Удельный вес каждого из трех компонентов определить пока с точностью не удалось; единственное, что можно сказать, — это то, что если не самый весомый, то самый наглядный из них — последний, так как он буквально преобразовал скифское вооружение, а также художественные приемы и методы обработки камня и металла. Это привело к заметному прогрессу в скифском скульптурном и кузнечном искусстве — появились знаменитые стрелы и объемные антропоморфные статуи.

Протоскифы шли с востока двумя последовательными волнами. Сам факт такого значительного переселения в начале раннего железного века неоднократно, впрочем, оспаривался. Не столь давно утверждалось даже, что "в настоящее время советские ученые с полной неопровержимостью доказали, что скифы являлись не пришельцами-завоевателями, а коренными, автохтонными жителями Восточной Европы" (Надинский П.Н., I, 195, 21). При этом резкие перемены в культуре доскифского населения объяснялись торговыми связями киммерийцев с соседями.

Но это, как утверждают сторонники "миграционной" гипотезы, никак не согласуется с еще недавно возвышавшимися в крымских и заперекопских степях массивными каменными изваяниями ("скифскими[46] бабами"), вес которых измерялся тоннами. Их невозможно было бы доставить на небольших судах начала 1-го тыс. до н. э., и к тому же в столь массовом количестве. Да и места, где добывался камень для их изготовления, ныне известны — они совпадают с ареалом расселения именно мигрантов "первой волны" и ее хронологией, т. е. X в. до н. э. Вторая, гораздо более мощная волна переселенцев затопила Северное Причерноморье в VIII — VII вв. до н. э.; она вновь пришла с востока и снова обогатила местное население предметами иной материальной культуры. Более того, старая, киммерийская культура оказалась как бы заглушенной новой; самое заметное, что осталось и при новом населении, — это катакомбы — захоронения.

Издавна памятники скифской культуры находили на огромных территориях[31], что привело к выводам о заволжском, даже монгольском происхождении скифов (Ростовцев М.И., Коте Г., Потратц И., Артамонов М.И., Греков Б.Н. и др.). Однако еще в прошлом веке, до того, как сложился современный богатейший комплекс скифского археологического материала, некоторые ученые, опиравшиеся почти исключительно на антропометрические данные, пришли к весьма примечательным выводам. Так, профессор Самоквасов указывал, что найденные в скифских могилах "сосуды, монеты, бляхи, перстни и другие предметы с художественными изображениями скифов, передающими черты их наружности до малейших подробностей, показывают, что у скифов были волосы густые, лоб высокий, глаза открытые, прямо поставленные, нос узкий и прямой" (цит. по: Иванов Е.Э., 1912, 10). Ему вторил академик К.М. Бэр: "Скифская форма лицевых костей не представляет ничего монгольского. Нос у скифских черепов высок и узок (у монголов плоский и широкий); нет сильно выдающихся скул, и места прикрепления височных мускулов далее отстоят от средней теменной линии, чем у монголов. Остатки языка и мифология также показывают, что скифы — чистые арийцы, или, как принято называть их в филологии, индоевропейцы" (там же).

Мы могли бы назвать десятки иных гипотез о происхождении скифов. Только характеристике "скифских" теорий и проблем посвящена целая книга (Семенов-Зусер С.А., 1947), причем "попытаться примирить[47] имеющиеся в них противоречия — дело невозможное и бесполезное" (Куклина И.В., 1985, 187). Мы настроены более оптимистично, тем более что на основании находок и открытий последних лет количественное богатство накопленных данных может перейти в качественный скачок, привести к новым результативным обобщениям в скифоведении, И первый шаг, кажется, уже сделан — киевский ученый В.Ю. Мурзин своей теорией примиряет сторонников ряда гипотез, заимствуя в них самые ценные, конструктивные достоинства.

