Трудно, однако, представить, чтобы среди этих замечаний могли оказаться, пусть хотя бы на уровне конфиденциального рапорта мичмана князя А.А. Щербатова 1905 г., наблюдения над социально-бытовым положением матросов английского флота и уж тем более сопоставлением его с положением в отечественном флоте. Пора, например, было задуматься и о существовании в английском флоте специальных подразделений, занятых на кораблях караульной службы и поддержанием дисциплины. Об этом, как и о многих других, стоящих перед русским флотом проблемах говорилось в обстоятельном исследовании лейтенанта Д.Н. Вердеревского (1873-1947, Париж), опубликованном в Морском сборнике в 1906 г. (№№ 1-7, 12) и 1907 г. (№ 1-2). Эта работа, как и многие другие, появившиеся в морском сборнике (как это было и в пореформенные 1860 годы) в пору недолгой гласности тех лет, могла бы обсуждаться среди офицеров и гардемаринов "России". На гардемаринском отряде при уходе в первое плавание 1906 г. экземпляры Морского сборника предусматривались в корабельных библиотеках. Было ли так на "России", – из документов командира Ворожейкина не видно.
Якорная стоянка на рейде. 1910-е гг.
Факты же таковы: бюрократия не утруждала себя глубоким осмыслением уроков 1905 года и уже в отчете по Морскому министерству за 1906-1909 гг., убаюкивая сама себя, писала об очень удовлетворительном "нравственном уровне" новобранцев, полном отсутствии на флоте с 1908 г. какого-либо политического брожения среди нижних чинов и о "резкой заметной перемене" в положительную сторону их отношения к службе (с. 41). Вся Россия пребывала в оцепенении и сознании безысходности переживаемого времени.
Трудно было и от офицеров России ожидать, чтобы они оказались выше уровня тогдашнего общественного сознания. И все же власть имела много возможностей извлечь уроки из вынужденно нейтральных донесений командира, который не забыл, например, упомянуть о том, как во время осмотра (благодаря любезности мэра Девонпорта) группой офицеров городской тюрьмы (990 заключенных) старший доктор "России" был "поражен" идеальным уровнем тюремной санитарной части. Не нашлось в Англии только моторного катера, который командир, имея разрешения морского министра, приобрести не сумел. 1200-мильный путь на рейд г. Фунчал (о. Мадера) 22-26 сентября проделали за 97 часов. В походе поддерживали радиосвязь с крейсером "Олег" и продолжали, как и прежде, занятия по расписанию. В праздничные дни по обыкновению устраивали лекции для нижних чинов.
На рейде Фунчала застали давнего знакомца по Тихому океану германский крейсер "Герта", направлявшийся в Средиземное море. 1 октября обменялись приветствиями и визитами с прибывшим французским крейсером "Жанна д'Арк". Он совершал годичное плавание с корабельными гардемаринами и теперь направлялся в Южную Африку, Вест-Индию, Северную Америку и Средиземное море. Роскоши такого длительного плавания да еще на башенном крейсере русский флот, обескровленный Цусимой, позволить себе не мог. "Россия", начав плавание осенью, к весне следующего года должна была вернуться, чтобы частично пополнить некомплект готовившихся к началу кампании кораблей. Ничего командир не сообщал и об особенностях организации плавания и обучения на французском крейсере.
5 октября на второй день стоянки на рейде г. Санта-Крус (о. Тенерифа) в соответствии с телеграммой ГМШ всем 26 корабельным гардемаринам перед строем офицеров было объявлено о производстве в мичманы и подпоручики.
Несмотря на зыбь, державшуюся все эти дни (дождливой, ветреной была и погода), команда отлично справилась с угольной погрузкой с лихтеров и с 8 ч утра до 6 ч вечера 8 октября приняли 1300 т в беседках. На переходе 20-29 октября встретили пассатные ветры (командир восемь раз ранее проходя их зону, не встречал такие ни разу) с жесточайшими шквалами от SO. Розмахи качки дошли до 21,5° на борт, отчего пришлось даже отменить панихиду 20 октября по императору Александру III. Но зато по полной программе (стеньговые флаги, обед, молебен, провозглашение многолетия, салют в 21 выстрел, игры и состязания на приз команды) отметили 21 октября день восшествия на престол Николая II.
