В феврале 1985 года в истории дипломатических отношений между нашими странами пройден шестидесятилетний рубеж. Опыт советско-японских отношений говорит о том, что они должны строиться только на прочном фундаменте мира и добрососедства.
Новый импульс развитию советско-японских отношений дают предложения, изложенные в выступлении М. С. Горбачева во Владивостоке 28 июля 1986 года. Речь идет о расширении хозяйственной кооперации в прибрежных районах, о создании совместных предприятий в прилегающих и близко расположенных друг к другу районах СССР и Японии, о долговременном сотрудничестве в исследовании и комплексном освоении ресурсов океана, о состыковке программ мирного изучения и использования космоса. Таким образом, «экономическая дипломатия», столь характерная для японцев, может послужить советско-японскому сотрудничеству.
У советско-японских отношений потенциально большое будущее. Мое мнение основывается на том, что наше государство проявляет постоянный интерес к развитию отношений со Страной восходящего солнца.
С сожалением следует отметить и другое. За последние десятилетия отношения Токио с Москвой не получили полнокровного развития. Заключались лишь отдельные экономические сделки. Да и политические отношения не развивались так, как могли бы. Причина? Она хорошо известна — сдержанность японской стороны.
В умах политических деятелей Японии все еще дают себя знать настроения периода «холодной войны». А жаль, очень жаль! Ведь вся эта атмосфера прошлого не соответствует коренным интересам как одного, так и другого народа. Она сильно тормозит становление советско-японских отношений на основе реальностей конца XX века.
Сегодня налицо ситуация, когда возможны мощные прорывы в наших двусторонних отношениях, когда мы просто обязаны посмотреть друг другу в глаза и, как говорят в народе, засучив рукава, начать созидать такую платформу для сотрудничества, которая позволила бы СССР и Японии — близким соседям, живущим рядом, построить отношения, достойные двух крупных государств.
Мы могли бы создать на Дальнем для нас Востоке и на близком для японцев Северо-Западе обширный развитой экономический район. Наука, техника и ресурсы обеих стран позволяют уже в ближайшие годы образовать в северо-западном регионе Тихого океана экономическую базу советско-японских отношений нового типа.
Очевидно, люди XX столетия иногда не могут до конца осознать открывающиеся фантастические возможности. В определенной степени пелена, застилающая глаза, соткана из старых политических стереотипов, неумения, а порой и нежелания от них избавиться.
Припоминаю, что когда я побывал в Японии, то мне довелось услышать такую поговорку: «Время летит как стрела». И это действительно так.
Разум окрыляет человека и помогает мысленно обгонять время. И если представления о будущем вдохновляют, то люди уже в настоящем способны на многое. По-моему, это полностью относится и к советско-японским связям.
Знамя независимости над Индонезией
В значительной степени как результат великой Победы над гитлеровским фашизмом и японским милитаризмом перед Советским Союзом впервые в истории открылись широкие возможности установления связей с обширной частью мира — Юго-Восточной Азией и Океанией. У царской России с большинством стран этого региона связи находились в зачаточном состоянии. Да и сами эти страны не обладали независимостью, несли на себе ярмо колониализма.
Одна из них — Индонезия. Неохотно и медленно нидерландская корона ослабляла свои колониальные путы. Но в августе 1945 года знамя национальной независимости взвилось над этой далекой от нас страной, хотя борьба за утверждение ее независимости продолжалась еще много лет.
Удивительная вещь — еще не было в независимой Индонезии ни одного советского представителя, еще ни один ее представитель не успел посетить СССР, а тяга индонезийского народа к дружбе с Советским Союзом появилась и набирала силу. Объясняется это просто. Индонезийцы, можно сказать, инстинктивно чувствовали, что социалистическое государство, занимающее большую часть Европы и значительную часть Азии, самим своим существованием способствует крушению всей системы колониального гнета.
Два могучих фактора — роль СССР в разгроме фашистских агрессоров и сама природа Советского социалистического государства — вдохновляли народ Индонезии, как и народы других колоний, на борьбу против колонизаторов, за завоевание независимости. В переломные моменты существования государств, особенно когда они становятся на путь самостоятельного развития, всегда выделяются яркие личности, деятельность которых оставляет свой след в истории. След этот, конечно, бывает разный. Есть немало примеров, когда деятельность тех или иных лиц являлась тяжелым грузом, мешающим движению страны по пути независимости и прогресса. Однако имеются и примеры, когда из среды народа выделяются личности, которые связывают свою судьбу с благородными целями борьбы за независимость и социальный прогресс.
К такого рода деятелям принадлежал Сукарно, которого индонезийский народ не без основания окрестил «отцом республики». В условиях колониального режима он проявил понимание интересов народа. Сукарно, конечно, не связывал свои идеи с социалистическим мировоззрением и отнюдь не преследовал целей способствовать социалистическому преобразованию общества. Держа в своих руках знамя национальной независимости, он одновременно защищал интересы национальной буржуазии. Экономическая отсталость страны во многом объясняла те конкретные шаги в области экономики и социальной жизни, которые осуществлялись новым государством после получения им независимости.
Мои встречи с Сукарно, когда он стал главой государства, оставили живые и насыщенные воспоминания. Мне пришлось побывать в Индонезии уже в качестве министра иностранных дел СССР. Я был там в составе делегации, которую возглавлял Н. С. Хрущев. В течение примерно недели я наблюдал за деятельностью президента, который, можно сказать, не отходил от советских представителей. Его неутомимость поражала. Он успевал и заниматься гостями, и приводить в движение все основные звенья управления государством.
Сукарно, кстати говоря, проявил себя как мастер выдвигать просьбы и пожелания, особенно в области экономической. Каждая просьба, как правило, сопровождалась пространным обоснованием: политическим, экономическим, историческим, психологическим. Иногда казалось, что из глаз президента вот-вот потекут слезы.
Трудно и даже невозможно делать в этой связи какие-то упреки по адресу Сукарно. Ведь Индонезия только становилась на ноги. Почти всего не хватало. Промышленность только зарождалась, сельское хозяйство находилось в примитивном состоянии, торговля, как и почти вся: система финансов, принадлежала иностранцам.
Советский Союз за ряд лет предоставил Индонезии большую помощь для подъема ее промышленности, сельского хозяйства, культуры. Однако мы видели, что опыта в области государственного управления, хозяйственного и культурного строительства, да и в ведении внешних дел правительству Индонезии еще не хватает. И это создавало немалые помехи.
Видимо, этим отчасти объясняется то, что сам Сукарно и его правительственный аппарат очень увлекались публичными, парадными мероприятиями. Имеется свой герб и свой национальный гимн — так уж надо их использовать сполна! Поэтому, где бы и по какому бы поводу ни проходили собрания или митинги, даже малозначительные, обязательно проигрывался гимн, причем порой дважды. Было заметно, что населению такие порядки нравились. Да оно и привыкло к этому.
Во время официальных бесед и переговоров Сукарно — глава государства и ведущий политический деятель — проявил себя как человек, который знает, к чему он стремится и к чему стремится страна. Сам он не имел опыта в решении вопросов экономики и производства и потому привлекал специалистов, которые разбирались в этих делах, хотя, естественно, таких специалистов у Индонезии, только что освободившейся от колониального гнета, было не так уж и много. Страна испытывала огромный дефицит в квалифицированных национальных кадрах. И Сукарно сетовал: