– Где он сейчас?

– На дереве, немного позади, – доложил Пан, – Довольно далеко.

– Пан, я начинаю сомневаться, стоит ли нам ввязываться во всё это, – прошептала Лира.

Над их головами раздалось громкое хлопанье крыльев, вслед за этим деймон-птица пролетел прямо над их головами и спикировал на низкую ветку одного из деревьев впереди них. В этот самый момент слева из закоулка кто-то вышел и от неожиданности вскрикнул. Но потом спокойно пошёл дальше по своим делам.

Лира приостановилась и осторожно заглянула в окно книжного магазина на углу. Пан вскочил к ней на плечо и прошептал в ухо:

– Слушай, с чего это мы так осторожничаем, а?

– Не знаю. Но что есть, то есть.

– Из-за того, что он Алхимик.

– А будь он обычный учёный, у нас что, убавилось бы подозрительности?

– Думаю, что да. Алхимия далека от здравого смысла, так, кажется, сказали.

– Ну, это ведьмины проблемы, а не наши, – заметила Лира.

Позади них деймон выразительно издал трескучий крик, за ним последовало тихое «Виии-чааа». Будь на его месте настоящая птица этого вида, она бы издавала именно такие звуки. Но в его устах это прозвучало как предупреждение. Лира и Пан поняли это как предложение двигаться дальше, спешить, а не топтаться на одном месте. Но вместе с этим крик деймона всполошил несколько голубей, сидевших в кронах деревьев. Они сорвались с веток, захлопали крыльями и устремились в погоню за деймоном. А тот в свою очередь пулей устремился через широкое открытое пространство сквера, после чего взмыл в вышину ночного неба. Голуби продолжали преследование, но не долго. Они были гораздо менее агрессивны, чем скворцы, и уж конечно не такие шустрые.

Ворчливо и возбуждённо воркуя, голуби в конце концов вернулись к своим гнёздам и заснули.

– Куда он опять умотал? – Лира вглядывалась в небо над колледжем Св. Иоанна.

– Вон он…

По небу металось туда-сюда тёмное пятнышко. Казалось, деймон заблудился. Но вот, наконец, он нашёл их и скользнул вниз, усевшись на подоконник с кованной решёткой по краю. Лира неспешно приблизилась к этому месту, и едва она достигла самого близкого расстояния, не возбуждая подозрения деймона-птицы, Пан стремительно вспрыгнул на решётку позади деймона. Лира с восхищением наблюдала за Паном: одно движение, почти бесшумное, грациозное и плавное.

– Далеко ещё? – осведомился деймон, явно потрясённый недавним инцидентом.

– Вовсе нет, – заметил Панталеймон, – Но ты пока не рассказал нам всей правды. Чего ты так боишься?

Деймон попытался взлететь, но в тот же миг он обнаружил, что Пан одной из лап прижал его хвост к подоконнику.

Исступлённо забив крыльями, деймон неуклюже упал напротив решётки и издал странное скрипучее воркование, которое до этого так взбесило голубей. Но тут же стих, опасаясь, как бы они снова не услышали и не набросились на него. Но он продолжал пытаться высвободиться, чтобы усесться поудобнее.

Лира подобралась как можно ближе.

– Не скажешь нам всю правду, сам можешь с нами в беду угодить, – сказала она, – Чтобы это ни было, нам очевидно уже сейчас. Что это опасно. Твоей ведьме следовало бы знать об этом. Была бы она тут с нами, она бы заставила тебя выложить всё начистоту. Или сама бы рассказала. Зачем ты хочешь встретиться с этим человеком?

– Я должен попросить, – с диким волнением в голосе заявил деймон.

– Что попросить? Тебе придётся нам об этом рассказать.

– Знахарской помощи для моей ведьмы. Он может изготовить эликсир…

– Откуда ей это известно?

– К нему приходил Доктор Ланцелиус. Он в курсе. И он ручается за этого человека.

Доктор Ланцелиус исполнял обязанности консула от имени всех ведьминых кланов в Троллезунде, на крайнем севере. Лира прекрасно помнила свой визит к нему. И тот таинственный момент их общения, который привёл к стольким важным последствиям… Ей следовало бы доверять Ланцелиусу, но могла ли она доверять кому-то ещё, пусть даже этот кто-то ручается именем Доктора? Как в случае с этим эликсиром…

– Зачем твоей ведьме человеческая медицина? Не ужели у ведьм нет средств от собственных недугов?