2660-мильный переход до о. Барбадос 15-24 октября в условиях прежней непогоды запомнился изнуряющий духотой в помещениях (в иллюминаторы постоянно "поддавало" и их приходилось держать закрытыми, а вентиляция с работой не справлялась) и совершившимся оморячиванием экипажа – число укачивающихся постепенно сошло на – нет. 26 и 27 октября на корабль приняли 1800 т угля (грузили рабочие-негры). Продолжая на рейде плановые занятия с учениками, регулярно увольняли экипаж на берег.
8 ноября 1912 г. (переход 118 миль) с прежней 12,7-уз скоростью перешли к о. Санта-Лючия, где, как обычно совершили традиционные обмены визитами с местными властями. 15 ноября перешли к о. Мартиника. Здесь 20 ноября вновь встретили крейсер "Жанна д'Арк", возвращавшийся из Рио-де-Жанейро. "Приход корабля дружественной нации писал командир, – не прошел без последствий". Впервые из отделения кадровой команды восемь матросов, угощаясь с французами, вернулись из увольнения "совершенно пьяными". 22 ноября обменявшись сигналами с французским крейсером, вышли к о. Сант-Томас, или, как было принято его называть в России – Святого Фомы.
13. На острове Святого Фомы
На подходе к острову встретили германский крейсер "Ганза", занимавшийся артиллерийской стрельбой. В гавани застали второй – "Виктория Луизе". На первом проходили практику 60 кадетов флота, на втором 200 юнг. Для их размещения на кораблях демонтировали по одной кочегарке.
Образец внимания проявили русские консулы на островах. Барбадосский по заявке командира заказал для "России" подготовленное место для стоянки в гавани Св. Фомы (даже с буйками по месту подачи якорей). Здесь, в г. Шарлотта-Амалия, вице-консул устроил прием (с "России" были приглашены 20 офицеров) для экипажа обоих германских крейсеров и прибывшего вечером датского посыльного судна "Ингольф".
Далекие от политики моряки всех наций всегда умели в то время находить взаимопонимание. А вот консулов на обоих островах командир так и не позвал. Феерическое зрелище представлял рейд 6 декабря, когда в торжестве в честь тезоименитства императора, расцветившись флагами, приняли участие еще оставшийся крейсер "Ганза", пришедший накануне германский учебный корабль "Принцесс Айтель Фридрих" и датское посыльное судно, отложившее ради праздника свой уход на выполнявшиеся вблизи промерные работы. Дружным был и салют в 31 выстрел русского и двух иностранных кораблей, а также двух береговых батарей.
"Настоящее русское, долго несмолкаемое "ура", такого здесь никогда не слышали, долго потрясало воздух и холмы островов", – писал командир. Днем для команды устроили игры и развлечения, играл нанятый на берегу оркестр. "В такие дни, – осторожно добавлял командир, – особенно чувствуется отсутствие судового хора музыки, тем более что на обоих германских крейсерах и учебном судне, а также и на датском посыльном судне "Ингольф" есть хоры музыки. Более двух часов вечера крейсер блистал огнями своей иллюминации, а затем – и спущенным на воду фейерверком. На зависть русским были и новогодние елки, доставленные на германские корабли прибывшим рейсовым пароходом. Впрочем, немцы по старой дружбе елкой с "Россией" поделились.
К празднику из ГМШ получили извещение о производстве в лейтенанты мичманов: П.Н. Бунина (1887-1958, Дубровник, Югославия) и П.М. фон Таненфельда (1857-?). Продолжая торжества, по предложению командира германского парусника, провели гонку его 12-весельного катера с вельботом № 1 "России". Наши немцев опередили на 1,5 каб. Уступая просьбе германского командира, гонку повторили с взаимной заменой команд, и на том же 2-мильном расстоянии гребцы 1-го барказа "России" на немецком вельботе снова на 1,5 каб. опередили немцев. Проявив истинно спортивный дух, оркестр их парусника оба раза в честь победителей исполнил русский гимн.