«Доктору Дитриху» было нетрудно сориентироваться среди небольшого числа немецких судов, которые находились во второй половине дня в порту. Он имел документы судоходного инспектора и мог вести переговоры с капитанами судов. Одним из крайних у причала стоял пароход «Виддер». «Доктор» быстро договорился с капитаном, чтобы его доставили на судно на моторном катере. Поднявшись на борт, он сразу прошел в радиорубку.
— Ну что, получили вы передатчик «AFU?» — обратился он к радисту.
— Так точно, — отрапортовал радист, который был послан на пароход из резидентуры в Гамбурге.
«Доктор» попросил его связаться с Гамбургом и проверить надежность связи. После этого он договорился с капитаном, что прибудет на судно сразу после полуночи. Цели своего визита он ему, конечно, не сообщил. Таким образом, к приему «Блюхера» все было готово.
Выйдя из порта, «доктор Дитрих» направился на улицу Клингенберггатен, 7, где у него в полночь было назначено свидание с тремя другими «коммивояжерами» из числа завербованных майором Бенеке. Окна дома выходили в ту сторону, где был расположен аэродром Форнебу. Чуть правее, на крышах соседних домов, были видны автоматические зенитные установки норвежцев, а дальше, за ними — часть крепости Акерхюс и портовые сооружения. Немцы решили оставаться в рабочих кабинетах всю ночь, до утра. В 5.00 утра, одновременно с началом вторжения, должна была заработать и новая «военная организация» абвера.
Задолго до рассвета со стороны моря послышалась отдаленная канонада. Все сразу же подумали, что немецкие корабли попали под огонь норвежских кораблей или береговых батарей. Но точно никто ничего не знал. Напряжение росло.
Перед рассветом «доктор Дитрих» покинул своих коллег, проник в порт и поднялся на борт «Виддера». Когда появился «Блюхер», он установил связь с Гамбургом и начал сообщать начальству о происходящем. Сообщения посылались с паузами в несколько минут, сначала зашифрованные, а затем и клером. «Дитрих» тщательно прокомментировал посадку самолетов ВВС и сообщил о контрмерах, принятых норвежцами. С борта парохода он имел прекрасный обзор всей припортовой части Осло, аэродрома и его окрестностей. С момента появления над Осло первого немецкого самолета до исхода дня 3 апреля Гамбург получил примерно 250 донесений, которые были тут же препровождены в управление абвера в Берлине, а оттуда — в ставку верховного главнокомандования.
Приблизительно через час после поступления первых донесений ставка запросила Гамбург о том, кто дает эти «замечательные» сообщения. Отвечая на телеграфный запрос, «доктор Дитрих» отстучал: «Старший лейтенант К…ф».
Это были первые сведения об обстановке в Норвегии, полученные ставкой после начала наступления, и они были куда более исчерпывающими, чем донесения оперативного штаба Фалькенхорста. Можно смело сказать, что если бы не импровизированная информационная деятельность «доктора Дитриха», то гибель «Блюхера» и срыв графика высадки воздушного десанта создали бы для ставки верховного командования в Берлине и штаба фон Фалькенхорста в гамбургской «Эспланаде» исключительно большие трудности.
Было уже около половины седьмого, когда офицеры абвера, сидевшие на Клингенберггатен и ничего не знавшие об обстановке, увидели несколько транспортных самолетов, заходящих на посадку на аэродром Форнебу. Спустя несколько минут низко над городом прошли новые самолеты.
На улице перед домом и на площади Фритьофа Нансена собралось много людей. Но они мгновенно разбежались, едва увидели немецкие бомбардировщики. Они спикировали на крепость Акерхюс. Две бомбы взорвались на крепостной площади, другие — где-то в стороне. Затем на какое-то время в городе воцарилась жуткая тишина. Никто из абверовцев на Клингенберггатен не знал, что Осло уже в руках победителей, а выйти на улицу они не решались. Лишь в 17.00 руководители военной организации абвера в Норвегии покинули свое закамуфлированное убежище и направились в германскую миссию.