– Не от этой болезни. Это совсем другое. Лишь золотой эликсир может её излечить.

– Если она больна, – осведомился Пан, – почему же ты выглядишь здоровым?

Деймон вжался в тень. Мимо прошла пара средних лет, рука об руку. Их деймоны, мышь и белка, обеспокоено оглядывались назад.

– Это заболевание, – раздался сдавленный голос из темноты, – Какое-то новое. С юга. Ведьмы угасают и затем умирают. А мы, их деймоны, не умираем. Я знал трёх сестёр по клану, их постигла эта плачевная участь, и теперь их деймоны живут в таком холоде одиночества…

Панталемон издал тихий опасливый возглас и перескочил на плечо Лиры. Она подняла руку и крепче прижала его к себе.

– Что же ты нам не рассказал? – в ужасе пролепетала она.

– Я… устыдился. Подумал, вы станете избегать меня. Птицы способны почувствовать… они знают, что я несу в себе болезнь. Вот почему они на меня нападают. На протяжении всего пути мне пришлось избегать птичьих стай, облетая их за многие лиги стороной…

Бедняга выглядел таким несчастным, съёжившимся в глубине холода густой тени. Его переполняли мысли о ведьме, ждущей на севере в робкой надежде, что он принесёт ей исцеление. От этого зрелища у Лиры на глаза навернулись слёзы. Пан сказал ей, что она слишком добросердечно и мягко относится к этому деймону, но лучше бы он этого не говорил. С тех пор как они с Уиллом расстались два года назад, малейшая вещь могла заставить её впасть в уныние и расстроить. Она чувствовала, что её сердце смертельно ранено. И эта рана будет с ней навсегда.

– Тогда поспешим, – прошептала девочка, – Доберёмся до Джаксон стрит. Мы почти на месте.

Она двигалась быстро, Пан скакал чуть впереди. Словно тени облаков над полем в ветреный день, в её голове проносились мрачные мысли, одна за одной. Но у Лиры не было времени сосредотачиваться на этих мыслях.

Джаксон стрит была одной из тех маленьких улочек, вдоль которой выстроились кирпичные строения, рядами спускаясь к каналу. Дома рабочих и служащих металлургического комбината Игл остались позади, а впереди жили лодочники со своими семьями. На другой стороне канала Портовый луг простирался до самых холмов и лесных массивов Уайт Хэма. Отсюда до Лиры доносились голоса каких-то ночных птиц над далёкой речной гладью.

На углу улицы Панталеймон дождался Лиру и снова вспрыгнул к ней на плечо.

– Где он? – прошептала девочка.

– Вон на том вязе сзади. Наблюдает. Долго ещё спускаться к его дому?

Лира изучила номера на дверях ближайших домов.

– Должно быть, с другого конца улицы, – ответила Лира, – Рядом с каналом…

Другой конец улицы, на тот момент, когда они приблизились, был почти полностью погружён во тьму. Ближайший уличный фонарь остался немного позади, лишь слабые отблески света падали на улицу из-за укрытых занавесками окон. Да полумесяц бросал достаточно света, чтобы по мостовой гуляли тени.

Деревьев тут не было, Лира лишь надеялась, что деймону-птице удастся найти укромную темноту возле крыш. Раздался шёпот Пана:

– Он двигается по кромке крыши, вдоль водосточного желоба.

– Гляди, – указала Лира, – Вон и дом алхимика.

– Они были уже почти возле самой двери. Обычная входная дверь, как и все остальные, она открывалась на небольшой участок пыльной травки за невысоким забором. В доме было всего одно, прикрытое тёмными шторами, на крыльце было только две ступеньки, но у этого дома был ещё и подвал. Тусклый свет падал на расстояние фута от окошка, освещая маленький участок заброшенного, заросшего сада. И хотя в зарослях неухоженной травы было трудно разобрать хоть что-то, сквозь них Лира и Пан разглядели красный отблеск пламени.

Пан спустился на землю и пригляделся внимательнее. Он двигался очень аккуратно, по самому краю освещённого участка, боясь быть замеченным. В это самое время деймон-птица уже оказалась прямо над ними, перемещаясь по черепице, подвал ему не был виден. Она не заметила и того, как Пан вернулся и снова забрался на плечо девочки. Раздался его настойчивый шёпот: