— Вася, — ласково заговорила Зина, — давай в самом деле никому не скажем, что Митя падал с ярма.

— Какой разговор! Конечно. Зачем же человека в позор вводить? Сегодня он упал, а завтра не упадет… Это же наука!

Они снова замолчали. Сидеть так, любуясь красками вечера, им было и весело и приятно. А вечер уже ложился на поля. Сильнее сгущались сумерки, потух закат, и на темнорозовом горизонте слабо рисовался хорошо знакомый силуэт станицы.

Алексей Иванович Мусатов

На реке

Гриша Дорофеев был недоволен. Сбор пионерского звена прошел вяло, неинтересно. Худощавый, маленький Алеша Уклейкин долго читал по бумажке свой доклад о походах и путешествиях по родному краю. Он часто запинался, перевирал слова, а раза два или три совсем умолкал, так как не мог разобрать написанное.

— Подождите, я сейчас, — с виноватым видом говорил Алеша и отходил к окну. — Почерк у меня очень мелкий, свету мало.

— Мы подождем, нам не жать-бежать! — со смехом отвечали ребята и предлагали Алеше принести лупу или микроскоп.

К концу доклада ребята совсем заскучали и занялись своими делами.

Кто копался в сумке, кто мастерил из бумаги голубей и самолетики, а вихрастый смуглый Степа Прохоров и Дима Белов начали так откровенно зевать, что Алеша сразу пропустил полторы страницы своего доклада.

Наконец он дочитал его до конца. Гриша сказал, что теперь надо задавать вопросы и высказываться. Пионеры молчали, и только Степа Прохоров заметил, что всё очень ясно и вопросов нет.

Гриша Дорофеев сокрушенно вздохнул: недаром говорят, что в их втором звене нет никакой активности, — и объявил сбор закрытым. Пионеры оживились и повскакали из-за парт.

— Ребята! Айда на Быстрянку! — воинственно выкрикнул Степа и, перекинув сумку с книжками через плечо, первым выскочил за дверь.

В классе остались один лишь Гриша да Алеша Уклейкин. Алеша торопливо засунул в карман свой злополучный доклад и потянул вожатого звена за руку:

— Гриша, а Гриша! Пойдем и мы на речку. Знаешь, что там Степа Прохоров затевает…

Гриша вспыхнул: этот Прохоров совсем не интересуется пионерской работой и хуже всех ведет себя на сборах. Да еще его дружок Дима Белов. Все видели, как они зевали сегодня во время доклада.

— Говорил — не умею я доклады делать, — признался Алеша.

— Что значит «не умею»! А если по плану требуется! — оборвал его Гриша и сказал, что сегодня же поговорит о Прохорове и Белове со старшим вожатым.

— А его нет. Он еще вчера в район уехал, — напомнил Алеша. — За спортинвентарем.

Мальчики вышли на улицу.

У школьного крыльца стояла подвода. Старшеклассники снимали с нее тяжелую, обитую кожей «кобылу». Им помогал скуластый широкоплечий парень в черной матросской куртке с золотыми пуговицами.

— Смотри! — шепнул Грише Алеша Уклейкин. — Василий Андреевич вернулся. Будешь с ним разговаривать?

Но старший вожатый, он же и преподаватель физкультуры, сам заметил ребят.

— Как сбор, Гриша? — спросил он.

Гриша уныло махнул рукой.

Василий Андреевич подошел к мальчику:

— А ну-ка, что случилось? Говори!

— Василий Андреевич, — с горечью заговорил Гриша, — какие же это пионеры! Особенно Прохоров да Белов. Ничем они не интересуются! На сборе им скучно, зевают вовсю… Им бы только домой убежать поскорее…

— А вожатый звена зачем? Он куда смотрит? — лукаво спросил Василий Андреевич.

— Да какой я вожатый! — сказал обиженно Гриша. — Не слушают меня ребята… не умею я ничего…

— Постой, постой! Ты же хороший сбор подготовил. Я помню. Вы ведь в колхозный сад должны были пойти, с садовником побеседовать. Это же интересно ребятам.

— Заболел садовник, — признался Гриша. — Пришлось другую тему взять — о путешествиях.

— Вот оно что! Ну, и как же ты сбор подготовил?

— А я… я доклад Алеше поручил. Я ему все по пунктам наметил, о чем говорить надо.

— А ребятам эти пункты по душе? Вы о них все вместе подумали?

— Да нет… — запнулся Гриша. — Я все один, из своего ума брал.

Старший вожатый покачал головой:

— Поторопился ты! Поспешил! Вот нехорошо и получилось. Ну, вот что, ребята! Сегодня вам пора домой. А завтра заходите ко мне. Подумаем, как поправить дело. — Он положил Грише на плечо руку и вполголоса сказал: — А тебе мой совет: не думай плохо о товарищах.

Гриша задумчиво брел к дому. Из головы у него не выходили последние слова вожатого. Он даже не заметил, как свернул с дороги, ведущей к мосту через реку Быстрянку, и направился следом за Алешей.

— Куда ты меня ведешь? — вдруг спохватился Гриша.

— Пойдем, пойдем! Там в ольшанике ребята плоты строят…

— Какие еще плоты? — спросил Гриша. Правда, он слышал, что Прохоров и Белов чинят какую-то старую лодку, но не придавал этому значения.

— Пойдем посмотрим! — Алеша схватил Гришу за рукав и потянул за собой. — Степа говорит, что у него к весне целая флотилия будет.

Ребята подошли к реке.

Быстрянка после дождей вздулась, вода была мутная, вся в воронках и водоворотах, текла быстро и неспокойно — казалось, что река сердится на осенние дожди, которые доставили ей столько хлопот и нарушили мирную летнюю жизнь.

Вниз по течению плыли щепки, хворостины, слеги, деревянная калитка от изгороди, чья-то телега без колес с поднятыми вверх оглоблями.

— Вот это река! — засмеялся Алеша. — Где что плохо лежало — все подобрала!

Алеша с Гришей пробрались сквозь частую заросль ольшаника и вышли на небольшую поляну. Здесь, недалеко от берега реки, лежало на земле несколько дощатых плотов и в беспорядке валялись горбыли, слеги, жерди. Пионеры Гришиного звена, окружив старую лодку, о чем-то шумно спорили.

— А я говорю — это будет теплоход! — запальчиво доказывал Степа Прохоров, стуча палкой о борт лодки.

— Сказал бы лучше, что катер, — спокойно перебил его Дима Белов. — А то теплоход! Нас же куры на смех поднимут. Ты хоть бы книжку какую почитал о кораблях.

Степа вспыхнул, но не успел ничего ответить приятелю, как заметил Гришу и Алешу Уклейкина.

— Вы зачем сюда? — спросил он.

— А мы… мы флотилию посмотреть, — сказал Алеша. — Можно?

— Смотрите, не жалко! — недовольно сказал Степа.

— И зачем вам эти плоты? — в недоумении спросил Гриша. — Кататься будете? В морской бой играть?

— И покатаемся! — с вызовом ответил Степа. — А то возьмем да летом путешествие на плотах устроим. Вниз по Быстрянке… Чем плохо?

— Путешествие? На плотах? — растерянно, переспросил Гриша. — Почему же ты на сборе об этом молчал?

— А ты меня спросил?

С берега раздался крик Алеши:

— Ребята! Сюда! Бревна плывут!

Все подбежали вплотную к воде.

Из-за поворота на середину реки быстрым течением выносило белые прямые бревна. Видно, их смыло где-нибудь с берега. Они плыли друг за другом, словно журавли в небе.

— А бревна-то какие! Ровные, как карандаши! — с восхищением оценил Алеша. — Интересно, откуда они?

— Это не нашего колхоза, — заметил Дима Белов. — У нас все бревна на ферму израсходовали.

— Ну и что ж? — Степа с досадой посмотрел на приятеля. — Если не наши, значит пусть себе и плывут? А может, они из «Второй пятилетки» или из «Двенадцатого Октября»? Все равно ведь колхозные…

— Может, они для стройки были приготовлены, — заметил Алеша. — На клуб или на новую школу.

— А я разве что говорю… — смущенно отозвался Дима.

Ребята не сводили глаз с бревен. Каждый из них на миг представил себе, как колхозники где-нибудь в верховьях Быстрянки пилили весной могучие сосны, очищали их от сучьев, ошкуривали, перевозили в колхоз, сушили на солнце. И вдруг эта озорная река…

Степа беспокойно прошелся по берегу, зачем-то швырнул в воду палку, потом обернулся к товарищам: