Воспитание сыновей Радищева взял на себя его брат, советник архангельской таможни Моисей Николаевич. Он хотел даже выйти в отставку, чтобы посвятить себя воспитанию племянников.

Моисей Николаевич писал Воронцову о своем брате: «Если б возможно было мне применяться состоянием своим с ним, то б минуты не подумал, дабы его возвратить в объятия любезных нам родителей и несчастных его детей…»

Старшие сыновья Радищева — Василий и Николай — готовились к вступлению на военную службу. В детски почтительных письмах к Воронцову, в которых они сообщали ему о своих школьных успехах, они писали, что собираются стать «полезными сынами отечества» и «добрыми гражданами»…

Идеалы отца были, как видно, рано восприняты сыновьями.

«Аристократией» Илимска были полицейские чины — мелкие людишки, те самые «согбенные разумы и души», которых Радищев всегда сторонился.

В Илимск иногда наезжали члены Киренского земского суда (уездный город Киренск был в 500 верстах) — исправник Ковалевский и заседатель Деев. Ковалевский, добродушный, честный человек, скоро стал другом дома. Сын его, Саша, целый год жил у Радищева — «воспитывался» в культурной и просвещенной семье.

Заседатель же Деев во хмелю приставал к Радищеву: «починай кубышку, Александр Николаевич», — он ждал от Радищева «подарка» за свою доброту к ссыльному. В простоте душевной заседатель был уверен, что сослали Радищева за взятки, что Радищев, следовательно, богат.

Новый исправник, занявший место Ковалевского, также решил, что Радищев «скупится», не хочет «починать кубышку». Не раз грозил он Радищеву, напоминая, что от исправника во многом зависит спокойная жизнь ссыльного.

Кругом этих людей не исчерпывались связи Радищева с внешним миром. Не говоря уж о постоянной переписке с Воронцовым, он и в Сибири приобрел новые знакомства.

В те времена в Иркутске жил естествоиспытатель Эрик Лаксман. Радищев вел с ним деятельную переписку. Кроме того, Радищев познакомился с «российским Колумбом» Григорием Шелеховым, замечательным исследователем восточных окраин России, достигшим одним из первых русских путешественников берегов Америки.

Через Илимск проезжали участники экспедиции Биллингса — натуралист и рисовальщик. Они двигались от Чукотского носа через Якутск, плыли по Илиму в лодке. Натуралист вез чучела птиц и животных, рисовальщик — виды полярных стран.

Встреча с этими людьми была большой радостью для Радищева. В беседе с ними он мог до известной степени удовлетворить свой живой интерес к естественным наукам, да и сама экспедиция не могла не интересовать его, мечтавшего самому заняться исследованием малоизвестных земель. Иосиф Биллингс, капитан-лейтенант русского флота, был назначен Екатериной II начальником астрономической и географической экспедиции, ставившей своей целью пройти в Берингово море и к северо-западным берегам Северной Америки и исследовать северо-восточные берега Сибири. В сентябре 1789 года Биллингс вышел из Охотска, ему удалось доплыть до залива св. Лаврентия. Часть экспедиции продолжала свои исследования на море, а другая часть, с Биллингсом во главе, сухим путем исследовала Чукотскую землю. В феврале 1792 года экспедиция закончила свое путешествие, составив описание Охотского моря, Алеутских островов и берегов Америки.

Радищев был человеком деятельной жизни. Безделье всегда тяготило его. И здесь, в ссылке, он старался заполнить дни полезными занятиями.

Еще в Лейпциге он приобрел довольно обширные познания по медицине. Теперь они пригодились ему. Слава о нем как о добром и изрядном лекаре вскоре разнеслась далеко за пределы Илимска.

Он вылечил молодого зверолова Фому, сильно обморозившегося на охоте. Лечил он и тунгусов.

В Илимск с Радищевым поехал по собственному желанию один из бывших крепостных его отца — Степан Дьяконов. Радищев обучил его всему, что знал сам в области медицины, и впоследствии, когда Радищев уехал из Илимска, Дьяконов остался в Сибири в качестве лекаря.

Дома Радищев устроил у себя химическую лабораторию.

Он старался не отставать от культурной жизни, из которой его насильственно вырвали. В письмах просил присылать новые книги, журналы.

