Жрец приоткрыл глаза, враждебно глянул на Асмунда. Ничтожный, еще смеет улыбаться. Если бы не воля Топильцина… Всадить бы нож в грудь чужака, вырвать сердце и подарить его Тескатлипоке. Но Пернатый змей, посланец богов, покровительствует чужаку. И тот может улыбаться.

— Через тысячу лет великий огонь сожжет всех людей, — процедил жрец и снова закрыл глаза. — Так будет! Трижды погибали люди, их было слишком много. Погибнут и в четвертый.

Асмунд подавил зевок. Эти тольтеки, не знающие железа, домашнего скота, не знающие даже, что такое колесо, не открыли ему ничего нового. Их мир был так же стар, как земля и небо, океан и фьорды. Всюду одно и то же. Побеждает лишь сильный, в это Асмунд верил.

А жрец монотонно твердил:

— Смерть держит каждого в невидимых объятиях. Легкое сжатие — и тебя нет. Не нужно бояться смерти — ее никто не боится.

«Вот с этим я согласен», — подумал ярл. Он видел, как бесстрастно ложились на жертвенный камень пленники тольтеков. Здесь все привыкли к виду смерти, к священному насилию над жертвой. Так хотят боги тольтеков, и так будет делать он, Асмунд. Он будет, как все. Чтобы победить.

«…Угождай великим богам. Корми богов. Они требуют сердца людей. Несчастье и смерть повсюду, они — как змеи, притаившиеся в траве», — вспоминал Асмунд слова жреца, разглядывая храмовые украшения. Скульптура повсюду изображала змею — символ неумолимой и беспощадной силы. Чудовищные статуи выставляли напоказ черты, полные значения. Мать богов — Коатликуэ стояла на толстых ногах с когтями вместо пальцев и раскрывала перед сморщенной грудью безобразные лапы. На зобастой шее не голова, а курносый череп, потому что она была также и богиней земли, то есть Смертью. В глубине храма Асмунд видел еще одну скульптуру. Мертвая женщина, ее изваяли стоя, с закрытыми глазами на отекшем лице, с обвисшей нижней губой. «Койолшауки», — с трудом припомнил ярл. А сам бог войны обладал двумя лицами, в них смешались черты ягуара и человека. Все — преувеличенное, и во всем — особенный смысл, призванный вызвать страх.

Асмунд не боялся чужих богов. Разве сравнить их с богами викингов, с валькириями и героями Валгаллы? Не удивишь его и видом жертв, у которых вырвано сердце. В набегах на Остров саксов он встречал нечто похожее… Он был тогда еще юношей. Отряд викингов углубился в дремучие кельтские леса. Перед мысленным взором ярла встала мглистая лунная ночь, холмы, у подножия которых собрались толпы кельтов. Слышался тихий говор, лязг оружия. Потом наступила тишина. В ущелье прорвался первый луч солнца… Женщины с длинными косами, в ослепительно белых одеждах золотыми серпами распарывали грудь пленным. Вырвав живое сердце, они показывали его восходящему солнцу. Потом сжигали в огне, пылающем на высоком жертвеннике из четырех каменных плит, поставленных торчком. Сердце юного Асмунда дрогнуло, когда он увидел этих женщин, — они были прекрасны и зловещи.

4

Топильцин сидел на возвышении, покрытом шкурой ягуара. Его сак бук, белый плащ, свободными складками спадал на пол.

— Теперь ты знаешь язык тольтеков. И будешь служить мне. Забудь о своем прошлом, как забыл его я… — Топильцин умолк, и его жестокое лицо постепенно приобрело выражение угрюмой задумчивости.

Разве мог он сам забыть прошлое?… Перед глазами Кецалькоатля встал шумный город Солнца — Тула-Толлан. Долгие годы был он там могущественным правителем, и его слово, слово посланца богов, было священным для всех тольтеков. Но высшая знать и жрецы, подстрекаемые сводными братьями по отцу, великому Мишкоатлю, сумели победить его в борьбе за власть… Топильцин вспоминал, как ему пришлось ночью покинуть Толлан. Днем и ночью шел отряд его телохранителей на юго-восток, к морю. Через горы и безводные пустыни, под палящим солнцем. И нельзя было остановиться: преследователи шли по пятам. О эта отчаянная битва при Синалоа!… Лишь боги помогли ему вырваться из смертельного кольца. Да, сводные братья хотели видеть его на жертвенном камне. Не удалось… Сколько лет прошло с тех пор, как он здесь, в болотистых джунглях Ноновалько? Тогда он потерял все. Но не сдался. Вот его новый город, столица будущего царства, Тулапан-Чиконаутлан. У него много друзей в Толлане, многие из них последовали за ним в изгнание. И он, Пернатый змей, оправдает их надежды. Мир еще услышит его имя. Боги помогут осуществить великий замысел.

