На сессиях Генеральной Ассамблеи ООН с трибуны приходится произносить: «Уважаемый господин председатель! Дамы и господа!» Правда, бывали случаи, когда председателями Ассамблеи избирались представители социалистических стран, и тогда первая фраза в том же зале произносилась так: «Уважаемый товарищ председатель!» Бывают случаи, когда приходится подчиняться традициям, существующим в той или иной стране, и обращаться к руководителю страны со словами: «Ваше превосходительство!» или «Ваше сиятельство!», если речь произносится перед коронованной особой. На совещаниях, где собираются одинаковые по положению дипломаты и оно включает в себя неширокий состав, правомерно начало выступления: «Уважаемые коллеги!»

Однако самым неожиданным случилось у меня в практике обращение к профессуре Карлова университета в Праге. Там требовалось первые слова говорить по-латыни: «Магнифиценс! Спектабилис!» По-русски это значит что-то вроде: «Сиятельные! Уважаемые!»

Все это делается в соответствии с местным протоколом, традициями, порядками, характерными для каждой конкретной аудитории. И чем большим ожидается резонанс этой речи, чем больше ответственность за нее, тем тщательнее она должна готовиться.

Однако даже при самой серьезной подготовке порой происходит непредвиденное.

…В зале Генеральной Ассамблеи ООН всегда с интересом ожидают выступлений глав государств и правительств. Так было и в тот раз. Ждали выступления шаха Ирана.

И вот он на трибуне. Начал говорить. Ассамблея в наушниках в удивлении услышала странный перевод:

— Уважаемые дамы! В своем выступлении в этом обаятельном обществе представительниц прекрасного пола мне особенно приятно…

Оратор запнулся…

Собравшиеся настороженно слушали, что он скажет дальше. Уж очень необычным выглядели и обращение к аудитории, и начало речи.

Однако что было «особенно приятно» шаху в «обаятельном обществе представительниц прекрасного пола», зал так и не узнал. Выступающего, по всей видимости, прошиб холодный пот. Шах все-таки был человеком образованным и сразу понял, что перед ним лежит речь, заготовленная его помощниками для выступления в какой-то женской благотворительной организации.

Конфуз получался приличный.

Однако шаху не пристало испытывать неловкость или растерянность. Быстро оценив обстановку, он дал понять своим приближенным. Где они, где эти бездарные секретари и кто подбросил ему это странное чтиво?

Гнев шахиншаха сразу же заприметил адъютант. В красивом кителе, расцвеченном всеми красками Востока, он стоял на почтительном расстоянии от трибуны, ровно настолько, чтобы, с одной стороны, не мешать грозному вершителю судеб его страны блистать на подиуме, а с другой — находиться всегда под рукой, если в этом вдруг возникнет необходимость.

Такая потребность появилась, — он сразу понял, — годы выучки и опыта взяли свое. Дал знак кому-то, и какой-то подручный шаха, находившийся в зале, раскрыл папку, которая у него была всегда при себе, покопался в ней и извлек оттуда несколько листов речи шаха на Генеральной Ассамблее ООН. Быстро, по-военному он направился к трибуне и протянул листки с речью разгневанному оратору.

А потом, как будто ничего не случилось, шах начал по ним зачитывать свою речь.

Но его уже почти никто не слушал. Дипломаты, гости, журналисты, публика, — словом, все присутствовавшие в зале весело обсуждали то, что в эти минуты произошло у них на глазах…

Некоторые речи можно, конечно, произносить экспромтом. Но и здесь следует сказать, что самое лучшее выступление «без подготовки» — это хорошо подготовленное и продуманное выступление.

А если речь читается по бумажке, то в этом нет ничего удивительного, и такое чтение вовсе не означает, что оратор не может выступать без бумажки. Он спокойно это сделает, но иногда слишком уж велика значимость и чересчур важны сами формулировки того, о чем он говорит, что лучше всего их зачитывать. Кроме того, при зачтении речи мысли излагаются компактно, экономится время большой и авторитетной аудитории. Если те же мысли любой оратор будет доносить до слушателей без бумажки, только с помощью своего ораторского искусства, то на такое красноречие у него уйдет скорее всего больше времени.

Контакты и контактность

Дипломатическая деятельность предполагает поддержание непрерывных контактов с представителями другого государства или государств в зависимости от конкретных обязанностей сотрудника. Чем выше занимаемый им пост, тем чаще ему приходится встречаться с иностранными дипломатами для исполнения поручений своего правительства по инициативе другой страны.

Что это означает практически для дипломатических работников, для дела их подбора и подготовки? Означает то, что в самом складе характера этого человека должно присутствовать и такое качество, как контактность. Не могут успешно осуществлять дипломатическую работу те, у кого отсутствует данное качество.

Если дипломат воспринимает встречу с иностранным представителем как что-то вроде стихийного бедствия, то он плохо приспособлен, а то и вовсе не приспособлен к оперативной дипломатической работе, хотя, возможно, и в состоянии выполнять поручения, не требующие, как говорят, выхода вовне.

Объективность требует признать, что бывают случаи, я бы назвал их «случаями наизнанку», когда контактность переходит границы необходимого, разумного. Некоторые молодые дипломатические работники по какому-то внутреннему зову иногда разовьют такую энергичную деятельность по установлению контактов, которая выливается почти в бессмыслицу. Хорошо еще, если они могут поддерживать нужные по содержанию беседы. А если просто занимаются чаепитием или хождением на встречи, ничего и никому не дающие, то о таких работниках скорее всего пойдет молва не в их пользу.

Не допускать такой «бурной» активности молодого работника — это задача, которая должна решаться двояко. Во-первых, сам дипломат обязан уметь самокритично оценивать свою работу и видеть свои изъяны в ней. Это качество не последнее. Во-вторых, тем, кому он подчинен, следует добрым словом или наставлениями помочь ему встать на верную тропу.

В работе некоторых дипломатов обращает на себя внимание какое-то иногда неуемное предрасположение к выполнению чисто протокольных функций. Мне приходилось встречать в наших зарубежных учреждениях людей, которые готовы непрестанно ходить на приемы, культурные мероприятия, торжественные церемонии и т. д. Что ж, все это тоже входит в функции дипломата, и подобные любители протокольных встреч даже неплохо их выполняют.

Однако таким работникам почему-то не рискнешь дать серьезное поручение политического характера, например проведение встречи по важному вопросу с представителями другого государства, поскольку нет гарантии, что они должным образом справятся с этим поручением. К счастью, случаи такие нечасты, и если в результате надлежащего руководства дипломат преодолевает указанный недостаток, то он становится полноценным работником.

Нельзя, конечно, сказать, что протокольные функции — идет ли речь о министерстве иностранных дел, посольстве, консульстве или о других учреждениях государства — являются маловажными. Отнюдь нет. Эти функции, если их понимать правильно, имеют большое значение. Но они, как и сам протокол, должны быть подчинены политическим задачам.

Одни и те же протокольные мероприятия могут быть по форме одинаковы. Однако в зависимости от отношений с соответствующим государством они проводятся по-разному в том, что касается уровня и числа вовлекаемых людей, а также направленности бесед во время встреч. Наконец, различия могут быть и в смысле частоты протокольных мероприятий, атмосферы, в которой они проводятся.

Обычно заниматься протоколом вменяется в обязанность специально выделенным лицам, которые подготовлены для такой работы. Правильно выполнять важные протокольные функции могут только люди, имеющие опыт дипломатической деятельности и проявившие себя на ней положительно. Это обстоятельство, как правило, учитывается в дипломатических учреждениях большинства государств.