Я разорвал листки и спустил их в унитаз. Едва живой от усталости, достал из мини-бара и выпил бутылочку воды с газом. Остановился, прошел через спальню и увидел узкую полоску света, пробивавшуюся из-под двери ванной комнаты… Там текла вода. А что, если все, что я здесь переживаю, было всего лишь кошмаром? Возможно, мы лежали в постели в доме на Беверли-Хиллз. Мне достаточно было повернуться, прикоснуться к Энджи, разбудить ее. Я резко распахнул дверь.

Вода текла из крана умывальника, вделанного в стену из бежевого мрамора. Очевидно, горничная забыла закрыть кран. Я растерянно посмотрел на умывальник, выключил воду и стал искать место, где я мог бы поспать. Сняв с кровати тяжелое покрывало из голубого шелка, я увидел свой силуэт, размноженный в нескольких зеркалах, и мне почудилось, что я вижу лицо Энджи. Она улыбалась мне. Я отошел от кровати.

Начал искать магнитную карту, которая выполняла роль ключа, обнаружил ее на комоде. Ощупав карманы, я проверил наличие документов, кредитных карточек. Увидев на кресле вязаное манто Энджи, я поднял его, чтобы повесить в шкаф у входа. Оно соскользнуло, я снова повесил его на плечики и запихнул портфель в глубокий выдвижной ящик. Мне надо было при первой же возможности освободиться от ее сумочки.

Я пошел по ворсистому ковру в тихом коридоре. На стенах между позолоченными канделябрами висели фотографии кинозвезд прошлых лет: Вивьен Ли, Кларк Гейбл, Чарльтон Хестон. Я увидел также, что мои апартаменты назывались Бен Гур. Все это было как в кино, реальным был только труп. В этом-то и была вся проблема. Я направился к центральному коридору. Сидевший за столом охранник поднялся и поприветствовал меня, когда я проходил мимо него. Он сказал мне:

— Вы, вероятно, мистер Ландлер… Вы поселились в апартаментах Бен Гур…

— Точно. Мы немного устали с дороги, жена уже легла спать, а я решил немного развлечься внизу… Вы понимаете, в чем дело…

Нет, он совсем не понимал «в чем дело». Он ни разу в жизни не тратил тысячу долларов за ночь. Ему платили за то, чтобы он уважал капризы богатых людей. Я протянул ему бумажку в двадцать долларов, которую он убрал с ловкостью и быстротой фокусника. Я направился к лифтам и спустился в этой золоченой клетке в холл. Мне надо было сделать всего несколько шагов, чтобы оказаться в игровом зале, занимавшем центральную часть отеля. Спустившись на несколько ступеней, я попал в лабиринт коридоров из игровых автоматов, предназначавшихся для клиентов со скромным достатком… Сидя на высоких стульях перед автоматами среди оглушительного шума, мужчины и женщины не сводили глаз с циферблатов, на которых появлялись различные картинки. Я поглядел через плечо одной женщины: одна слива, выпавшая в ряду других картинок, дала ей выигрыш в двадцать пять центов, а сразу же после этого появились подряд три сливы: целый доллар! Она прогнала меня взглядом, я мешал ей, я вторгся в мир бедняков. Я бросил в автомат монету в двадцать пять центов, перед глазами выстроились пять пар слив и заставили ее свистнуть, завопить, прийти в безумное состояние. Центы рекой полились в чашку. Я выиграл джекпот! Рядом с автоматом стояла белая пластмассовая чашка, которую я наполнил выигранными центами. Опустив двадцать пять центов, я выиграл двести долларов.

Она пробормотала:

— Я только что отошла от этого автомата, который жрал мои деньги! Вы выиграли то, что я проиграла.

Я отошел, держа в руках чашку с центами, отыскал кассу, возвышавшуюся посреди пересечения проходов между игровыми автоматами. Кассирша взяла чашку и высыпала ее содержимое в машину для подсчета центов. Потом спросила, какими купюрами я хотел бы получить выигрыш…

— Мне все равно какими.

Она протянула мне пачку двадцатидолларовых бумажек.

В случае обвинения за моей спиной будут стоять две страны, но первой сведет со мной счеты Америка. Какой суд будет обвинять меня, француза по национальности, проживающего в Калифорнии и женившегося в Неваде? Существовала ли еще в штате Калифорния смертная казнь?

