Нобель, слушавший меня с все большим и большим интересом, закивал головой.

— Так вот, Людвиг Эммануилович, — продолжил я, — подобные двигатели в большом количестве в самое ближайшее время начнут изготовлять, сначала на заводах Югороссии, а потом и в самой Российской империи. Если мне память не изменяет, то вы, Людвиг Эммануилович, владеете в Санкт-Петербурге сталелитейным и котельными заводами, которые не раз выполняли заказы военного ведомства, — сказав это, я про себя подумал, что в наше время этот заводской комплекс на Выборгской стороне называется «Русским дизелем». — Так вот, почему бы вам, Людвиг Эммануилович, не начать производство этих новых двигателей на вашем заводе на Большом Сампсониевском проспекте?

Нобель задумчиво посмотрел на меня, потом улыбнулся и сказал:

— Александр Васильевич, я взрослый человек и коммерсант. Я полагаю, что предлагая мне такое выгодное дело, вы обязательно что-то потребуете взамен. Я не ошибся?

— Вы не ошиблись, — ответил я будущему нефтяному королю России, — но мое предложение будет из категории тех, от которых деловые люди обычно не отказываются. Я знаю, что такой человек, как вы, всегда сумеет получить выгоду даже там, где другие коммерсанты отступятся.

Давайте вспомним, как вы и ваш брат стали владельцами нефтяного участка в Баку. Итак, четыре года назад вы подрядились поставить для военного министерства двести тысяч винтовок системы Бердана. Для прикладов этих винтовок требовалась ореховая древесина. Вы отправили своего брата Роберта на Кавказ, чтобы он подыскал там необходимое количество ореховых деревьев. Увы, Роберт ничего подходящего там не нашел. Чтобы компенсировать вашему брату зря потраченные средства и время, вы передали ему двадцать пять тысяч рублей. А он, обладая предприимчивым характером, поехал в Баку, где и прикупил на острове Челекен участок, в недрах которого на глубине всего двадцати пяти метров находились большие запасы нефти.

Вы, Людвиг Эммануилович, узнали, что в то время в Баку добычей нефти занимались две сотни человек, которые в полукустарных условиях добывали нефть и перегоняли ее на керосин. А отходы сжигали или просто сливали в Каспий.

В этом году вы с братом основали товарищество «БраНобель» — братья Нобель, которое приступило к промышленной добыче нефти и полной ее переработке. Я правильно все излагаю, Людвиг Эммануилович?

Нобель, слушавший мой монолог с отвисшей от удивления челюстью, судорожно сглотнул слюну, а потом, с неожиданно появившимся скандинавским акцентом, дрожащим голосом спросил:

— Ваше превосходительство, откуда?.. Откуда вы все это знаете? Ведь то, что вы сейчас рассказали, известно лишь нам с братом…

— Людвиг Эммануилович, голубчик, да вас лица нет! — воскликнул я. — Успокойтесь вы, ради бога… Давайте я вам успокоительного накапаю… Или вы предпочитаете что-нибудь посущественнее? Могу предложить коньячку…

Нобель через пару минут пришел в себя и уже нормальным голосом продолжил:

— Александр Васильевич, спасибо, не надо успокоительного. Поговорим лучше о вашем предложении. Я вижу, что вы человек серьезный, и с вами стоит иметь дело…

— Так вот, Людвиг Эммануилович, — продолжил я, — предложить мы вам хотим следующее. Нам известно, что помимо Баку на территории Российской империи имеются еще места, где возможна добыча нефти. Это Поволжье и Сибирь. Поволжье — близко, Сибирь — далеко… Но нефти там много.

И еще, нефтепродукты нам необходимы как можно быстрее. Поэтому первое наше вам предложение — наладить переработку нефти в Констанце, куда она в самое ближайшее время будет поступать из Плоешти. Мы поможем вам в строительстве завода и частично профинансируем это строительство. О деталях совместного проекта можно будет переговорить позднее. Над проектом нефтеперерабатывающего завода трудятся наши специалисты вместе с хорошо известным вам Дмитрием Ивановичем Менделеевым. Как вам мое предложение?

