— Увольте, Петр Самойлович, увольте. — В глазах Скорнякова недружелюбно блеснул огонек. — Я вас не обвиняю. Я вас призываю к совершенствованию АСУ. Совершенствованию! И немедля! АСУ недостаточно испытана в работе на максимальном режиме, когда цели, перехватчики, ЗУРы пойдут косяками. И потом это ваше любимое: «Машина думает». Думает только человек — сознательное существо. Человек был и остается главным. АСУ только помогает человеку, выполняет его программы, решает сложные задачи. Это бесспорно. А то мы скоро докатимся до идеализма.

Скорняков отчетливо осознавал, что АСУ знает слабее Лисицына. После назначения командующим он сразу же засел за техническое описание комплекса «Сапфир», с помощью Лисицына и инженеров пытался читать сложнейшие схемы, стараясь сжать время на их изучение и освоение. Времени и до этого ему не хватало, а теперь и вовсе… Трудно говорить на эту тему с Лисицыным, очень трудно. Но что делать? Будем учиться и… будем учить.

— И все-таки, Анатолий Павлович, — продолжал Лисицын, — мне кажется, что вы недооцениваете АСУ. За ЭВМ большое будущее. Недавно прочитал, что за рубежом начата разработка ЭВМ пятого поколения. В их основу будут положены сверхбольшие интегральные схемы, что позволит увеличить память в десять тысяч раз. Эти ЭВМ будут отличаться малыми размерами и способностью самостоятельно устранять неисправности. Компьютеры будут «понимать» речь и печатный текст на всех языках, осуществлять переводы и даже принимать жалобы на самочувствие и выдавать рецепты лечения. Я бы посоветовал вам побольше верить АСУ. Как человеку доверять! Не посчитайте меня назойливым, но я от всего сердца желаю вам побыстрее освоить АСУ, психологически перестроиться, если хотите, при выработке решения на ведение боя. К сожалению, не все поняли, что пришло другое время — полное доверие АСУ.

Это трудная перестройка психологии руководителя, но она необходима!

— Поехали-полетели! Кто сомневается в надежности АСУ? Я? Вы не правы! Я еще раз говорю вам: никакая АСУ не заменит человека. Действительно, человек с появлением кибернетики и электроники приобрел верного и надежного друга — ЭВМ. Да, человек стал сильнее. И тем не менее он остается самим собой. Человеку доверено принимать решение. Человеку, Петр Самойлович! Все мы и наши подчиненные верим АСУ. И эта вера налагает на науку, на людей, обслуживающих систему, высокую ответственность. Продукция «Сапфира» не подвергается проверке ОТК, она ложится в основу принятия решения соответствующим начальником. Наш с вами ОТК — совесть. Совесть тех, кто закладывает программу в АСУ, и тех, кто ее обслуживает, и тех, кто ею пользуется. Любая ошибка, малейшая неточность программистов невольно приведет к неверным выводам АСУ, к ошибочным рекомендациям, а, следовательно, все это может обернуться тяжелейшими непредвиденными потерями, приведет к невыполнению боевой задачи.

Скорняков принялся ходить из угла в угол, изредка останавливаясь, чтобы отхлебнуть глоток чаю. «Да, — размышлял он, — разговор давно назрел, и хорошо, что сегодня довелось и выслушать Лисицына, и высказать свое отношение к АСУ».

— Нельзя же так — «машина рассчитает», «машина выдаст», «машина не ошибается». Отучим людей думать, считать, решать задачи. Думать! Вот чего я опасаюсь. К чему этот особый клан «асушников» на КП? Вы правы, Петр Самойлович, машина не ошибается. Но точности выводов ЭВМ в целом должны предшествовать точные вводы в АСУ. Не ввели в АСУ два-три параметра, не учли внезапно появившиеся цели — АСУ выдаст ошибочные рекомендации. А мы верим АСУ! Верим, как надежным, честным людям. Ведь машина требует абсолютной честности, точнейших программ, впитавших в себя все, что известно на данную секунду. И тот, кто пренебрегает этими требованиями, должен рассматриваться не только как человек, допустивший ошибку, но и как нарушитель нравственного кодекса! Наша служба, как никогда ранее, немыслима без таких обязательных качеств, как добросовестность, исполнительность, гражданское мужество в признании ошибок, терпимость к замечаниям, к чужому мнению.

