Итак, предстояло всемирно-историческое событие: впервые за всю историю человечества сейчас состоится встреча его посланце с собратьями по разуму. Мы бесстрашно вышли из астролета. Сила тяжести на поверхности этой планеты была, вероятно, слабее земной, так как передвигаться было удивительно легко. “Собратья” перестали рассматривать “Уранию” и повернулись к нам.

Некоторое время длилось общее молчание.

- Петр Михайлович, а вот знакомый старикан: я запомнил его еще на диске-спутнике.

Действительно, это был тот самый старик с фиолетово-белесыми глазами. Он сказал что-то резким отрывистым голосом, в котором как бы перекатывались металлические шары, и тотчас один из его спутников вернулся в аппарат и вынес оттуда небольшой ящичек с экраном. Судя по всему, старик был у них руководителем.

- Интересно, что они собираются делать?

- Да это же ясно, как день. Сейчас будут преподаны уроки разговорного языка.

Старик включил принесенную машинку. На зеленоватом экране возникли буквы нашего языка, которые мы сообщили им еще на спутнике. Потом “собрат” показал жестами (очевидно, универсальным языком всех разумных существ Вселенной), что хочет услышать от нас, как складываются буквы в слова.

- Понимаю, - заметил Самойлов. - Достаточно нам назвать несколько предметов, как они по этим немногим словам составят представление о нашей грамматике и смогут программировать для электронного перевода с геовосточного языка на свой.

Самойлов показал на себя:

- Я человек.

Это прозвучало несколько комично.

Я тоже вытянул руку и сказал, указывая на астролет:

- Ракета. - Показал на небосвод и назвал: - Небо. - Потом показал на старика и сказал: - Ты - непонятное существо.

Тот величественно наклонил голову в знак согласия. Самойлов расхохотался.

- Довольно. Неси-ка лучше наш лингвистический аппарат.

Вскоре мы также вооружились серийной электронно-лингвистической машиной “ПГ-8” и звуковым анализатором. Попытки объясниться возобновились. Старик продиктовал и воспроизвел на экране свою азбуку, которая состояла из ста двенадцати букв, напоминающих наши математические символы и геометрические обозначения. Да, их язык был неизмеримо сложнее вашего. Эго мы почувствовали сразу, как только попытались программировать для перевода. Старик несколько раз назвал нам ряд предметов, обозначил некоторые, очевидно простейшие понятия, но мы никак не могли уловить грамматические закономерности их языка. С переводом же геовосточного языка на свой “собратья” справились легко. Вероятно, чах лингвистическая аппаратура была гораздо совершеннее нашей.

- Как тебя зовут? - спросил я старика.

И тотчас на экране их прибора появились фразы местного языка. Старик понял мой вопрос и ответил:

- Элц.

Так прозвучало для моего уха его имя.

Потом Элц в свою очередь задал мне какой-то вопрос. Звуковой анализатар преподнес такой перевод:

- Хар-тры-чис-бак…

- Дикая околесица, - констатировал Петр Михайлович. - Значит, составленная нами программа никуда не годится. Нужно еще долго вникать в структуру их языка, чтобы правильно составить программу. Придется объясняться односторонне.

Таким образам, мы оказались в положении опрашивающих, которые не понимают ответов на свои вопросы.

- Что ж, раз они превосходно понимают геовосточный язык, расскажем о себе.

И он вкратце рассказал “собратьям” о Земле, о человечестве, о цели нашего прибытия на их планету. Они внимательно слушали. На их лицах отражалось холодное бесстрастие мраморных статуй. Однако в глубине их -глаз я уловил отблески интереса и удивления.

- Земляне - ваши друзья и собратья по разуму. Мы прилетели с единственной целью - познакомиться с вашей цивилизацией, обменяться опытом познания природы и установить постоянную связь между нашими мирами. Мы очень рады встретить здесь высокоразвитых существ. Как называется ваша планета? - спросил в заключение Петр Михайлович.

Мы услышали короткое слово, прозвучавшее, как “Гриада”.

- Гриада? - переспросил я. - Красивое название. Значит, жители планеты - гриане. Что вы намерены делать с нами? Куда мы сейчас пойдем?