Согласно его датировке, генезис скифского этноса можно разделить на четыре основных этапа:

1) начало VII в. до н. э. — приход в Северное Причерноморье протоскифских ираноязычных племен, начало их смешения с автохтонным киммерийским населением;

2) VII — начало VI в. до н. э. — период совместных скифско-киммерийских походов в Переднюю Азию, складывание в ходе их новой этносоциальной структуры;

3) VI в. до н. э. — возникновение северопричерноморской Скифии в пределах степи и лесостепи;

4) конец VI — V в. до н. э. — окончательное смешение ираноязычных кочевников и киммерийцев, ускорение этногенетических процессов внутри Орды, сложение скифского этноса (Мурзин В.Ю., 1989, 13 — 14).

Примем эту гипотезу за рабочую и попытаемся очертить более важный для нашей темы вклад скифов в этническую историю одной из территорий бесспорного их обитания — Таврики.

Скифы в Крыму. На полуостров скифы проникли по меньшей мере в VII в. до н. э. Этнически это были еще не слившиеся в народ группы или племена (Плиний насчитывает их до 30), говорившие на семи несхожих языках. В период заселения, длившийся довольно долго, уже можно было различить по хозяйственно-социальным особенностям два конгломерата, которые издавна условно обозначают как "скифов-кочевников" и "царских скифов"; последние обитали в Крыму.

В III в. до н. э. крымские скифы занимают уже[48] главенствующее положение в Скифии, но не столько благодаря своей воинской мощи или многочисленности, а по причине упадка материковой части этноса, теснимой сарматами и частично ими ассимилированной. Была и еще одна причина возвышения крымской части народа — отмеченный многими авторами подъем ее культуры. Коренное население было к тому времени оттеснено в горы, а на освободившейся территории пришельцы развили как скотоводческую, так и земледельческую экономику. Столицей Скифии ранее был город на Днепре (Каменское городище близ Никополя), теперь им становится быстро развивающееся поселение в сердце Крыма, на месте нынешнего Симферополя. Новая столица, которую современники-греки называли Неаполем (скифское название до нас не дошло), не случайно была основана в Салгирской долине. Уступы белокаменных плато делали крепостные сооружения почти неприступными, рядом были обильные источники чистой воды, и, главное, город стоял на перекрестке основных торговых путей Крыма: от Перекопа — к Херсонесу и от Феодосии и Пантикапея — к Каркинитиде и Калос-Лимену.

Как указывалось, горы Крыма остались за автохтонным его населением, но и на оставшейся части скифы расселились неравномерно. Границы их обитания очерчены на востоке феодосийским побережьем, на западе — также прибрежной полосой, на юге — Главной грядой. В степной части этого ареала, заселенной весьма слабо, вольно кочевали пастушеские племена, следов селений по себе не оставившие; очевидно, жилище номадов, как и ранее, было кожаным или войлочным, переносным.

Городища и небольшие селища (числом более 80) располагались в районах оседлой, земледельческой экономики, у торговых гаваней (Чайка), вдоль торговых путей, шедших из столицы к гаваням восточной части Крыма (Доброе), юго-восточной (Алма-Кермен) или на материк (Кермен-Кыр). Крупных городов было четыре: уже упоминавшийся Неаполь (площадь 20 га) и безымянные, после которых остались городища Усть-Альминское (6 га), Кермен-Кыр (4 га) и Булганакское (2,5 га), между с. Пожарским и Демьяновкой.[49]

Общество и экономика. В период заселения Крыма скифское общество было раннеклассовым. Уже тогда во главе племен или родов стояли вожди (античные авторы именовали их царями), основную массу составляли рядовые кочевники, имелись и рабы. Однако ни во времена Геродота, ни позже рабство не было развито, играло в экономике второстепенную роль, как и вообще в кочевых обществах. Сама же кочевая экономика во многом определялась географической средой обитания. Степь, лесостепь и предгорья Восточной Европы были слабо заселены и покрыты богатой растительностью, которая была способна прокормить огромные табуны и стада, но для земледелия эти местности годились далеко не везде, тем более если учитывать тогдашний его примитивный уровень.