Подбором специалистов на АСУ занимался Лисицын, никому больше не доверяя. Как и следовало ожидать, среди хорошо подготовленных молодых офицеров попало несколько человек, не пригодных к работе. Казалось бы, нужно признаться в своей ошибке и отправить их к местам прежней службы. Лисицын же, закусив удила, встал на их защиту, — мол, люди окончили вузы по профилю АСУ и им-де замены нет. Потребовалось вмешательство члена Военного совета Снежкова, Лисицын признал, что был не прав.

В дверь постучали. В комнату вошел офицер связи с папкой для срочных телеграмм. Скорняков подал знак, и дежурный, положив папку на стол, бесшумно вышел.

— Садитесь, Петр Самойлович, — предложил Скорняков. — Посмотрим, какие новости на наши головы. — Он раскрыл папку, вынул несколько служебных бланков и углубился в чтение; на одних он писал указания замам и другим начальникам, на других просто расписывался. Два последних документа отложил в сторону и перечитал их. «Просим срочно сообщить ваше мнение на представление тов. Лисицына Петра Самойловича к государственной премии за активное участие в установке и испытаниях автоматизированной системы управления «Сапфир». Вон оно что! Интересно, знает ли Лисицын об этой телеграмме? «Срочно сообщить». Все срочно. Однако обсудить на заседании Военного совета, выслушать мнение специалистов. Успеется.

Вторая телеграмма была связана с начальником АСУ «Сапфир» подполковником Смирновым, его предполагалось забрать в главное управление. Скорняков молча передал телеграмму Лисицыну; тот скользнул взглядом по бланку и, не дочитав текста, вскочил.

— Ни в коем разе! Не отпускать, товарищ командующий! — У Лисицына глаза блестели, тонкий хохолок на голове поднялся и стоял торчком. — Учили, готовили, мучились — и на тебе! Забирают! А кто за АСУ отвечать будет? Смирнов — лучший асушник, пожалуй, единственный, кто знает систему до последнего винтика!

— На повышение, Петр Самойлович, забирают, грех не отпустить. Да и жена у Смирнова, как мне доложили, очень больна, часто в Москву ездит на лечение.

— У многих жены больны!

— Но у Смирновой какая-то редкая болезнь. Давайте отпустим.

— Нет, нет! — Лисицын замахал руками. — Развалим АСУ без Смирнова! У Смирнова большие потенциальные возможности.

— Возможности… Не по-людски это, Петр Самойлович.

— За КП и АСУ отвечаю я, позвольте мне решать подобные вопросы. Если прикажете, тогда… Тогда увольте меня от АСУ!

— Заместитель Смирнова подготовлен? — спросил Скорняков.

— Что вы, Анатолий Павлович! Заместитель не то, он вряд ли освоит систему так, как Смирнов. Самовлюбленный зазнайка. Нет-нет! Пусть Смирнов остается, а может, через год… Посмотрим.

— Кто же подбирал заместителя?

— Подсунули, знаете ли. — Лисицын виновато опустил глаза и, стараясь побыстрее заполнить паузу, сказал: — Хотим мы этого или нет, нужна система отбора людей. Я имею в виду прежде всего руководителей современных коллективов, ведущих деятелей науки. Да, нужен отбор. Психологический. Тестовый. Интеллектуальный, Наследственный.

— Опять гены?

— Да, гены. Недалеко то время, когда начнется «генетическое облагораживание» человека. Будет создана элита руководителей, без этого общество будет топтаться на месте.

— Вы согласны с Холдейном и его идеалом человека, созданного генетическими методами? — настороженно спросил Скорняков, наклоняясь к Лисицыну.

— В основе — да! Человек будущего станет рационально интеллектуален, менее подчинен эмоциям.

Скорняков поморщился, потер подбородок. Поехали-полетели… Конечно же, сегодня, когда наука и техника так мощно врезаются в жизнь общества, формируется новый человек… Он не знает войны, не ощущал голода, не скорбел по потерям близких. Он живет в материальном и нравственном комфорте, имеет возможность много читать, видеть, ездить, слушать; он знает гораздо больше, чем его предшественники. Технически подготовлен. Интересно, счастливее ли он, чем его предки, тех, кто жил двадцать, тридцать, пятьдесят лет назад? Ощущает ли он счастье вообще? А что, если он возьмет с собой в новое столетие те пороки, которые были до него и при нем? Нет, нет! Этого нельзя допустить! А как уберечь его от этого? Как, если молодые видят эти пороки, видят разрастающуюся, словно бурьян на пустыре, показуху, которая разлагает людей и мешает нашему великому делу — строительству нового общества, воспитанию нового человека…