Письма Радищева Воронцову из Илимска — это подробная летопись его жизни в изгнании, полная дружеской откровенности, часто — задумчивой грусти и почти всегда — жадного стремления к разумной, полезной и деятельной жизни.

Вот он пишет Воронцову о том, что сделался заправским хирургом, причем «добрая воля», по его словам, заменяет ему недостаток знаний.

Естественные науки и в первую очередь минералогия и ботаника особенно привлекают к себе его внимание. Он занимается ими с неослабным интересом и увлечением.

Не раз выражает он в письмах сожаление, что недостаточно хорошо знает эти науки.

Он мечтает, что ему удастся найти места, в которых он увидит «первозданный хаос природы». Тщательно и упорно собирает он у местных жителей сведения о месторождении железных, серебряных и медных руд, о селитре в известковых горах. Но местные рудознатцы ревниво хранят свои секреты и неохотно делятся ими.

Услышав, что в 50 верстах от Илимска, вверх по реке, находятся залежи железной руды, он совершает с сыном поездку в эти места.

«С мужеством аргонавтов» добираются они до цели своего путешествия, но лукавый проводник, вместо того чтобы привести их к рудным месторождениям, завел их в труднопроходимые дебри заболоченного леса, в котором они долго плутали, так и не найдя ничего.

С целью минералогических изысканий Радищев отправляется на Тунгуску. Обследуя по соседству с Тунгуской горы, он уносится мыслью в те времена, когда земля была «пустынна и одинока».

Он строит планы — заняться летом составлением гербария и просит Воронцова помочь ему необходимыми книгами.

С огорчением сообщает он Воронцову о смерти Лаксмана, который, как он пишет, был для него находкой в его занятиях естественными науками и с которым он имел постоянную переписку.

Он занимается садоводством и огородничеством. Но климат в Илимске мало подходил для этих занятий. В июне по ночам еще бывали заморозки, а днем до 20 градусов жары. Лето — короткое и тропически жаркое. А уже в августе он сообщает Воронцову: «Сегодня у нас снег…»

Вскоре по приезде в Илимск Радищев взялся за перо, как за средство наполнить и осмыслить творческим трудом свое ссыльное существование в глухом сибирском захолустье.

И здесь круг его литературных работ был обширен и разнообразен.

В Илимске Радищев написал большой философский трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии», начав над ним работу 15 января 1792 года, то-есть через двенадцать дней после приезда в ссылку. В Илимске же он работал над поэмой «Ангел тьмы», написал «Сокращенное повествование о приобретении Сибири», «Письмо о китайском торге».

Его письма из Илимска Воронцову полны просьбами о присылке книг, необходимых для работы.

Самое крупное по объему и самое значительное по содержанию из написанных в Илимске произведений — трактат «О человеке». Этот трактат, наряду с «Путешествием» наиболее полно раскрывающий философские воззрения Радищева, поражает прежде всего широтой его образованности, разносторонностью его интересов и знаний. Выше говорилось, что Радищев был одним из образованнейших людей своего времени. В трактате он широко использует французскую, немецкую и английскую философскую литературу XVIII века, сохраняя при этом полную самобытность и оригинальность творческой мысли. Свои обширные познания в области истории и философии, в области физиологии, анатомии, химии, физики, ботаники и минералогии он обобщил в трактате «О человеке», сделав их острым и сильным оружием в борьбе за передовое, материалистическое мировоззрение.

В трактате «О человеке», как и во всех других своих произведениях, как и во всей своей деятельности, Радищев выступает не как кабинетный философ, не как исследователь отвлеченной философской проблемы, а как активный борец с ненавистным ему бредоумствованием мистических учений, с реакционным направлением философской мысли. Еще в «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищев писал: «Весьма полезной бы был труд писателя, показавшего нам из прежних деяний, шествие разума человеческого, когда сотрясший мглу предубеждений он начал преследовать истину да выспренностей ея, и когда утомленный, так сказать, своим бодрствованием, растлевать начинал паки свои силы, томиться и ниспускаться в туманы предрассудков и суеверия. Труд сего писателя бесполезен не будет: ибо, обнажая шествие наших мыслей к истине и заблуждению, устранит хотя некоторых от пагубныя стези и заградит полет невежества…»