Глаза мои слезились от усталости, я успокаивал себя, свыкаясь мало-помалу с идеей попытаться найти девушку, которая могла бы сыграть в течение нескольких часов или нескольких дней роль Энджи. Мне даже не нужно было, чтобы она была похожа на жену, лишь бы она просто была и, возможно, смогла бы поехать со мной в Найроби через Париж и Женеву. А что потом? Это была бы уже совсем другая история…

Новички полагают, что в Лас-Вегасе легко подцепить девицу, что там они ходят толпами и что все девушки, которые потерпели неудачу в Голливуде, устремляются в Лас-Вегас в надежде найти богатого мужчину. Все это одновременно так и не так. Очень красивые девицы отбираются на высоком уровне. Их прибирают к рукам крестные отцы мафии и приберегают их для очень узкого крута крупных игроков. Непосвященные могут встретить здесь совершенно обыкновенных женщин, заблудившихся и падающих от усталости туристок, толстых женщин с полукругами пота под мышками. Они приезжают сюда, чтобы игрой заработать себе на жизнь. Есть тут и пары молодоженов, совершающих свадебные путешествия, женщины, испытывающие ностальгию по процветающим людям. Есть наемные работницы с лицами, изможденными обстановкой, когда смешиваются дни и ночи, постоянно перемещающиеся по игровым залам многочисленных казино. Есть официантки, разносящие бесплатные напитки, есть кассирши, обменивающие деньги. Здесь стремятся сделать так, чтобы турист, у которого нет мелочи, не одумался, отойдя от игрового автомата. Эти женщины и сами работают как автоматы. Будучи вынужденными постоянно работать в толпе людей, они не видят лиц.

Взглянул на часы: было уже четыре утра. Я, вероятно, должен был выглядеть как зомби. Надо было подняться в номер и постараться заснуть, а утром изобразить перед прислугой этажа присутствие Энджи. В Беверли-Хиллз Филипп будет безмятежно ждать, а Син полагает, что мы на озере Тахо. У меня было время до завтрашнего дня, до субботы, а если немного повезет, то я мог бы получить отсрочку до воскресенья.

Я стал прокладывать дорогу в одном из коридоров между игровыми автоматами. Уборщики подметали пол щетками, собирали упаковочную бумагу от стопок монет и брошенные на пол одноразовые стаканы. Они могли бы убираться так на арене цирка, собирая помет животных. Я был пьян от усталости. В кабину лифта я вошел с компанией бледно-желтых японцев. Сидевший перед контрольным монитором охранник поприветствовал меня. Я спросил озабоченно:

— Моя жена не звонила?

— Нет, мсье, она также не вызывала никого из обслуживающего персонала этажа.

— А пищу в номера проносят здесь?

— Да, мсье, под нашим контролем. Лишняя предосторожность никогда не помешает, не так ли? Клиенты, живущие на этом этаже, люди особенные.

Я услышал, как мой голос произнес:

— Естественно.

Я тоже был особенным клиентом и заслуживал особого внимания.

Я отрыл дверь, немного повозившись с упрямой магнитной картой, и бросил нежным голосом: «Хелло, дорогая». Бежевый салон не отозвался даже эхом. Я не пошел в спальные комнаты, снял пиджак, лег на диван в салоне перед темным экраном телевизора и заснул крепким сном.

Утром я проснулся поздно, около десяти часов. Мне надо было начинать готовить свое алиби. Я пошел в синюю комнату, разделся, принял душ и заказал по телефону завтрак на двоих в номер. Спустя полчаса в дверь позвонил коридорный, я надел халат, снял цепочку и открыл дверь:

— Поставьте все это на стол в столовой…

Он никуда не спешил, прежде чем поставить очередную тарелку, он долго на нее смотрел. Я в это время ходил по комнате и делал вид, что обращаюсь к жене, которая якобы находилась в ванной комнате.

— Да, дорогая, кофе подан. Налить тебе чашечку? Нет? Ты права, нам некуда спешить. Что? Подожди… повтори… Хорошо, сейчас спрошу.

Я подошел к официанту:

— Скажите…

— Да, мсье?

Официанту было лет сорок, он походил на самого маленького из пары Лорель и Харди[27], на того, кто постоянно чесал рукой затылок.