Квислинг — английский агент
Жители Осло еще долго не могли прийти в себя. Им казалось, что все это — сон. Почти молниеносно щупальца Гитлера опутали норвежскую столицу. Первые серо-зеленые шинели появились на центральной улице Осло уже в 12 часов дня. Это были трое солдат с легким пулеметом на треноге. Вокруг них тут же столпился народ. Одни глазели, другие отчаянно ругались, более осторожные проходили мимо. Обстановка была действительно невероятной и вместе с тем почти гротескной. Одного немецкого подполковника по пятам преследовали несколько падких до сенсаций американских репортеров. Им повезло: они наткнулись на представителя командования, а точнее, на самого подполковника Польмана, который милостиво разрешил американцам пользоваться кинокамерой. Так возник фильм, в котором были запечатлены и посадка самолетов на аэродроме Форнебу, и поднятие флага на здании германской миссии. Некоторые события происходили так быстро, что журналисты несколько раз просили подполковника «повторить сцены», с тем чтобы можно было запечатлеть все.
Едва уразумев смысл происшедшего, жители Осло услышали в 19 часов 32 минуты по радио голос Квислинга. Он сообщил, что взял власть в свои руки, и потребовал прекращения борьбы. Выступление Квислинга оказалось неожиданным сюрпризом не только для самих норвежцев, но и для немцев. Майор Бенеке лучше других был осведомлен о Квислинге и сразу же понял, какой губительный вред может причинить норвежский майор немецким интересам. Именно Бенеке подготовил и передал главному командованию точные характеристики и свои предварительные соображения в отношении руководящих норвежских политиков и военных. Между прочим, против фамилии Квислинга там стояло буквально следующее: «Известен как фанатик, не играет никакой роли».
В это время Бенеке был целиком занят решением военных задач. Нужно было срочно расширять агентурную сеть, посылать своих людей с разведывательными целями по всей стране, и прежде всего в Конгсвингеру и к шведской границе, с тем чтобы как можно больше узнать о дислокации и передвижениях норвежских войск, о настроениях шведов и о соотношении сил.
11 и 12 апреля немцы были готовы покончить с Квислингом. Бенеке использовал малейший повод для того, чтобы втиснуть в свои донесения любые доводы о том, какую опасность для немцев представляет деятельность Квислинга. 13 апреля он собственноручно подготовил рапорт о новом «главе правительства». В этом рапорте о Квислинге не было сказано ни одного положительного слова.
Бенеке знал, что его сведения будут использованы на самом высшем уровне, и прежде всего для информации фон Фалькенхорста и его штаба, а также германского уполномоченного на переговорах со специальными представителями из Берлина. И Бенеке не мог не использовать этот шанс.
Сведения о том, что Квислинг до того, как вошел в состав правительства от крестьянской партии, предлагал коммунистам, а позднее и социалистам, свои услуги в качестве «военного организатора», должны были, по мнению Бенеке, резко снизить интерес к нему со стороны германского генерального штаба. Обе партии отказались в свое время от его «услуг» и считали его закамуфлированным английским шпионом. Уже одно это начисто лишало его всякого доверия немцев.
Майор Бенеке не удовольствовался только этими «разоблачениями». Как следовало из его рапорта, Квислинг в свое время являлся центральным объектом очень крупных газетных скандалов. И майор тщательно перечислил их все.
В соответствии с выводами Бенеке правительство Квислинга создавало для Германии исключительно большие трудности. Такого рода мнения он слышал от представителей всех слоев населения. Настоящие друзья Германии, писал он, глубоко потрясены приходом Квислинга к власти. «Мы так верили в Германию, — заявляют они, — в ее величие и силу. Но тот, кто посоветовал Германии иметь дело с Квислингом, очевидно, является агентом Британии».
В день вторжения Бенеке случайно разговорился с одним норвежцем, и тот поведал ему, что сотни молодых норвежцев отправились из Осло на север, чтобы продолжать борьбу. Один «вполне заслуживающий доверия и рассудительный человек» сказал Бенеке, что норвежский народ отнюдь не желает воевать с Германией, но он пойдет на борьбу с Квислингом.