— Служи нашим богам… — словно очнувшись, медленно продолжал Топильцин. — Это говорю тебе я, Пернатый змей.

— Да, — пробормотал Асмунд, — я, потомок Вотана, буду служить тебе, вождь. Но я викинг, и моя рука скучает без оружия. Назови своих врагов!

Топильцин удовлетворенно наклонил голову, встал. Его плащ распахнулся.

— Ты верно понял мои мысли… Боги тольтеков учат: добро — это победа, это чужие сердца, вырванные из груди. Зло — это поражение и твое сердце на жертвеннике. — Резкие черты Топильцина исказились, в глазах вспыхнул огонь. — Я, Пернатый змей, только побеждаю!

— Я тоже, — сказал ярл. — Победа всегда приходит ко мне…

— Скоро я двину воинов на завоевание мира…

Топильцин зорко вглядывался в ярла.

— На рассвете ты поведешь отряд, — добавил он спустя некоторое время. — Надо испытать силу врага.

— Я готов, вождь. Но мне нужен мой меч.

…Топильцин допытывался, не богами ли послан к ним ярл. Но Асмунд качал головой и рассказывал о фьордах, штормовом море Севера, о жизни викингов, саксах, арабах, римлянах, византийцах. Топильцин лишь улыбался, воспринимая его слова как искусную выдумку. Ибо никто из тольтеков не видел никогда ничего подобного. А раз так, значит, этого не существовало.

— Бытие, — веско говорил он ярлу, — это хитрость богов, трудная загадка. Познать смысл жизни дается лишь избранным, и тольтеки во всем полагаются на знания богов. Они открыли тольтекам начало их бытия, которое в бесконечном удалении поколений. Предки наших предков шли сюда, в страну теплых вод и Солнца, тысячи лет. Шли сквозь горы снега и льда. Лютая стужа уносила детей и стариков, долгий ночной мрак сковывал сердца живых. Но великие боги зажигали в небе цветные огни — и мрак отступал. На пути к солнечному югу тольтеки победили множество врагов, и довольные боги, пресытившись сердцами жертв, наградили верных… Но боги ненасытны, они ждут новых побед и новых жертв.

Топильцин протянул руку на юго-восток:

— Там лежат царства. По богатству им нет равных.

Асмунд слушал. Перед его глазами вставали очертания могущественных и сказочно богатых государств, тучные поля маиса, белокаменные города с взметнувшимися к небу пирамидами, храмы и дворцы правителей.

— …Там сильные, мудрые жрецы, познавшие тайны земли и неба. Но я сломлю их могущество, а знания этих жрецов будут служить тольтекам. Пока у меня мало воинов. Но придет время, и я, великий Пернатый змей, крикну: «Горе вам, люди майя! Берегитесь, жрецы и правители белокаменных городов!… Я несу конец вашему могуществу. Кто сможет остановить тучи моих воинов? Горе вам, майя!»

Викинг смотрел на мощную фигуру Пернатого змея, в ему казалось, что он вот-вот расправит крылья для полета. Да, он был великим вождем.

— Завтра на рассвете, — медленно повторил Топильцин, не глядя на ярла, — ты поведешь воинов в земли майя. Верю; ты победишь.

5

Второй месяц двухтысячный отряд тольтеков пробирался по запутанным тропам Ноновалько — страны, опаленной солнцем, покрытой непроходимыми лесами, болотами. Город Пернатого змея — Тулапан-Чиконаутлан — остался далеко позади. Только теперь Асмунд начал понимать, что такое Ноновалько. Здесь, в Долине девяти рек, как в муравейнике, жили, копошились бесчисленные воинственные племена. Даже воины могущественного Толлана, лежавшего где-то на северо-западе, не осмеливались проникать сюда. Племена постоянно враждовали между собой. Каждую минуту они готовы были кинуться в смертельную схватку — с любым, кто захотел бы посягнуть на их свободу и несуществующие богатства. Племена ица, киче, тутуль-шиу, какчикелей… То была грозная, никем не управляемая сила. И этих варваров Топильцин надеется объединить, поднять на войну против майя? Асмунд с сомнением качал головой. Трудное дело, хотя вождю тольтеков виднее, он ведь посланец богов.