваченная романтической грустью, поскольку читала этим летом только Китса, сказала матери, что хотела бы быть похороненной здесь. Келом никогда, насколько знала Джейн, даже ни на мгновение не задумывался о собственной смерти. Единственное, что она твердо знала, это то, что он хотел бы быть рядом с Джули и как можно дальше от отца. Оба катафалка уже уехали.

Адам отказался приехать. Он даже не хотел говорить об этом. Когда полицейские привезли Джейн маленькую Бет, он даже не взглянул на ребенка, а на следующее утро велел избавиться от нее, словно девочка была нежелательным домашним животным. Лизе понадобилось всего четыре часа, чтобы приехать из Уэльса. Было решено, что она заберет Бет. Джейн отправилась с ними.

— Если бы только они не поругались! — Джейн продолжала всхлипывать. — Если бы только я вернулась раньше, перед их отъездом.

— Ты не должна ни в чем себя винить. — Лиза обняла ее за плечи. Уже шестой раз она повторяла это. — Дженни, ты прекрасно знаешь, что твое присутствие ничего бы не изменило. Ты знаешь, какой Адам упрямый. А Келом был похож на него. — Она замолчала и посмотрела на гробы. Некоторое время она молчала, не в силах говорить от собственного горя. — Наверное, это неизбежно должно было случиться. — Она глубоко и прерывисто вздохнула и закрыла глаза.

— Лиза, дорогая. Дженни. — Фил тихо подошел к ним. Его красно-белый зонт очень странно смотрелся на фоне темно-зеленого и коричневого цветов, преобладавших в церковном дворе, на фоне темных гор в дымке дождя. — Идемте. Посмотрите, маленькая Бет и Патриция уже мерзнут. Давайте вернемся на ферму.

Джейн помотала головой.

— Я не хочу оставлять его. — По ее лицу ручьями текли слезы. — Здесь так холодно и одиноко.

— Дженни, дорогая. Это очень красивое место. Когда-нибудь ты порадуешься тому, что он покоится в таком прекрасном месте. — Фил передал ей ребенка, подняв повыше зонт, чтобы защитить ее от дождя. — На, подержи свою маленькую внучку. Она хочет вернуться домой, в тепло. Здесь ей не место.

Он ласково повел женщин от могилы по узкой тропке в сторону ворот, где осталась только их машина. Позади них два могильщика тихо подошли к могиле и взялись за лопаты.

В Сент-Албансе Адам сидел не шевелясь за письменным столом. Он не мылся, не брился с момента отъезда Джейн, изредка поднимаясь из-за стола только для того, чтобы налить себе чашку чая, или медленно взбирался наверх, чтобы полежать на кровати, глядя в потолок. Сон не приходил к нему. Роберт Хардинг заглядывал каждый день, избегая, как всегда, заходить в ту комнату, где умерла его жена в этом обреченном на несчастья доме. А в утро похорон он пришел пораньше и приготовил Адаму завтрак. Адам не притронулся к нему, поблагодарив его с вежливым безразличием.

Полицейские заглядывали дважды. В первый раз они сказали, что найден свидетель, который видел, как за секунду до катастрофы перед машиной появилась женщина. А во второй раз они заявили, что не могут найти и следа той женщины, но продолжают надеяться, что она объявится. Сержант, говоривший с ним, сидел, испытывая неловкость, в кабинете Адама, держа на коленях каску. Он надеялся, что это может помочь.

— Похоже на то, что, стараясь объехать ее, ваш сын спас ей жизнь, — сказал он. — Это был очень смелый поступок.

— Это был глупый поступок. — Адам мрачно смотрел прямо перед собой.

— Тем не менее мужественный, — твердо повторил полицейский. Он поднялся. — Я сообщу вам, доктор Крэг, если мы еще что-нибудь узнаем.

Проводив полицейского до двери, Адам долго стоял в холле, глядя в пространство. Потом он медленно повернулся и прошел на кухню. Открыв заднюю дверь, вышел в мокрый холодный сад и ступил на траву.

— А-дам…

Она ждала его у роз.

— Брид?

Измученный горем и бессонницей, он позволил ей провести себя обратно в дом и вверх по лестнице. В спальне он обнаружил, что лежит в постели. Его голова кружилась от усталости. Наконец он закрыл глаза, не ощущая того, что кто-то находится на кровати рядом с ним и чья-то рука гладит его по голове. Он не ощущал губ, целующих его лицо, проваливаясь все глубже и глубже в забытье.

Джейн положила трубку.

— Он все еще не отвечает.

— Ну и пусть. — Лиза сунула ей в руку чашку с горячим чаем. — Ты, как и я, знаешь, что бывают моменты, когда Адаму необходимо побыть одному. Не волнуйся. С ним все будет нормально.

В глубине души она очень сомневалась в этом. Лиза была потрясена поведением Адама, тем, что он так остервенело, не принимает ее, свою внучку. Джейн не присутствовала, когда Адам с покрасневшим лицом и вздувшимися на шее венами ядовито выплескивал собственный гнев. Он намекал, что, если бы не познакомился с Лизой, ее дочь никогда не убила бы его сына. Это было несправедливо и жестоко. Впервые Лиза увидела в нем проявление такого упрямства, которым славился только его отец. Она вспомнила рассказы Адама об упрямом характере старика, который стоял на коленях, защищая своего сурового непрощающего Бога, и отвернулся от женщины, которую безумно любил.

Убедившись, что маленькая Бет крепко спит, Лиза накинула кофту и вышла из дома. Она медленно направилась к воротам сада. Уже темнело. Воздух был напоен запахом мокрой травы и опавших листьев, к нему примешивался запах горного тимьяна. Патрицию увезли в Суррей, гости разъехались, и в доме стало тихо. Джейн лежала на диване в гостиной возле огня, закрыв глаза, а Фил отправился на кухню, неожиданно пожелав вымыть посуду и убраться. Она знала, что это значит. Он был подавлен случившимся. Ему было необходимо работать с утра до вечера, чтобы полнейшая усталость приглушала боль. Он начнет с мытья посуды, потом приберется в доме, потом выйдет на улицу. Если сможет вынести одиночество, пойдет в студию и будет работать там несколько дней. Она была другой. Она совершенно не могла находиться в доме. Она находила успокоение в природе, надеясь, что горы и необъятность неба отдалят ее собственные проблемы и утешат своей умиротворенностью.