— Я что, мне без разницы, — юнец пожимает плечами.

Взяв со стула куртку, Питер целует Морин в щеку:

— Ты с ней полегче. С Кэти.

— Иди-иди. Тебе пора на урок.

Морин смотрит, как один из стареньких "фордов" выкатывается с площадки — за рулем сидит ученик.

И буквально через несколько секунд после того, как машина скрывается из вида, Морин замечает подержанный красный "мини-метро" Кэти Эдуарде, она подъезжает именно туда, откуда только что выехал "форд". Раздается скрип тормозов, но Кэти не спешит выходить. Она тщательно поправляет прическу, смотрясь в зеркало заднего обзора. Еще минута уходит на легкий макияж. Именно эта минута заставляет Морин принять окончательное решение.

Когда Кэти входит в кабинет, Морин даже не поднимает голову.

— Здравствуйте, миссис Бак. Простите, что немного опоздала. Но я смотрю, клиент все равно еще не подошел. Так что ничего страшного, да?

— Одну минуточку, Кэтрин.

Морин помечает в своем распорядке на сегодня: позвонить в рекламный отдел местной газеты, пусть дадут объявление, что их школе требуется инструктор по вождению. И только после этого поднимает голову. Улыбка на лице Кэти Эдуарде мгновенно исчезает.

--

К концу дня Чарли насчитал трех посетителей. Первым был подросток, он купил только пузырек синей краски за два двадцать пять. Вторым явился один чудак лет шестидесяти пяти, с бородкой, как у амишей[107]. Он с воинственным прямо-таки дружелюбием минут тридцать до мельчайших деталей обсуждал с Чарли "эпохальные" немецкие, а затем и все остальные европейские локомотивы, затем отбыл, так ничего и не купив. Последней зашла модно одетая молодая женщина, видимо, работница какой-то фабрики, ей нужно было купить подарок для мужа. На клочке бумаги было записано, что именно требуется: модель водонапорной башни "YJ-628" из стекловолокна, с мелкими деталями из меди. Все это упаковано в симпатичную металлическую сеточку. На всю покупку у женщины уходит три минуты, на остальные товары она едва взглянула.

Доход от сегодняшней торговли не слишком велик, констатирует Чарли. И тут же успокаивает себя тем, что ему нужно еще утвердиться, встать на ноги. Успех не приходит сразу. Про его магазин люди постепенно узнают, первые покупатели расскажут друзьям, те — своим. Чарли уверен, что народ к нему пойдет.

Незадолго до половины шестого, когда Чарли решил закрываться, на улице начинает моросить дождь. Еще и дождь… Настроение у него слегка омрачается. Под прилавком стоит плоская карманная фляжка с бренди, к которой Чарли весь день регулярно прикладывался. Отсутствие Морин отзывается в нем постоянной болью, и физической тоже: в животе что-то давит и жжет, и мучает легкая тошнота. На улице, в серой клочковатой сырости вдруг возникает полицейская машина, затемненные стекла плотно закрыты. Из машины вылезает полицейский и направляется к магазину. Почему-то снова несколько раз срабатывает сигнализация. Кто-то уже сообщил в полицию? Чарли быстро зашвыривает фляжку с бренди в ящик; может, ему тоже "не положено", хотя он и владелец магазина? Может, к ним поступил сигнал? Он тут же отбрасывает эту идиотскую мысль и готов уже храбро водрузить фляжку на прежнее место.

Полицейский подходит ближе, и Чарли видит его лицо. Полицейский снимает фуражку, под которой оказываются довольно жидкие рыжие волосы. Чарли наконец понимает, что это его собственный сын.

Первое желание Чарли — скорее спрятаться, убежать в подсобку, притвориться, что его нет. Гнев, горечь попранного отцовского достоинства комком стоят в горле, этот комок невозможно проглотить. Но Чарли понимает, что Роберт уже увидел его. Значит, бежать поздно. Роберт входит в стеклянные двери. Чарли не видел сына всего два года, но как же он изменился… даже постарел. Волосы, прижатые фуражкой, едва прикрывают намечающиеся залысины.

— Привет, пап.

Роберт, сложив руки, осматривает магазин беглым равнодушным взглядом. За этот взгляд Чарли готов вышвырнуть Роберта вон, но так тоскливо оставаться в одиночестве в этот торжественный день. И вдруг Чарли ловит себя на том, что на самом деле рад видеть сына.