— Заманчиво, хотя и коммерческий риск присутствует, — задумчиво сказал Нобель. — Но без риска коммерции не бывает. У меня есть время на то, чтобы обдумать ваше предложение?

— Время есть, Людвиг Эммануилович, хотя его и не так уж много, — ответил я. — Но чтобы вы своими глазами убедились в том, какие дивиденды сможете получить, если примете наше предложение, вы можете познакомиться с нашей техникой и оценить ее возможности. Мы дадим вам сопровождающего, с которым вас пустят туда, куда обычный приезжий никогда в жизни бы не попал. Вы умный человек, Людвиг Эммануилович, и быстро все поймете.

И еще. Подумайте вот над каким нашим предложением. Не пора ли русским и югоросским промышленникам и предпринимателям создать некое объединение под условным названием «Российская торгово-промышленная палата», которое бы стало своего рода клубом по интересам, разрешало бы споры между российскими коммерсантами и отстаивало бы их интересы в спорах с зарубежными конкурентами? Мы полагаем, что русским людям, а таковым, как мне известно, вы себя считаете, пора уже начать экономическую и финансовую экспансию по всему миру.

Я нажал кнопку и сказал появившейся в дверях секретарше:

— Оформите господину Нобелю Людвигу Эммануиловичу временный пропуск на все наши объекты в Константинополе. И вызовите, пожалуйста, дежурного офицера по комендатуре. Если возможно, попросите, чтобы прислали подпоручика Кукушкина, он вроде сегодня должен дежурить…

Часть 4

ЕВРАЗИЙСКИЙ СОЮЗ

15 (3) августа 1877 года, утро.

Константинополь, госпиталь МЧС

Полковник Александр Александрович Пушкин и его дочь Ольга

Невеста великого князя Сергея Лейхтенбергского вернулась в Константинополь только ближе к полудню. Но и это время не пропало у Александра Александровича даром. С утра он нанес положенный в таких случаях визит военному коменданту города майору Никитину, потом снова побывал в госпитале, и уже в более спокойной обстановке встретился со своими находящимися там на излечении офицерами. На этот раз обошлось без концерта. Просто тихо посидели со штаб-ротмистром и корнетами и, втайне от медперсонала, вспомнили и помянули своих павших в боях товарищей. По счастью, Нарвский гусарский полк в особо жестоких сражениях не участвовал. Просто гнал и брал в плен в южной Болгарии деморализованные массы турок. А потому и его потери были относительно невелики.

Другой разговор зашел о потерях полков, штурмовавших Шипку и перевалы под Софией. Штаб-ротмистр, бывший тут почти с самого начала, рассказал, как один за другим круглосуточно на площадку у госпиталя садились залитые кровью, забитые ранеными вертолеты. И как православный священник отпевал тех, кого просто не успели дотащить до операционной.

Ирина Андреева в сопровождении Ольги сама нашла Александра Александровича, занятого общением с однополчанами. Полковник Пушкин смотрел на эту одетую в простое белое платье, уверенную в себе темноволосую молодую женщину и, кажется, начинал понимать, что в ней нашел Серж Лейхтенбергский, обычно не отличавшийся стойкостью своих привязанностей. Она была, как кавалерийский палаш — прямой, изящной и полной смертельного очарования. Полуденное солнце изливало на грешную землю потоки света и зноя. Силуэты одетых в белые платья молодой женщины и девочки казались окруженными каким-то неземным сиянием.

— Добрый день, господин полковник, — сказала Ирина Владимировна, нырнув в прохладную сень беседки. — И вам добрый день, господа офицеры. Кстати, случайно, не вас милые госпитальные сестры разыскивают, чтобы закатать каждому по хорошему уколу?

— Добрый день, папенька, — пискнула опустившая очи долу Ольга. — Вот… знакомься — Ирина Владимировна.

— Добрый день, мадемуазель Ирина, добрый день, Оленька, — вежливо ответил поднявшийся со скамейки Александр Александрович, и под его суровым взглядом штаб-ротмистр и оба корнета исчезли так быстро, как будто в этой беседке их никогда и не было.

— Папенька, — Ольга снова бросилась отцу на грудь, — прости меня, пожалуйста. Я понимаю, что ты сильно-сильно волновался, ведь правда?