Как же, Учитель, речи твои добры…

Десять шагов. Межа. Поворот. Обрыв.

Рухнувшим замкам вечно лежать в пыли…

Я суетилась: "Где у тебя болит?"

Я вопрошала: "Что у тебя в душе?"

Десять шагов. Обрыв. Поворот. Уже

Холодно. Это звезды всему виной…

Плакать ли, петь ли? Кровь превращать в вино?

Ты, сотворивший сердце в моей груди, -

Ты — пустотой глазниц в пустоту глядишь.

Твой надзиратель держится молодцом…

Разве добро бывает с таким лицом?

Разве добро бывает с гнильцой внутри?

Разве добро карает тех, кто творит?

Я привыкаю к вечной твоей ночи.

Я замираю на острие ножа.

Ненависть… Ты нас этому не учил.

Десять шагов… Обрыв… Поворот…

Не жаль?

1. Стихи Д.Коденко.

* * *

Дэм Гато й'Харья — отцу.

Отец!

Пишу тебе с Эрда. Пишу коротко, потому что много слов — много дорог, а моя дорога одна.

Я жив. Я не в плену. Наше дело неправое, отец, и мысли наши злые. Дела наши я видел сам и не верю, что они справедливы и оправданны. Я предал Корону, отец. Я предатель всего, чему нас учили служить.

Я вызываю тебя, ан Отмар йорд Харья, мой отец, на гессадрер до смерти — одного за весь наш народ. Если ты согласен — приезжай туда, где был город Балны Хун, который наш народ сжёг. Я буду ждать тебя три месяца по счёту Эрда с дня Первого Снега — ты помнишь этот праздник и снежную крепость у нашего дома, отец?

Не говори матери и братьям. До встречи в бою.

Прощенья не прошу — знаю, что его нет и ты не простишь.

Дан, офицер 1-й полка Повстанческой Армии имени Йэни Асма.

— Что случилось, Дан? — в темноте землянки завозилась Онлид.

— Ничего, — он закрыл блокнот. — Спи, маленькая моя. Утро ещё не скоро.

Дан отложил блокнот и придвинул ноутбук. Щёлкнул крышкой. Пора было закончить отчёт по контрразведке.

* * *

Солдат в пятнистом мешковатом маскхалате и глубокой каске, с фаустпатроном на плече и мужественным лицом целился в Олега. За плечом солдата стоял рабочий — усатый, в спецовке, с винтовкой в руках. На винтовке был примкнут кинжальный штык, хорошо знакомый по фильмам о Великой Отечественной.

Олег подошёл к машине и провёл рукой по надписи:

СЕСТРОРЕЦКIЙ ИМПЕРАТОРСКIЙ ОРУЖЕЙНЫЙ ЗАВОДЪ

Выпрямился. Вадим стоял возле скелета. Посмотрел через плечо и грустно сказал:

— А ведь так и не узнаем, кто он был.

— Надо похоронить… — начал Олег, но не договорил — отшагнул. Йериика, сидевший на корточках у арки, увитой проводами, поставил ноутбук на пол и указал на ожившие огни.

— Связь установлена, товарищи офицеры, — с обычной свей усмешкой сказал он. Но — серьёзно. — Через полминуты переброска, если с той стороны не обманули.

Олег и Вадим подняли автоматы. В арке заклубился синий туман, его прорезала серебряная молния (вот как это выглядит, подумал Олег) и послышался голос:

— Марычев, Олег, убери пушку, ты чего? Подарки принимайте!

— Славян, — широко улыбнулся Олег, опуская оружие. — Получилось.

— Получилось, — кивнул Вадим.

— Поехали? — подмигнул Йерикка.

ИНТЕРЛЮДИЯ. БЕЛОВЕЖСКАЯ ПУЩА. (1.)

Заповедный напев, заповедная даль…

Свет хрустальной зари — свет, над миром встающий…

Мне понятна твоя вековая печаль,

Беловежская пуща,

Беловежская пуща…

Здесь забытый давно наш родительский кров —

И, услышав порой голос предков зовущий,

Серой птицей лесной из далёких веков

Я к тебе прилетаю,

Беловежская пуща…

Многолетних дубов величавая стать,

Отрок-ландыш в тени, чей-то клад стерегущий…

ДЕТИ ЗУБРОВ ТВОИХ НЕ ХОТЯТ ВЫМИРАТЬ,