Элц подал знак, и двое гриан показали на аппарат-яйцо, видимо приглашая куда-то лететь.

Я отрицательно покачал головой.

- Нет! Я никуда не пойду от астролета. Мы уйдем, а они потом растащат “Уранию” по частям в свои музеи!

Нам снова показали на аппарат.

- Не упрямься, Виктор, - тихо посоветовал Петр Михайлович. - Не забывай, они - хозяева, мы в их власти. Делай, что говорят Я думаю, что с “Уранией” ничего не случится. Закроем ее шифрованной комбинацией (ведь строители предусмотрели и такой случай).

Наспех забрав кое-какие необходимые вещи, мы в последний раз окинули взглядом порядком надоевший, но теперь такой родной салон, выключили все механизмы и приборы в рубке, сбросили скафандры и вышли наружу. Петр Михайлович набрал шифрованную комбинацию на своем радиопередатчике и излучил ее в виде радиоимпульсов. Эти импульсы воздействовали на электронный автомат, закрывающий люк. Теперь он откроется только после вторичного излучения такой же комбинации, которую мы прочно запечатлели в памяти.

Едва мы вышли из астролета, как почувствовали, что вокруг царит неимоверный зной. Нас буквально обожгло. Академик быстро посмотрел на наручный термометр.

- Шестьдесят пять градусов жары! - воскликнул он. - Хуже, чем в бывшей Сахаре!…

Дело в том, что первый pas мы выходили из астролета в скафандрах, внутри которых автоматически поддерживалась ровная умеренная температура в любых климатических условиях.

Однако, несмотря на жару, воздух Гриады был необычайно живительным. В нем, вероятно, содержались большие, чем в земном воздухе, количества озона и кислорода. Грианский воздух вливался в легкие, словно целительный бальзам. Тем не менее едва мы ступили несколько шагов, как стали дышать точно рыбы, выброшенные на прибрежный песок. Нас просто оглушил этот льющийся потоками зной.

- Назад, в астролет! - прохрипел я, тяжело отдуваясь и смахивая катившийся градам пот.

Академик чувствовал себя не лучше.

Но гриане, заметив наше плачевное состояние, поспешили втащить нас в яйцевидный аппарат. Сразу стало легче: внутри яйца, несмотря на открытый люк, было прохладно. Здесь работала охлаждающая установка В то же время мы видели, что гриане прекрасно чувствовали себя и вне яйца. Их организмы в результате длительной эволюции приспособились к необычно жаркому экваториальному климату Гриады.

Яйцо-аппарат плавно приподнялось в воздухе метров на десять и медленно поплыло в юго-восточном направлении. Мы смотрели во все стороны и ничего не видели, кроме бескрайней полированной равнины

- Что за планета! - недоумевал Самойлов. - Неужели эта неправдоподобно гладкая равнина - естественное образование?

В ответ на его вопрос Элц изобразил на лице нечто вроде улыбки и показал пальцем вниз:

- Троза. - Потом показал даль и снова произнес знакомое уже нам слово: - Гриада.

- Ничего не понимаю, - сказал я, посмотрев вниз, где по-прежнему тускло отблескивала полированная “земля”.

- Вдали что-то виднеется, - произнес академик.

На горизонте стали вырисовываться какие-то темные пятна, и вдруг полированная равнина кончилась. Она просто оборвалась по дуге на юго-востоке, продолжаясь в других направлениях. Еще минута - и мы увидели далеко-далеко внизу леса, водоемы и отдельные сооружения Полированная равнина оказалась на одном уровне с лучом зрения, а затем скрылась из глаз, уйдя куда-то вверх. И вот уже вместо полированной равнины мы видим слева от себя уходящую к горизонту, который стал теперь на целую милю ниже, выпуклую серебристо-желтую стену.

- Смотрите, Петр Михайлович! Сквозь стену я различаю какие-то постройки, растения! Вот загадка…

- Не может быть! - Самойлов стал пристально всматриваться, но к сожалению, стена быстро удалялась от нас, уходя верхним краем все выше к небесам.

- Это какое-то грандиозное сооружение километровой высоты, но что не могу понять. - Он повернулся к Элцу и спросил, указывая на стену: - Что это такое?