— Я смотрю, у тебя даже сигнализация есть?

— Откуда ты узнал, что я здесь?

Роберт удивленно поднимает брови:

— Мама сказала.

Сам Чарли часто вспоминает о Морин, но ему как-то не приходило в голову, что ей тоже интересна его жизнь, робкая радость наполняет Чарли: кто-то все же оценил его усилия. Он смотрит на Роберта и вспоминает тот вечер в Уоппинге. Мальчик весь как-то отяжелел, в нем почти не осталось ничего юношеского. Господи… Чарли внезапно осознает, что сын его уже совсем взрослый мужчина, которому уже не так далеко до тридцати.

Чарли нехотя, но все же выходит из-за прилавка:

— Рад тебя видеть, сынок.

Роберт кивает:

— Я тоже страшно рад, папа.

Расстояние между отцом и сыном то чуть сокращается, то чуть увеличивается, но ни один не в силах переступить невидимую черту, за которой можно обнять друг друга. Чарли трогает рукой серебряные цифры на плече сына — его личный полицейский номер:

— Какие красивые, а как блестят…

— Смотри, что я тебе еще покажу.

Роберт снимает куртку. Под ней Чарли видит на погоне зигзаг из трех дротиков.

— Что это?

— Это означает, что я сержант, папа. Меня повысили в звании. Я у них на хорошем счету.

Чарли отчаянно борется с собой, и все-таки ему удается выдавить:

— Ну что ж… ты молодец, Роберт. Я всегда…

— Ты всегда — что?

Чарли улавливает нотку раздражения в голосе сына и чувствует разъедающую все нутро горечь печали.

— Прости меня, Роб. Я ведь никогда особо в тебя… не верил.

Роберт лишь кивает — ни единого намека на то, что он понял, как трудно далось отцу это признание.

— У меня сегодня выходной. Дай, думаю, зайду посмотрю, что там мой папа затеял.

— А-а.

— Ну и как идут дела?

— Пока не очень. Ведь я только открылся. Сегодня — первый день.

— Я знаю. Я тут кое-что тебе принес.

Он протянул Чарли небольшую коробку. Чарли сразу вспыхивает от удовольствия. Он знает, что это за подарок, и кидает взгляд на одиноко стоящий на полке корпус локомотива "Лик энд Мэнсфилд". Наконец-то… Сейчас он получит двигатель, обещанный Робертом много лет назад. Молодец сын, сдержал слово.

Чарли нетерпеливо вскрывает коробку, внутри — полиэтиленовый пакет. Он вытаскивает то, что в нем лежит. Прозрачное пресс-папье с вделанной внутрь моделью отеля "Майами" и какая-то одежда в целлофановой упаковке. Чарли вскрывает упаковку, это футболка. Многословная надпись на груди: "Мой сынок привез мне из Флориды только эту паршивую футболку". Чарли вежливо улыбается.

— Остроумно.

— Смешно, правда? — спрашивает Роберт, беря в руки миниатюрный огнетушитель, потом от нечего делать его рассматривает. — Надеюсь, у тебя все наладится.

— Ну да, нужно, чтобы прошло какое-то время. Как ты, Роберт? Как живешь?

— Нормально.

Роберт поднимает голову и видит на полке, позади отца, свой подарок, который тот поместил отдельно от всего, на почетное место. Чарли видит, как взгляд Роберта теплеет, наконец-то сын смело смотрит ему в лицо, не отводя глаз.

— Знаешь, мне очень жаль, что между нами все так… повернулось, папа.

— Может, теперь все повернется иначе?

— Ты думаешь?

— Надеюсь.

— А знаешь, у меня для тебя еще один сюрприз.

Он поворачивается к наглухо закрытой машине и машет рукой. Дверь тут же распахивается, и оттуда вылезает женщина. В первый момент Чарли даже не понял, кто это. Ничего похожего на панковский "ирокез" и одежда другая, совсем не та, про которую он обычно говорил Морин "это нечто". Она одета модно и красиво, у нее красивая аккуратная стрижка; отглаженные джинсы, длинная синяя шерстяная кофта. Женщина поманила кого-то из распахнутой двери, и оттуда выскочил парнишка лет пяти и побежал за ней следом. Только в этот момент Чарли наконец осенило…